Главная страница Содержание номера

Джей Розен
профессор журналистики Нью-Йоркского университета.
Сним встретился и беседовал Майкл Фоли, заведующий отделом средств массовой информации Irish Times.

Требуется журналистика

     Общественная журналистика - это просто эксперимент, в ходе которого участники намерены выяснить, как серьезная журналистика может вернуть себе свою аудиторию. Только так, считают они, мы можем получить серьезную прессу. Общественную журналистику вызвал к жизни серьезный политический, коммерческий и гражданский кризис, который заставил задуматься о будущем журналистики, как общественно значимой профессии.
    Общественная журналистика возникла как реакция на проблемы, с которыми столкнулись журналисты сразу после предвыборной кампании 1988 года. Тогда она была еще свежа в памяти, и многие считали, что хуже просто не бывало: символом этой кампании стал Майкл Дукакис, который взбирается на танк, чтобы продемонстрировать твердость своей оборонной политики. Провал кампании привел не только к привычной самокритике, но и к более серьезным выводам. Некоторые журналисты решились произнести вслух: "Мы оказались замешаными в некрасивую игру, мы стали частью отлаженной системы средств массовой информации, а она неважно обслуживает политический процесс. Происходят события первостепенного значения, например, окончание холодной войны, а американский народ отворачивается от СМИ, политические дискуссии ни к чему не приводят. Мы стали частью истеблишмента, превратились в политический класс. Быть может, нам стоит пересмотреть свою роль в этом спектакле и, если уж мы в нем участвуем, то не следует ли нам задуматься о том, что не может нас не волновать. Нас одолевает сильнейший коммерческий прессинг на новостные отделы вместе с технологическими переменами нас одолевают. Многие журналисты заметили, что их работа на местном уровне не слишком результативна - и не только в период выборов.
    Журналисты задались этими вопросами, поскольку их беспокоила дальнейшая судьба профессии. Редакторы и журналисты стали писать о том, что общество разочаровано прессой, в частности, тем, как в ней освещается политика и общественные проблемы. В то же время и работодатели - издатели и владельцы компаний средств массовой информации - с тревогой отмечали размывание читательской аудитории. В частности, Джеймс Баттон, в прошлом председатель и главный администратор Knight-Ridder, второй по величине газетной компании, который начинал свою карьеру журналиста, увидел обе стороны этой проблемы. Он понял, что для серьезных газет это вопрос выживания, что в силу важных коммерческих и профессиональных причин гражданский кризис привлечет внимание прессы.
    Компании, владеющие прессой, владеют не только материальными ценностями, в их собственность попадает и "лицо" общества, и ответственность перед обществом, отчасти даже приверженность соблюдению гражданских прав, что, с нашей точки зрения, в Америке согласуется с Первой поправкой к Конституции. Первая поправка - серьезный довод в нашу пользу. Владельцы средств массовой информации, заслуживают резкой критики только когда пытаются делать вид, что они - как все, что СМИ ничем не отличается от бакалейной лавки: это, мол, собственность, и не более того. Это противоречит нашим политическим традициям и устоям общественной жизни.
    Средства массовой информации и журналистика - не одно и то же. Меня интересует судьба журналистики независимо от того, хотят СМИ поддерживать ее или нет. Не стоит слишком волноваться за СМИ - я уверен, что в век СМИ их процветание обеспечено. Но эта общественная профессия. Которую мы называем журналистикой, это проявление демократии имеет свое, отдельное от СМИ будущее, и я хочу понять, на каких основаниях оно будет строиться. Я все-таки убежден, что отдельные газетные компании искренне связывают будущее журналистики с упрочением ее связей с группами, сообществами и обществом в целом, однако я не осмелюсь утверждать, что многие из них захотят воплотить эту идею в жизнь, вложить в нее деньги. Наша задача - наполнить нашу идею жизненным содержанием, чтобы те, кому она покажется близкой, могли оказать поддержку живому делу, а не умозрительным теориям.
    В дискуссии на тему общественной журналистики главнейшая проблема, на самом деле, состоит в том, какую позицию займет журналистское сообщество относительно возможностей, заложенных в этой идее. Я уверен, что если пресса Соединенных Штатов сочтет этот путь неприемлемым для себя, то эту идею в той или иной форме подхватят другие. Идея носится в воздухе, вот-вот появится такое издание или программа. Ясно, что отношения между читающими и пишущими меняются по многим причинам, в том числе и из-за развития Интернета. А значит, меняются и отношения между журналистами и гражданами. Мы пытаемся продумать возможные последствия этих перемен. И тут существуют два пути: размышлять и писать об этих изменениях, а также ставить эксперименты в территориальных общинах с реальными газетами, внося новое в их работу.
    Возможно, общественная журналистика каким-то образом перекочует из средств массовой информации в другой, более близкий к гражданскому, мир университетов, фондов, объединений. Они смогут создавать собственные СМИ, и тогда им потребуется некая философия, в соответствии с которой журналисты будут работать на установление плодотворных отношений со своими сообществами для того, чтобы совместными усилиями создавать то, что называется "новостями".
    Эксперименты в русле общественной журналистики бывают как по-настоящему профессиональными, так и совершенно нелепыми. Есть среди них и такие, что сопровождаются беззастенчивой рекламой, поскольку их ставят люди, которые не понимают значения гражданского подхода, а потому воспринимают свой продукт как товар.
    Одной из особенностей, одной из забавных сторон этой идеи является то, что в ней есть и глубинное, и банальное измерения. Мы говорим: журналисты должны быть тесно связаны с теми сообществами, которые они представляют. Это банальность. И журналисты, которым за пятьдесят, приходят в ярость, ведь во времена их молодости, когда журналистика была частью жизни города, это само собой разумелось; зато для современных журналистов, обвешанных сотовыми телефонами, эта банальность - открытие.
    Радикальная часть говорит, что журналистика - не чистое искусство; журналистикой не занимаются "ради процесса". Считается, что она служит демократии, а значит, журналисты должны задумываться о том, что они делают для успешного ее функционирования. Но задумываются об этом редко просто потому, что "текучка заедает", "маховик крутится". Вот мы и говорим: "Остановите печатные машины, остановите их и подумайте... Подумайте о том, что должно сходить с этих машин, подумайте, действительно ли вы служите тому сообществу, которому вроде бы служите".
    И тут вдруг окажется, что вам мешают те отношения, которые у вас уже сложились. В лучшем случае, у вас есть источники, но нет общения. Чтобы почувствовать атмосферу события, надо разговаривать с людьми, чтобы оценить ситуацию, надо знать, с кем говорить и когда. Ваши отношения с сообществом, оказывается, не работают. Не помогают вам найти истину. Если вы спросите журналистов, разделяющих нашу идею, как они пришли к ней, они расскажут о том, что однажды ощутили полный отрыв от своих читателей.
    До сих пор мы говорили о людях, которые продвигают идею общественной журналистики. Теперь посмотрим, что пишут и говорят о ней другие, особенно элитная пресса, т.е. New York Times, Wasington Post, новостные еженедельники, столичная пресса. В их изложении общественная журналистика разительно отличается от того, что, по нашему пониманию, составляет ее суть. Часть обвинений сводится к тому, что общественная журналистика отказывается от профессионализма в угоду читателям из чисто коммерческих соображений.
    Журналисты этого направления, утверждает элитная пресса, это всего лишь представители общин, решающие проблемы этих сообществ. Это обвинение иногда звучит иначе: такие журналисты отбрасывают принцип объективности и беспристрастности, как ненужный хлам, и становятся "борцами за идею". Общественную журналистику изображали (особенно сотрудники Wall Street), и как коммерческий заговор, и как приманку, придуманную "высоколобыми" специалистами по управлению бизнесом.
    Но когда элитная пресса наклеила на общественную журналистику ярлык "Происки врагов, ниспровергающих основы независимой прессы", эта идея уже получила распространение и поддержку.

Журналистика - не чистое искусство. Если она служит демократии, значит, журналисты должны думать, что делают.

    С другой стороны, в центрах наших сторонников называют добросовестными дураками, честными тупицами. Почему? По мнению элитной прессы, любой сколько-нибудь приличный журналист работает в Нью-Йорке или Вашингтоне. Но идея общественной журналистики не спускается сверху вниз по профессиональной иерархической лестнице, подобно Пулицеровской премии. Она идет снизу вверх.
    Писатель и журналист Джеймс Феллоус (редактор US News and World Report) рассказывает о Пентагоне после Вьетнама. Военная система потерпела серьезное поражение, но руководство не стремилось пересмотреть основы и выстроить ее заново. Такая же ситуация сложилась в автомобильной промышленности после японской экспансии на этом рынке. Но были и те, кто хотел искать новые пути, вернуться к исходным положениям и перестроить все здание. Их услышали, хотя и в Вашингтоне, и в Детройте реформаторов не принимали всерьез и высмеивали, пока не поняли, что они двигаются в верном направлении. С точки зрения Феллоуса, общественная журналистика находится в таком же положении и вызывает такую же реакцию. Он рассуждает просто: это эксперимент, они толковые ребята, но возможностей у них мало, так почему бы не помочь им, а шелуху отбросить. Казалось бы, позиция вполне здравая, но несмотря на это элитная пресса все же перечеркивает общественную журналистику.
    Общественная журналистика - выражение более глубокого кризиса в Америке, кризиса во взаимоотношениях журналистов и государства. В этом заключается самая суть кризиса, и общественная журналистика - это эксперимент, поставленный, чтобы найти более приемлемую форму этих взаимоотношений. Когда она будет найдена, ярлык "общественная журналистика" исчезнет, и мы будем вновь называть ее просто журналистикой.
    Журналистика существует исключительно внутри культуры, внутри сообщества. В некоторых случаях это сообщество - весь народ, но для большинства журналистов оно не так масштабно. Ремесло журналиста имеет смысл постольку, поскольку имеет смысл конкретное общество с его культурой, и нельзя не принимать этого во внимание. Если работа журналиста не приносит пользы сообществу, не дает сообществу того, что оно воспринимает как свое, не находит материала, который значим для него, то журналист не состоялся, даже если он не изменил собственному представлению о профессиональном долге. Рассказ о событиях в обществе и решение общественных проблем - две стороны одной и той же медали. Именно этого ждет общество от своих журналистов. Именно об этом говорит сегодня общественная журналистика, и наступит время, когда владельцы СМИ поймут: эти услуги нужны потребителю, - и он за них заплатит.