[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 42 (580) от 7 марта 2003 г. [ N 41 ] [ N 43 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
Министр юстиции России Юрий Чайка на днях отправил "глубокоуважаемому Владимиру Владимировичу" письмо-рапорт, в котором сообщает о замечательных успехах "по реформированию уголовно-исполнительной системы в направлении гуманизации уголовных наказаний".
Из письма явствует, что секрет успеха - в недюжинной энергии Минюста РФ по совершенствованию законодательства: удалось снизить численность тюремного населения на 102,9 тысячи человек (10,5%). А число сидельцев в следственных изоляторах - самая перенаселенная часть системы - уменьшилось аж на 32,7%. Ю. Чайка сообщает также, что почти все зэки нынче обеспечены работой. Что значительно сократилось число преступлений в зоне. Пора вроде бы аплодировать, но пока погодим...
Законы наши действительно несколько изменились. И заслуга Минюста в этом есть. Вот только ситуация почти не меняется. Если в первые три месяца после вступления в силу нового УПК, когда арест стал производиться исключительно по решению суда, численность арестантов резко снизилась, то с декабря количество сидельцев стало возрастать: на два, три, пять процентов... Наши судьи успешно учатся у прокуроров арестовывать подследственных. А выносить исключительно обвинительные приговоры они давно обучены. У нас оправдывают менее процента подсудимых. Для сравнения: в странах Европы оправдательных приговоров -- чуть ли не половина. Так что очень скоро мы выйдем на прежние позорные рубежи: Россия долгие годы была абсолютным лидером по числу арестантов на сто тысяч населения. Сегодня в колониях и следственных изоляторах обитает почти 900 тысяч человек. К концу года, скорее всего, будет все тот же привычный миллион -- более 700 человек на 100 тысяч жителей. Опять-таки для сравнения: в европейских странах лишены свободы от 70 до 140 человек на те же сто тысяч. Мы самый преступный народ в мире? Чушь какая-то... Когда "места лишения свободы" опять будут загружены под завязку, а в следственных изоляторах из-за нехватки мест придется снова спать по очереди, власть по обычаю схватится за палочку-выручалочку и объявит амнистию. Именно недавней амнистии мы обязаны сокращением тюремного населения. В Европе последняя амнистия случилась в Испании, в 1975 году -- в год смерти диктатора Франко. Страны расставались с этим диктаторским изобретением по мере вызревания демократии. В амнистиях просто отпадала нужда. Ведь если сажают исключительно за дело, когда действительно нельзя не сажать, а вставших на путь праведный без лишней волокиты выпускают-- нет смысла отмечать красные даты таким способом. Будь то рождение цесаревича или семидесятилетие Великого октября. Кстати, когда на свободу враз вдруг выходят десятки тысяч -- достаточно сложно, а то и невозможно всем им помочь устроиться в новой жизни. Амнистия 1953 года(знаменитое "холодное лето") привела к резкому всплеску преступности. Затем амнистии следовали одна за другой. Когда тюрьмы переставали вмещать всех заключенных, власти исключительно "из гуманистических соображений" выпускали на волю некую толику зэков. Чтобы тотчас же опять набить до отказа тюремные камеры и лагерные зоны... Прошлогодняя амнистия -- из того же ряда. Характерно, что на ней больше других настаивало руководство ГУИНа. Кому-кому, а уж этому ведомству лучше других ведомо кризисное положение всей системы исполнения наказаний. Жуткая перенаселенность тюремных камер, почти повальная безработица в "зонах", отсутствие медикаментов (15 процентов от потребности), невозможность накормить заключенных, эпидемия туберкулеза и СПИДА (больны туберкулезом почти 90 тысяч зэков, ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом -- более 37 тысяч)...
Власть сначала сажает всех, кого ни попадя, а потом являет милость. "Сегодня среди заключенных не менее половины тех, кого вполне можно было бы безо всякого риска для общества оставить на свободе". Это слова не правозащитника, а бывшего начальник ГУИНа РФ, ныне заместителя министра юстиции РФ Калинина. Еще несколько цифр для вразумления. Из каждой сотни осужденных во Франции приговариваются к лишению свободы 8 человек, в России -- 34. В среднем 28,7 процента французских заключенных осуждены к лишению свободы сроком до одного года. У нас же таких счастливчиков -- всего полпроцента. Во Франции средняя продолжительность заключения -- 8 месяцев, у нас -- 4 года. Между тем во Франции отнюдь не самая гуманная криминальная политика среди стран Европы. А еще говорим после этого, что законы наши чересчур мягки, что суды слишком либеральничают с преступниками... Надо бы пожестче...
Наша жестокая криминальная политика особенно губительно сказывается на подростках -- "малолетках", как называют их в зоне. "Мама, папа, я..." Так народ называет три соседствующие колонии в Новосибирске: взрослые для мужчин и женщин и воспитательная колония для подростков. Черный юмор. У некоторых детей родители действительно в соседних зонах. Как-то подростков пригласили на концерт в женскую колонию, и одна женщина там неожиданно увидела сына. Он ее, однако, не узнал: мать скитается по тюрьмам лет десять, да и сын уже сидит несколько лет. Доля "малолеток", чьи родители судимы, -- примерно 10 процентов. Гораздо больше воспитанников, у которых сидят братья и сестры. "В моей семье как будто кто проклятье наложил: сначала старшего брата посадили, потом чуть помладше тоже закрыли. Сейчас сидит, и я тоже сижу. Самый младший тоже сидел -- вышел". (Строчки из письма грешного малолетки.) Почти половина воспитанников колоний жили в неполной семье (одна мать). Чаще всего родители "сильно пьющие", хотя дети не любят в этом признаваться. Юные правонарушители приобщились к алкоголю и наркотикам с младых, как говорится, ногтей. Вот данные анкетирования, которые приводит 0. Ананьев, начальник Рязанской воспитательной колонии: "48% систематически подвергались избиению со стороны родителей, 71% осужденных -- из семей, где родители систематически употребляли алкоголь, 35% употребляли наркотические вещества". По заданию одного из авторов статьи несовершеннолетние арестанты писали "мемуары". Щадя читателей, процитируем из них не самые страшные места. Шестнадцатилетний парень Р. впервые попал в камеру к взрослым. (Законом это запрещено, но когда мест не хватает--такое случается.) "Меня стали обучать жаргону и игрулькам, которые проходят на малолетке, -- пишет он. -- Научили меня чифирить, играть в карты, не допускать косяка (не нарушать блатных законов. -- Ред.) Одним словом, за три месяца из меня слепили прожженного блатаря". В камеру к малолеткам наш мемуарист пришел уже во всеоружии. "Теперь в нашей хате стало два авторитета -- я и Паша. У нас с Пашей была своя лялька (мальчик, которого они насиловали. -- Ред.) Мы с Пашей много издевались над слабодушными. У малолеток было всего 36 мастей. Перечислю самые низшие. Петух, он же опущенный (обиженный) -- это каждому понятно. Черт, свинья, чушок -- это тот, кто убирает в камере. Кондуктор -- человек, который обкусывает зубами ногти на ногах авторитетов. Бабушкины очки -- подросток, которому на глаза кладут яйца. Мотор -- он обязан онанировать другим зэкам...".
А вот свидетельство бывшего заключенного из воспитательной колони г. Икши: "Около 40% воспитанников являются опущенными (изнасилованными. -- Ред.). В основном опущенными становятся ребята, слабые характером и телом, психически нездоровые. Например М. Он слабый, вечно грязный, всем стирает вещи... У него нет родителей, так что ждать помощи ему не от кого. Его постоянно избивают и насилуют". Это письмо было на стендах выставки "Тюрьма и человек", которую организовал Центр содействия реформе уголовного правосудия.
Особенно жестокие нравы -- в камерах для девочек. На том же стенде -- рассказ Марины В. о том, как юные сокамерницы вырывали у нее волосы, чтобы сделать прическу для куклы, как насильно сделали татуировку, как заставляли есть испражнения, как насиловали ее пузырьком от шампуня... Сколько лет уже говорим о необходимости ювенальной юстиции (для подростков), сколько лет пытаемся вроде бы пореже арестовывать несовершеннолетних. И даже законы уже на это нацеливают. А не получается! Даже когда суды оставляют юных правонарушителей на свободе (дают условную меру наказания), они, предоставленные сами себе, вскоре совершают новые преступления. Фактически нету нас такой службы, которая бы опекала трудных подростков, надзирала за ними, помогала им расстаться с прежним своим окружением. Численность малолеток в местах заключения после всех амнистий составила на 1 июня 2002 г. 8950 человек, а к 1 января 2003 г. выросла до 10 949 человек, т.е. более чем на 22 процента. И это всего за 6 месяцев. Точно такая же тенденция, как уже говорилось, и среди взрослых арестантов.
Наш президент на встрече с членами комиссии по правам человека с гордостью сказал, что наше тюремное население сократилось в разы. То ли с арифметикой у него слабовато. То ли так его информируют чиновники. Такие, например, как наш многоуважаемый министр юстиции. Кстати, министр похвастался еще высокой трудовой занятостью заключенных. А ведь еще вчера была в зонах повальная безработица. По данным Главного управления исполнения наказаний, не работает всего чуть больше 70 тысяч человек. Значит, почти 800 тысяч работало. Но вот ведь штука какая. Ими произведено продукции в 2002 г. на 12 млрд руб., т.е. каждый работающий произвел продукции на 500 долларов... в год! Притом что если приплюсовать к числу работающих еще и сотрудников, которых 350 тысяч, -- не густо получится... В общем, не знаем мы, чему так радуется министр юстиции, рапортуя президенту о гуманизации уголовных наказаний. Может быть, тому, что никаких послаблений и никакой этой самой гуманизации, по сути, так и нету? И карательный уклон российского правосудия по-прежнему непобедим?
Выпуск N 42 (580) от 7 марта 2003 г. [ N 41 ] [ N 43 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]