[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 214 (740) от 12 ноября 2003 г. [ N 213 ] [ N 215 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
А ведь труп был самый натуральный. И обнаружили его родные, и милиция через несколько минут после убийства: приехавший в Россию сирийский предприниматель аль-Фаррух лежал, истекая кровью, в подъезде дома, где проживал с семьей. Правда, на тот момент жизнь еще чуть в нем теплилась. Но раны были смертельные...
"Не убийство, а тяжкий вред здоровью".
По дороге в больницу сириец скончался. Экспертиза зафиксировала "не менее 14 колото-резаных ран в область головы, шеи...". У него повреждены были щитовидный хрящ, сонные артерии и пр. Привожу эти подробности исключительно для того, чтобы показать: убийца наносил удары со знанием дела. Но в обвинительном заключении "смерть потерпевшего" посчитали следствием "причинения тяжкого вреда здоровью". Вроде как убивать не хотели, а лишь хотели причинить вред. Дальше - больше. В приговоре суда смерть, а, следовательно, и труп вообще отсутствуют. Остался лишь "тяжкий вред здоровью". Сделано это было вовсе не из желания выгородить убийц, а из желания, как предполагает адвокат одного из осужденных А. Кеврель (адвокатское бюро "Красновский и партнеры"), выгородить бездарное следствие. При подобной квалификации дело могли рассматривать в районном суде. Умышленное же убийство, да еще совершенное группой лиц, претендовало бы на внимание областного суда. А может быть и суда присяжных. Там бы подобная липа, скорее всего, не прошла.
Здесь, не исключено, мы наблюдаем зарождение новой тенденции: с повсеместным введением судов присяжных доморощенные шерлоки холмсы будут пытаться скрыть от беспристрастного разбора свою неприглядную стряпню. И потому постараются, чтобы вменяемые преступления не подпадали в разряд особо тяжких...
Поначалу это был типичный "висяк". И хотя сыщики прибыли на место преступления почти мгновенно, никаких следов убийц они не обнаружили. Впрочем, по поводу следов можно было бы поговорить особо. На месте преступления, например, нашли пуговицу, которую потом выкинули, так как не сумели пришить ни к одному из тех, кого позднее назначили в убийцы. Не понадобился и обломок кухонного ножа, лежащий рядом с трупом. Отпечатки пальцев, оставленных на нем, также не совпадали с выдвинутой версией. Были еще окурки сигарет, но экспертиза по ним провели так, что воспользоваться выводами эксперта, по мнению специалистов Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны РФ, не представлялось возможным. Однако позднее воспользовались: посчитали доказательством своей правоты...
У рецидивиста вдруг заговорила совесть.
Итак, дело поначалу приостановили из-за невозможности найти преступников. Но тут в безоблачную жизнь владимирских правоохранителей (Аль - Фаррух был убит в г. Владимире) вмешалось сирийское посольство. Посольству, видите ли, непременно хотелось, чтобы убийцы их гражданина были найдены и наказаны. Пришлось преступников срочно изобличать и обезвреживать. Помог этому, как у нас часто случается, зек, который пребывал в местах лишения свободы за убийство, разбой и прочие прегрешения. Некий Миловзоров. Вдруг неожиданно в колонии строгого режима он испытывает приступ угрызений совести и дает "явку с повинной".
О личности главного, как потом окажется свидетеля обвинения, на суде станет известно и многое другое. Например, что он до осуждения был секретным осведомителем милиции. И что болен серьезным психическим расстройством - олигофренией. Врачи знают: люди с таким диагнозом чрезвычайно внушаемы. Милиция тоже это хорошо знает. И умело пользуется.
Кстати, психически больной Миловзоров в нарушение закона был первоначально допрошен без адвоката. И именно эти его показания стали основой обвинительного заключения.
Миловзоров "чистосердечно" рассказал, как планировалось и совершалось преступление. В качестве одного сообщника он назвал друга по психдиспансеру Акулова (тоже олигофрена), вторым оказался уже знакомый Акулова - бывший его начальник Деккушев, третьим... В третьи сообщники обязательно должен был попасть студент Владимирского Госуниверситета Брои. Уже хотя бы потому, что как-то милиция проводила рейд в студенческом общежитии и задержала этого студента "по подозрению". Потом его пришлось отпускать, но вышел он с серьезными увечьями. Вместо благодарности милиции, - все-таки выпустили - шибко грамотный студент юрфака зафиксировал следы избиения в травмопункте и начал жаловаться. Владимирская прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела по факту избиения Бруи в милиции. Но он, настырный, продолжал жаловаться и добился-таки, что Генпрокуратура заставила своих нижестоящих коллег дело возбудить. Ежу понятно, что такой кляузник вполне подходит на роль сообщника, а то и организатора разбойного нападения и убийства. Кстати, когда студент уже находился в СИЗО, владимирская прокуратура вторично отказала в возбуждении уголовного дела по факту его избиения. И он, на сей раз, обжаловать это решение не посмел.
Тут еще надо сказать про дядю Бруи. Этот дядя, будучи замначальника отделения милиции, не раз вступал в конфликт с сотрудниками РУБОП - главными борцами с организованной преступностью. Пытался их, будто бы в чем-то уличить и разоблачить. Естественно и он оказался причастным к разбойному нападению на сирийца: Миловзоров исключительно чистосердечно показал операм - рубоповцам, что этот нехороший дядя подвозил всех к месту преступления на своей иномарке. Он помнил и цвет, и номер этой машины. Однако неожиданно вышла осечка: оказалось, что кандидат в преступники купил свою иномарку позднее совершенного преступления, и, следовательно, никак не мог на ней подвозить банду. Пришлось, иномарку менять на "восьмерку", а дядю, увы, выводить из дела...
Сообщники вроде бы были все налицо. Но они почему-то давали крайне противоречивые показания. И сам главный свидетель Миловзоров путался больше всех. То он говорил, что о раннем выходе из дома сирийца с деньгами узнали от некого компьютерщика Сереги, который и предложил совершить преступление. Потом вместо "Сереги" появился некий "Дима", "Ванек", "Кемаль" и пр. То, якобы, разбойники ехали на злодейство на синей автомашине, то на черной. То таким путем, то эдаким. Нападение на сирийца было совершено будто бы на третьем этаже, но труп почему-то обнаружили на первом. Телесные повреждения были нанесены жертве то складным ножом, то бритвой. И пр. пр. Все эти бесчисленные противоречия следствие устранить не смогло.
"...другими доказательствами по делу".
Итак, по существу все обвинение строилось на показаниях осведомителя - олигофрена и его дружка по психдиспансеру. Но они оба на суде от своих показаний отказались, пояснив, что на них было оказано давление: Миловзорова, мол, обещали выпустить на свободу, а Акулова избивал "сокамерник", требуя во всем признаться. Он даже вскрывал себе вены, чтобы спасти себе жизнь. Однако суд этим показаниям не поверил. Тут нелишне сказать, что председательствовала на суде Н. Антонова, которая до этого работала помощником прокурора. В той самой прокуратуре, которая начинала следствие.
Чтобы приговор выглядел убедительным, судья Антонова, идя шаг в шаг вслед за обвинительным заключением, укрепила показания Миловзорова и Акулова "другими доказательствами по делу". Доказательств этих оказалось очень много: тут и несколько десятков свидетельских показаний, и заключения экспертизы, и видеозапись допроса... Выглядит весьма внушительно. Но когда начинаешь исследовать эти доказательства, просто оторопь берет.
Так, скажем, шофер убиенного показывает, что приехал за своим шефом в 5.15 - 5.30 (предполагаемое время убийства). Но никаких автомашин во дворе не увидел. Приехала только "скорая" и милиция. Где же тогда находилась машина разбойников? Другие свидетели рассказывают, что увидели окровавленное тело Аль-Фарруха. Факт бесспорный, но при чем же здесь обвиняемые? Есть свидетельские показания по поводу конфликта некой гражданки К. с убитым: Аль-Фаррух уволил ее за растрату. Это скорее еще одна версия убийства, которую не расследовали. И уж никак подобные показания не помогают обвинению подсудимых.
В деле есть весьма странные показания русской жены убитого по поводу окровавленной пачки денег, найденной в домашнем сейфе. Она сначала пояснила, что деньги передали ей врачи "скорой помощи". Но когда врачи стали это категорически отрицать, вдова показала, что деньги забрал из кармана убитого его брат и передал ей. У защиты были к вдове важные вопросы. Однако судья позволила ей больше не являться в суд. И свидетельница укатила в Сирию. Вместе с братом мужа, который жил с ними вместе во Владимире. В Сирии, сразу же по приезду они сочетались законным браком. На востоке, так вроде принято, но почему свидетельские показания этой женщины уличают подсудимых? А ведь ссылка на них приводится в разделе "прочие доказательства по делу".
Кстати, прием этот весьма распространен. На судей кассационной или надзорной инстанций, не желающих тратить время на внимательное прочтение материалов дела, действует безошибочно. Видно, какую большую работу произвели следователи и суд. А то, что работа эта никак не помогает раскрытию преступления и уличению виновных, при беглом чтении не заметишь.
Итого: свидетели - не свидетели, экспертиза - не экспертиза. В остатке путаные рассказы двух психически больных людей, от которых они на суде отказались. Ясно, что с такой "доказательной базой" в областной суд не сунешься. Другое дело рассмотрение кассационной жалобы. Тут уж областной суд, особо в суть не вникая, без затей проштампует приговор. Что и произошло. Труп Аль-Фарруха похоронен в Сирии. Обвиняемые в разбойном нападении "с применением насилия, опасного для жизни", получили свои немалые сроки: 7-8-9 лет. (Студент Бруи почему-то больше всех). Защита подала надзорную жалобу. Интересно: найдется ли в стране хотя бы одна судебная инстанция, в которой внимательно рассмотрят материалы дела?
Выпуск N 214 (740) от 12 ноября 2003 г. [ N 213 ] [ N 215 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]