[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 233 (759) от 9 декабря 2003 г. [ N 232 ] [ N 234 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
В январе должна появиться новая имиджевая реклама российской милиции. Исправлением образа милиционеров сейчас по заданию МВД занимаются рекламная группа BBDO и агентство McCann Erickson.
Но традицию изображения защитников правопорядка, которая сложилась еще при передвижниках, переломить будет непросто, считает искусствовед Андрей Ковалев.
Поющие держиморды
Во времена революционно-демократического этапа развития русского искусства образ представителя правоохранительных органов неизменно интерпретировался в искаженном свете. Такова, например, картина художника середины XIX века Леонида Соломаткина "Городовые-христославы". Там изображен обычай наших предков: на Рождество участковые всем околотком ходили по богатым домам, исполняя своими яркими и чистыми голосами праздничные песнопения, пока хозяева не откупались от них деньгами и водкой. Художник-реалист изобразил городовых с соответствующими, то есть праздничными лицами. Интересно, что никакой крамолы в этом произведении власти не обнаружили -- Соломаткин получил за работу малую серебряную медаль.
Для Соломаткина и его поклонников из купеческой среды пьяные городовые были всего лишь предметом для злых шуток и анекдотов. Просто реалисты критиковали общественные нравы, а вот критические реалисты обличали режим и его приспешников. На картине Ильи Репина "Арест пропагандиста" одухотворенный революционер противопоставлен толстому, надутому полицмейстеру. Единственный относительно положительный образ представителя власти можно увидеть на картине "Утопленница" Василия Перова. Здесь он неожиданно выступает в качестве протагониста. Немолодой, очень благообразный полицейский молчаливо курит трубку возле трупа прекрасной утопленницы: видимо, он размышляет о социокультурных причинах, доведших девушку до решения свести счеты с жизнью.
Ненужные дяди Степы
Классические реалисты XIX века выполняли социальный заказ, который весьма точно отвечал и требованиям рынка. Соломаткин изготовил с десяток вариантов "Городовых", а "Арест пропагандиста" с большой помпой купил Павел Третьяков. Но одно дело -- заказ общества в целом, а другое -- заказ государства. Эпоха большого госзаказа, о которой с тоской вспоминают теперь многие мастера искусств, практически совпадает с периодом существования СССР. Уже на заре эпохи, в 1923 году, молодой член группы ОСТ Константин Вялов написал канонический образ советского милиционера: это серьезный и положительный товарищ, преисполненный каким-то метафизическим свечением, с убедительной красной палкой в руках.
В конце 1920-х выпускники Вхутеина расписали казармы имени Дзержинского. Роспись не сохранилась, и это понятно. Насколько можно судить по единственному сохранившемуся фрагменту, посадить милиционеров на велосипеды было не лучшей идеей -- они оказались слишком динамичными и при этом старомодно романтичными для молодого советского искусства.
Парадокс, но классический соцреализм (1930-1950-е) милиционеров тоже не жаловал. Их почти невозможно обнаружить среди бесчисленных метростроевцев, командиров Первой конной и физкультурников. Причина кроется в тонкостях идеологии. Предполагалось, что по мере построения социализма у милиции останется одна задача -- регулировать движение. Идеальный милиционер -- михалковский дядя Степа. Но такой образ не ложился в рамки монументального и станкового искусства, поэтому дядя Степа остался в маргинальной области советского изобразительного искусства -- в детской иллюстрации.
Страсти на посту
В массовом порядке милиционеры стали появляться на картинах советских художников с начала 1970-х, когда соцреализм из большого проекта превратился в сумму ведомственных инициатив. Была создана студия художников МВД, регулярно проводились выставки "Всегда на посту". Ее продукция вполне соответствует безликому и анонимному стилю застоя. Но под болотной ряской царили истинные страсти. Однажды МВД поручило Александру Сысоеву написать портрет погибшего при исполнении начальника Черемушкинского РУВД. Началась история в духе Дориана Грея. Сысоев решает писать портрет погибшего с его двоюродного брата, но брат неожиданно умирает, вслед за ним умирает и его отец. "Я работал в каком-то горячечном бреду,-- вспоминает Сысоев.-- Мне казалось, что между мной и портретом шла смертельная гонка: либо я быстро закончу его, либо он меня убьет... Я пришел к финишу первым". Но череда смертей не кончилась. Погиб и корреспондент, который на выставке "Всегда на посту" сфотографировал художника на фоне портрета. Впрочем, это творческое горение привело лишь к созданию очередного маловыразительного опуса.
Митьковский городовой
С ролью милиционеров в официальном искусстве все более или менее понятно. Куда более странным выглядит пренебрежение образом милиционера в советском подпольном искусстве. Вот где, казалось бы, должны были оттоптаться представители художественной богемы, числившиеся в нетрудовом элементе. Ничего подобного: создается впечатление, что нонконформисты не то боялись, не то просто брезговали затрагивать эту тему.
В неофициальном искусстве милиционер появляется мимоходом, даже классический образ Милиционера, созданный поэтом и художником-концептуалистом Дмитрием Александровичем Приговым не получил пластического воплощения. Он же довольно ясно объяснил причину визуальной невоплотимости героя: "Он представляет собой Жизнь, / Явившуюся в форме Долга, / Жизнь кратка, а Искусство долго, / И в схватке побеждает Жизнь".
Правда, исключения есть. Лидер питерских "барачников" Александр Арефьев изображал типичные сцены нонконформистского быта: "Допрос в милиции", "Вытрезвитель". Его ученики, группа "Митьки", обратили традиционное пьянство богемы в стройную художественную программу. Участковый обрел у них образ поп-героя своего времени Глеба Жеглова на картине Василия Голубева "Жеглов награждает обывателя", а у Дмитрия Шагина милиционеры "Забирают в вытрезвитель Икарушку" -- только ножки торчат из машины спецмедслужбы. Теперь Шагин гордится тем, что митьки очеловечили образ милиционера, и считает Мухомора из популярного сериала "Менты" истинным митьком.
Шериф Фандорин
Сегодня в российской культуре образ милиционера активно разрабатывается в массовых жанрах. Уже отработаны два типовых поп-образа -- Мухомор и Фандорин. Фандорин -- литературный проект филолога Георгия Чхартишвили, задачей которого была имплантация в классическую русскую литературу положительного жандарма. На образ Фандорина оказали воздействие позднейшие культурные реалии. Например, голливудский стандарт проницательного сыщика, мастера боевых единоборств. Очевидно, что этот образ восходит к герою североамериканских Соединенных Штатов -- справедливому Шерифу. Но на Западе к полиции отношение сдержанное. В изобразительном искусстве XX века -- и американском, и европейском -- образ полицейского фактически отсутствует. Есть одно исключение: немецкие экспрессионисты 1920-х, своего рода наследники русского критического реализма, с характерным социальным пафосом клеймили заплывших жиром полицаев.
Совсем не то у нас. Возможно, в ближайшее время развернется настоящая борьба за право воплотить образ, причем не только на уровне социальной рекламы. Вслед за создателями славного сериала "Менты" в нее должны вступить и монументалисты. Уже проявили себя ведомственные художники. Руководитель студии художников МВД, член-корреспондент Академии художеств, полковник и скульптор Анатолий Бичуков уже воздвиг на Трубной площади в Москве монумент "Благодарная Россия -- солдатам правопорядка, погибшим при исполнении служебного долга", а другой член студии Владимир Сундуков написал полотно "Принятие присяги чеченской милицией в Гудермесе".
В условиях свободного рынка на исполнение этого заказа претендуют и другие организации. Например, Московский дом фотографии в прямом контакте с МВД недавно провел выставку "Из истории московской милиции". Фокус в том, что старая фотография в современном сознании имеет статус подлинности, поэтому подборка добрых и милых изображений полицмейстеров, городовых, околоточных, участковых и регулировщиков тоже, на манер Фандорина, реконструирует прошлое на новый лад.
Но вот так называемым свободным художникам такой заказ явно не по плечу. Все попытки овладеть темой проваливаются: получается то злая карикатура, то пародия на соцреализм. Единственный жанр, в котором современный художник и милиционер составляют гармоничную пару,-- перформанс. Это тот редкий случай, когда творец может манипулировать заказчиком. Так, положительных милиционеров выявила на московских улицах художница Татьяна Хенгстлер. Она фотографировала без разрешения постовых, и те правильно реагировали на светскую леди: застенчиво кокетничали. Легко представить, чем в других обстоятельствах заканчиваются подобные перформансы, но пока таких некокетничающих милиционеров никто не заказывал.
Выпуск N 233 (759) от 9 декабря 2003 г. [ N 232 ] [ N 234 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]