[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 27 (565) от 13 февраля 2003 г. [ N 26 ] [ N 28 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
Одному из западных регионов России, население которого пострадало в Великой Отечественной войне, больше не нужны малолетние узники фашистских концлагерей. Суды Карелии в массовом порядке лишают людей, имеющих этот статус, соответствующего звания и удостоверения.
"Время работает на нас", - говорят представители карельской Фемиды, комментируя то, что ветераны подают апелляции в Верховный суд РФ. Истцов и свидетелей оккупации с каждым годом становится все меньше. За последний год в Карелии умерло 18 бывших малолетних узников, которым было отказано в праве носить это звание.
На днях бывшие узники фашизма в Карелии обратились к президенту Путину с просьбой остановить массовую кампанию по отмене статуса малолетних узников. А "Известия" попытались разобраться, почему суды принимают сторону чиновников, а не стариков.
Жизнь за колючей проволокой
Зима 1941 года в Карелии выдалась ранняя. Уже в ноябре Онежское озеро затянуло льдом, и баржи, предназначавшиеся для эвакуации местного населения с восточного берега, не могли подойти к пристаням. Десятки тысяч жителей остались зимовать в надежде, что оккупация обойдет их стороной. Каждый день родители 13-летнего Володи Мухина, жившие в деревне Кузаранда, с тревогой поглядывали за околицу, на заснеженные поля, ожидая оттуда напасти.
Она пришла в виде финских солдат в белых халатах, на лыжах и с автоматами в руках. На крыльцо их дома, топая сапогами, поднялся солдат и что-то коротко сказал Володиной матери на незнакомом языке, красноречиво указав дулом автомата на дверь и на телеги, стоявшие посреди улицы, куда уже с плачем складывали свой нехитрый скарб соседи. Жителей Кузаранды, как и многих других крупных деревень, выселяли в глухие поселения в глубине оккупированной территории. На новом месте в крестьянской избе, где их поселили, кроме хозяев жили еще 7 семей. Спали вповалку прямо на полу, а днем ходили на работы, назначенные оккупационными властями. Володя с матерью пилил лес - по 2 кубометра в день. Работали по 12 часов, едва переставляя от голода ноги: кроме 300 граммов муки, которые им выдавали, другой еды не было. Смешивали с мукой солому, опилки и пекли хлебцы. Первое лето ходили за грибами и ягодами, а потом, когда в лесах объявились партизаны, финны запретили и это. Из деревни ни ногой. Нарушителей режима лишали и без того скудного пайка или сажали в кутузку.
Весь Заонежский полуостров тогда превратился в одну большую тюремную зону - он был по периметру опоясан несколькими рядами колючей проволоки, остатки которой сохранились до сих пор.
Закон - что дышло
Острые шипы проволоки, за которые нет-нет да и зацепится брюками какой-нибудь грибник, - единственное, что сегодня напоминает потомкам о тех событиях. В течение многих десятилетий тема эта замалчивалась исторической наукой, документы таились за семью печатями, и о детях войны, пострадавших от оккупантов, вспомнили только в 1992 году, когда вышел указ президента России "О малолетних узниках фашизма". Под его действие подпали не только бывшие заключенные концлагерей, но и жители оккупированных территорий, подобных Заонежью. В разъяснении Министерства труда и социальной защиты тогда было определено, что узниками считаются все, кто находился в "местах принудительного содержания", включая лагеря для перемещенных лиц и людей, согнанных "для работы в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и на транспорте". Бывшие дети войны, многим из которых сейчас уже перевалило за 70, восприняли это не столько как возможность подправить материальное положение (они получили мизерную прибавку к пенсии, 225 рублей), сколько как свидетельство того, что после той войны не на словах, а на деле "никто не забыт, ничто не забыто". Каково же было их удивление, когда с 2000 года в своих почтовых ящиках они начали обнаруживать уведомления из местных судов, содержание которых сводилось к тому, что статус "малолетних узников" присвоен им незаконно. Сначала это были единичные случаи. В конце прошлого года они нахлынули лавиной.
Оказывается, еще в 1999 году Минтруд изменил свое мнение о том, что следует считать "местами принудительного содержания". Отныне это был "пункт, территория, куда человек помещался нацистами для морального и физического насилия или рабского труда", пояснили "Известиям" в территориальном управлении министерства. Коренные жители Заонежского полуострова вроде бы не подходят под эту категорию, поскольку за колючую проволоку их насильно не загоняли - они как бы "автоматически" оказались в зоне, выход из которой был запрещен под страхом смерти. В результате Заонежье стало рассматриваться просто как оккупированная территория. А если нет "принудительного содержания", нет и узников. Так же рассудили и в Верховном суде Карелии, по решениям которого свои удостоверения сдали уже по меньшей мере 65 бывших жителей Заонежья - это только те, о ком известно правлению общества "Земля Заонежья". В территориальном управлении министерства труда и соцразвития Петрозаводска говорят, что таких случаев - более 200.
Фашистские клейма - не аргумент
Процедура рассмотрения подобных дел в суде не оставляет шансов узникам отстоять свою правоту. Заседания проводятся зачастую без их участия: многие из них почему-то не получают уведомлений (хотя в суде говорят, что приглашают всех), а тех, кто получает, сбивает с толку маленькая приписка, что "явка на заседание не обязательна". Часто пожилые люди просто не в силах добраться до здания суда. В результате решения принимаются на основании старых свидетельских показаний, оставшихся в материалах дел еще с тех пор, когда в первичной судебной инстанции рассматривались иски о праве бывших жителей Заонежья называться "узниками фашизма". Парадокс: те же самые свидетельские показания, на основании которых несколько лет назад населенные пункты Заонежья были признаны "местами принудительного содержания", теперь истолковываются против узников.
После начала массовой кампании по отмене статуса узников в городском суде тоже круто изменилось отношение к таким искам. По мнению адвоката Ольги Рыбаловой, судьи порой не желают вникать в суть дела. "Свидетелей перебивали, когда они отвечали на мои вопросы, меня пытались ограничить во время моих выступлений", - рассказывает адвокат об одном из последних заседаний. Даже такой аргумент, как клеймо, выжженное на теле истца, предъявленный на одном из заседаний, не показался суду убедительным.
- Такое клеймо финны ставили на левое бедро детям, жившим в поселке Ильинский, - рассказывает председатель республиканской комиссии по правам человека Марат Тарасов. - Оно имеет вид буквы V, с которой начинается слово "vanki", что в переводе с финского означает "заключенный, пленный".
- Отец привез меня в комендатуру по требованию финнов, - вспоминает один из тех, кто до сих пор носит на себе это страшное свидетельство, - Иван Степанович Молостовкин. - В кабинете сидели двое в белых халатах. Один держал мои руки за спиной, а что делал другой, я не видел, только почувствовал жуткую боль.
Для чего ставилось это клеймо, уже никто точно не знает. По мнению Молостовкина, такого знака отличия "удостаивались" лишь наиболее здоровые дети. Тех, кто переболел до оккупации каким-нибудь инфекционным заболеванием, фашистские медики не трогали.
Наш "самый гуманный суд в мире" такими "сантиментами" не заинтересовался и не хотел приравнивать Ивана Молостовкина к узникам концлагерей. Как пояснила "Известиям" судья Зинаида Стракатова, "не представлено доказательств, с достоверностью подтверждающих, что следы на телах истцов - это действительно клейма". Чего же ожидать другим бывшим узникам, у которых нет такого красноречивого доказательства зверств оккупантов?
"Социальный заказ"
Доказательства приходится искать в книгах по военной истории и архивах, в том числе финских. По данным Госархива Финляндии, которые приводит адвокат Ольга Рыбалова, на значительной части оккупированной территории Карелии действительно существовал режим концентрационных лагерей. О том же свидетельствуют данные Центрального госархива Карелии. У Рыбаловой есть копия архивной справки, в которой перечислены все населенные пункты, где во время войны были концентрационные лагеря. На ее основании адвокат составила карту, на которой ясно видно, что в закрытой зоне находились не только отдельные села, но и целые районы.
Однако у судей, вероятно, иные представления об оккупации. Судья Стракатова высказалась об этом уклончиво: "Есть противоречивые свидетельства о том, в каких условиях находились люди на оккупированной территории Заонежья". Впрочем, по мнению адвоката Рыбаловой, незаконность большинства судебных решений об отмене статуса узников очевидна и без всяких справок. Даже если допустить, что бывшие оккупированные территории Карелии подпадают под действие письма социального ведомства от 1999 года, то оно не имеет отношения к бывшим узникам, которые получили свои удостоверения раньше этого срока, - закон не имеет обратной силы. На этот счет у Рыбаловой есть разъяснение Департамента по делам ветеранов и пожилых людей Минтруда России. Чем объясняется такая позиция судей в отношении этих исков, ни адвокаты, ни их доверители с определенностью утверждать не берутся. Сами судьи говорят, что "изменилась судебная практика". Глава Верховного суда Карелии Борис Таратунин ссылается на некое письмо Верховного суда РФ, которое якобы и дает разъяснения относительно того, каким образом следует принимать решения в подобных делах. "Хотя по-человечески я их понимаю, - говорит Таратунин. - Но закон сейчас таков".
- Наверное, это связано с финансовыми причинами, - предположила судья Наталья Кузьмина, - число категорий граждан, получивших статус узников, оказалось после указа 1992 года гораздо больше, чем предполагалось по указу президента.
Москва слезам поверит?
Искать правду старики решили в Генпрокуратуре и Верховном суде РФ. Туда отправлено уже около 65 заявлений от жителей Карелии, лишившихся в местных судах статуса "малолетних узников". Пять просителей уже получили отказ из Генпрокуратуры, сотрудники которой ссылаются все на то же разъяснение Минтруда от 1999 года. Некоторые ответы прокурорских работников вообще выходят за рамки человеческого понимания. Как, например, отнестись к утверждению начальника отдела управления по обеспечению участия прокуроров в гражданском процессе Н.В. Костяковой, что "клеймение в ходе медосмотра без помещения в места принудительного содержания не является основанием для присвоения статуса бывшего несовершеннолетнего узника"? Как будто матери добровольно привели своих детей "на медосмотр", чтобы сделать прививку - каленым железом! Однако, по словам Ольги Рыбаловой, исход рассмотрения каждого конкретного заявления зависит от того, к кому из чиновников оно попадет. По крайней мере двое карельских узников, отфутболенных местными служителями Фемиды, добились своего в Москве. Верховный суд России вернул два дела на новое рассмотрение в Петрозаводск, и городской суд был вынужден удовлетворить иски. Один из них (по делу Ивана Молостовкина) был удовлетворен еще в 2001 году. А совсем недавно статус узника и прибавку к пенсии вернули Людмиле Кармановой.
- Судья имеет право на ошибку, - говорит судья Петрозаводского суда Ольга Хлопотова, удовлетворившая иск Кармановой, - нечеткость формулировок законодательства, возможно, является причиной того, что ранее в Верховном суде Карелии был принят иной вердикт.
Правда, история на этом не закончилась - территориальное управление Минтруда уже обжаловало это решение. Многие бывшие узники в беседах говорят, что боятся не столько потерять льготы и прибавку к пенсии, сколько того, что государство снова пытается их забыть. Для них это значит - забыть о прошлом, надругаться над памятью людей, переживших ужасы оккупации. Отказывая этим людям в праве называться "узниками фашизма", государство отказывается признавать сам факт существования концлагерей. В обращении, отправленном президенту Путину, дети войны говорят: "Спасая копейки, вы растаптываете нашу историю".
Малолетние узники фашистских концлагерей, согласно Указу президента от 1992 года, приравнены к участникам и инвалидам войны. Им положены следующие основные льготы:
1. 50-процентная льгота по оплате услуг ЖКХ
2. Бесплатный проезд в общественном транспорте
3. Внеочередная установка телефона
4. Бесплатное зубопротезирование
5. Бесплатные лекарства
6. Прибавка к пенсии в размере минимального размера пенсии в РФ.
Согласно закону "О реабилитации жертв политических репрессий", узники сталинских концлагерей имеют следующие основные льготы:
1. Право на первоочередное получение жилья
2. 50-процентная льгота по оплате услуг ЖКХ
3. Бесплатный проезд в общественном транспорте
4. 50-процентная оплата стоимости лекарств
5. Бесплатное обеспечение автомобилем класса ЗАЗ-968М
6. Бесплатное зубопротезирование
8. Бесплатные похороны.
Справка "Известий"
Как сообщили "Известиям" в посольстве ФРГ в Москве, в Германии существует фонд "Память, ответственность и будущее". Его цель --оказание финансовой помощи бывшим подневольным работникам и другим жертвам национал-социализма. Фонд действует на основе Закона об учреждении фонда, который вступил в силу 12 августа 2000 года. Именно этот закон определяет, кто является жертвами национал-социализма и имеет право претендовать на получение выплат. Согласно параграфу 11 этого закона, это "люди, которые были заключены в одном из концентрационных лагерей или содержались в сопоставимых условиях в иных местах либо в гетто и привлекались к принудительным работам". К жертвам национал-социализма также относятся "люди, которые были депортированы со своей родины на территорию Германии в границах 1937 года или на оккупированную Германией территорию и привлекались там к принудительным работам на промышленных предприятиях, в аграрном секторе либо в государственном секторе, но содержались в заключении в иных, чем названные в подпункте 1, условиях, или жили в условиях, подобных заключению, либо в аналогичных, чрезвычайно плохих условиях". Признаками "иных мест заключения" являются "бесчеловечные условия, недостаточное питание и отсутствие медицинского обслуживания". Не является основанием для получения выплат пребывание в военном плену.
"Мы не можем комментировать ситуацию с Заонежьем, - сказали "Известиям" в посольстве Финляндии в Москве. - Это внутрироссийская проблема, касающаяся выплат, и у нас не может быть на нее своей точки зрения". По данным посольства, сведения о людях, которые во время войны находились в зоне оккупации, содержатся в военном архиве Финляндии. Как сообщили "Известиям" в военном архиве, туда поступают просьбы россиян о выдаче доказательств того, что человек был в лагере. В 2002 году архив получил 214 таких просьб, а в 2001-м - 354. Когда приходит такая просьба, в каждом конкретном случае проводится расследование и в соответствии с найденной информацией выдается справка.
Варвара КОЛОБОВА
Нужно ли уравнять по статусу жертв нацистских концлагерей и жертв сталинских репрессий?
Евгений САТАНОВСКИЙ, президент Российского еврейского конгресса:
- Исходя из соображений морали - да, нужно уравнять по статусу тех, кто пострадал и от гитлеровских, и от сталинских репрессий. С другой стороны, нацисты сгоняли людей в лагеря по этническому принципу, и тут не может быть сомнений в том, что они действительно жертвы. ГУЛАГ был сложнейшей машиной, относительно его жертв все не так просто. Жертв политических репрессий, жертв раскулачивания, расказачивания, безусловно, надо приравнять по статусу к жертвам нацизма. Но как, например, быть с власовцами? Уверен, что в этом вопросе нужны мудрость и время.
Георгий ТРУБНИКОВ, преподаватель истории, член Клуба "Известий":
- Я крайне удивлен, что статус узников нацистских концлагерей и ГУЛАГа неодинаков до сих пор. Все они стали жертвами тоталитаризма, все перенесли нечеловеческие страдания, все в равной степени достойны сочувствия, уважения и материальной поддержки. Как почти в равной степени достойны осуждения людей их мучители - Гитлер и Сталин.
Сергей ЮШЕНКОВ, депутат Государственной думы:
- Я думаю, что уравнять в статусе жертв нацистов и жертв сталинских репрессий нужно. Мне даже кажется, что психологически сильнее пострадали репрессированные Сталиным. Когда людей отправляют в лагеря враги и это происходит во время войны, это еще как-то можно понять и принять. Гораздо сложнее пережить насилие над человеком, санкционированное своим же государством. Россия признала себя правопреемником Советского Союза, согласилась выплачивать внешний долг. Так почему же она не несет ответственности за то, что делалось от имени и для государства?
Мария АРБАТОВА, писательница:
- Безусловно, нужно уравнять жертв Гитлера и Сталина по статусу. Ценность человеческой жизни одинакова, и она не зависит от того, по какому принципу репрессирована жертва - расовому или политическому. Когда речь идет о геноциде народа, не важно, свой это народ или чужой, это всегда преступление против человечества.
Юрий ТЕНТЛЕР, инженер, член Клуба "Известий":
- У каждой из этих категорий пострадавших должен быть свой статус, в каждом случае достойный. Если говорить о материальной стороне дела, то ответственность перед жертвами сталинских репрессий должно нести наше государство, а перед жертвами нацистских - в первую очередь Германия. Вообще же вопрос о соответствии статусов довольно тяжелый. Все равно что рассуждать, кто больше пострадал - потерявший руку или ногу. И тому, и другому плохо. Но каждому - по-своему.
Михаил КОЗАКОВ, актер, режиссер:
- По идее - да, нужно приравнять жертв сталинских репрессий к жертвам нацизма. С нравственной точки зрения они пострадали одинаково. Фашизм он и есть фашизм, как его ни называй, - уничтожение безвинных людей. С точки зрения какой-то финансовой поддержки это вопрос приоритетов. У нас же не хватает на все: на топливо для замерзающих, на борьбу со СПИДом, на пенсии, на зарплаты, на беспризорных детей. Кому надо платить, а кому не надо, этого я сказать не могу, потому что не мне это решать
Выпуск N 27 (565) от 13 февраля 2003 г. [ N 26 ] [ N 28 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]