Трибунал по бывшей Югославии и перспективы Международного Уголовного Суда
Сокращенное изложение статьи Чарлза Трухарта, корреспондента Вашингтон Пост
(Trueheart, Charles A new Kind of Justice)
Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии - первый трибунал по военным преступлениям со времен Нюрнберга. Его авторитет и влияние сегодня гораздо шире, чем это представляется многим. Всего 10 лет назад даже идеалисты не могли предсказать, что такого рода институт станет реалией будущего мира.
Символом международного права в мире, где существуют суверенные государства, в ХХ веке является Дворец Мира в Гааге, - здесь располагается Международный суд. Созданный после Первой Мировой войны, он призван разрешать конфликты, возникающие между суверенными национальными государствами, устанавливать правоту или неправоту заявляемых претензий. Суд в Гааге - своего рода след вильсоновского идеализма, напоминание о крахе надежд на разум и благие намерения. Не имеем ли мы сегодня, в конце этого века, подобную же ситуацию
Гаагский суд никогда не обладал властными полномочиями наказывать нарушителей международных правовых норм, его сила - это моральный вес. И нередко государства, по собственному усмотрению, просто игнорируют его решения.
Бессилие такого рода - вещь коварная, - это опасное наследство для гораздо более юного Международного уголовного Трибунала, в компетенции которого военные преступления, совершенные в бывшей Югославии и Руанде. Международный Трибунал также заседает в Гааге, в его составе сегодня не только судьи, но и большое число обвинителей, следователей, переводчиков, технических служащих и охранников Но каково его влияние?
Международный уголовный Трибунал по бывшей Югославии был учрежден в 1993 году, спустя два года после начала Балканского конфликта. Тогда в мире раздавались голоса, обвиняющие западноевропейские нации в беспомощности и бесхребетности перед лицом конфликта. Некоторые дипломаты поговаривали, что Трибунал учрежден для того, чтобы хотя бы показать, что что-то делается - в ситуации, когда ни экономические санкции, ни эмбарго на поставку вооружений, ни военная интервенция, ни переговоры - неэффективны или невозможны. Понимали ли те, кто голосовал тогда за Трибунал, что они учреждают, какие последствия для стран будет иметь работа нового международного суда, понимали ли, что шаг этот - необратим?
Первым Главным Обвинителем Трибунала стал Ричард Голдстоун, бывший до этого судьей в Южной Африке и расследовавший факты зверств в отношении черных граждан ЮАР. К 1996 году, когда он покинул свой пост, обвинения в военных преступлениях были предъявлены семидесяти шести лицам. Большинство среди них - боснийские сербы, совершившие преступления в отношении мусульман Боснии. Голдстоун выдвинул также обвинения против хорватов (за насилия, учиненные равно как над сербами, так и над мусульманами), а также против боснийских мусульман. В 1994 году Трибунал получил своего первого заключенного - немецкая полиция в Мюнхене арестовала Душана Тадича. В 1995 году Трибунал выдвинул обвинения против двух лидеров боснийских сербов - Радована Караджича и Ратко Младича - в организации этнических чисток и истреблении хорватов и мусульман. До сих пор эти две фигуры остаются символом безнаказанности. В 1996 году началось рассмотрение дела Таджича. В апреле того же 1996 года Трибунал заполучил и более крупную рыбу - боснийского генерала, хорвата Тихомира Бланкича, обвиняемого в отдаче преступных приказов. Голдсмит покинул свой пост в сентябре, к этому времени удалось провести только один суд, было зафиксировано лишь одно признание; из семидесяти шести обвиненных в преступлениях только восемь человек были арестованы, и из них - только один серб.
Правосудие в Гааге шло крайне медленным шагом.
В конце 1996 года, спустя три с половиной года после учреждения Трибунала, его Главным Обвинителем была назначена Луиза Арбур, профессор права из Канады. Подобная работа была для нее внове (до этого она занималась делами по гражданским правам и по правам человека, возглавляла комиссию по расследованию условий содержания в женских тюрьмах Канады). Однако очень скоро она поняла, что на повестке дня - создать реально действующий, обеспечивающий соответствующие последствия своих решений суд по военным преступлениям.
Как установить истину, когда масштабы преступлений столь огромны? Четверть миллиона погибли в результате нескольких межэтнических конфликтов на Балканах в 90-е годы. И конфликты здесь продолжают возникать. Более полумиллиона были убиты в Руанде в 1994 году, всего за несколько недель
Сделать Трибунал эффективным означало не просто исторически установить имевшие место события и определить, что справедливо. Необходимо было, в реальных условиях, разрешить вопрос: могут ли быть реальными последствия для тех, кто совершил преступления геноцида, преступления против человечности, нарушил правила ведения войны, как возможно привлечь облаченных властью преступников к ответственности.
В отличие от Международного Гаагского Суда, который судит государства, Международный уголовный Трибунал судит индивидов. Правда, на практике это различие не так существенно: индивиды совершают военные преступления, действуя от имени государства, и они же, от его имени, решают, иметь ли дело с Трибуналом по военным преступлениям. Привлечь государства к сотрудничеству с Трибуналом стало важнейшим делом Луизы Арбур. И это было не так просто.
В пятницу, 15 января 1999 года в косовской деревне Рашак (Racak) сорок пять этнических албанцев - мужчин, женщин, детей - были выгнаны из домов, уведены в ближний лес и убиты сербской полицией. Некоторые были изувечены, один человек обезглавлен. Эта информация стала известна Арбур в субботу утром. В понедельник она вылетела в соседнюю с Косово Македонию. До резни в Рашаке власти Югославии уже несколько месяцев как отказывали представителям Трибунала в посещении Югославии. Но последние чудовищные события заставили Арбур более решительно требовать от югославских властей права доступа к месту преступления.
На протяжении 1998 года сербское правительство в Югославии проводило политику изгнания и уничтожения этнических албанцев в Косово. Здесь совершались многочисленные военные преступления, и Международный уголовный Трибунал подтвердил свою юрисдикцию в косовских событиях. Западные правительства полагали, что угроза расследования Трибуналом военных преступлений заставит Слободана Милошевича отказаться от своей политики. Задачей Трибунала было расследовать военные преступления вплоть до предъявления обвинения Милошевичу. Арбур работала медленно и тщательно, выдерживая высший стандарт предъявляемых свидетельств, - так что иногда международные правозащитные организации и некоторые западные правительства выражали неудовлетворение работой Трибунала. Они требовали продвижения, они говорили о том, что Главному обвинителю Трибунала "следует быть на месте событий".
Произошедшее в Рашаке для Арбур стало решительным аргументом для обращения к общественному мнению и к западным правительствам за содействием. Прежде всего она обратилась к высшему командованию НАТО с тем, чтобы, под протекторатом сил НАТО, посетить Косово, в обход проблемы визы и пограничных формальностей. По существующим дипломатическим нормам - это был слишком смелый запрос. Арбур было отказано. Официальное подтверждение ООН о праве представителей Трибунала на инспекцию на территории Югославии также не возымело действия - на югославской границе Арбур было указано, что у нее нет визы. Позже она говорила об этом так: "Я - просто в физическом смысле - зашла возможно далеко, и мне пришлось вернуться "
Однако, по возвращении в Гаагу оказалось, что все происшедшее каким-то образом кристаллизовало всю предшествующую шестилетнюю работу Трибунала. Несостоявшаяся в январе 1998 года попытка проникнуть в Косово на деле стала началом существенного изменения положения Трибунала - его активность оказалась в центре событий, - и впервые обвиняемым стал действующий глава государства. Ранее Югославский Трибунал имел дело с обвинениями, предъявляемыми низшим военным чинам.
Позиция Международного Трибунала стала основанием и для последующих действий НАТО на Балканах, которые опирались на аргумент: императив прав человека, императив гуманности выше суверенитетов.
Конечно, в своей повседневной работе Трибунал не может не искать поддержки у государств. Трибунал не имеет в своем распоряжении ни полицейских сил, ни технических возможностей для задержания ответственных за массовые убийства. Трибунал вынужден постоянно обращаться к ООН в поисках средств, сотрудников, квалифицированной информации, необходимой для проведения эксгумаций жертв массовых репрессий. Трибунал все время обращается к правительствам стран с призывами проявить принципиальность и политическую волю к расследованию военных преступлений, подлежащих международной юрисдикции.
Наиболее трудными для Арбур были переговоры относительно мандата сил НАТО на аресты людей, подозреваемых и обвиняемых Трибуналом в совершении военных преступлений. Эти переговоры она вела в течении трех недель, в Дейтоне, штат Огайо, с американским дипломатом Ричардом Холбруком. Причин затруднительного положения Запада в этом вопросе было несколько. В первую очередь, американские и НАТОвские военные опасались, что такие аресты приведут к ответному насилию в отношении "сил безопасности". Во-вторых, говорилось о том, что Караджич по-прежнему авторитетен среди боснийских сербов и его арест может нарушить хрупкую стабильность в регионе международной ответственности. И, наконец, - надо было учитывать настроение политических лидеров, таких как Милошевич и Франьо Туджман. Западное военное командование было хорошо осведомлено, где находятся Караджич и Младич, но силы SFOR не торопились доставлять их в Гаагу. Лишь в июле 1997 года, когда положение относительно стабилизировалось, состоялся первый арест, за ним последовало еще несколько, - и "третьей мировой войны не случилось", как позже сказала об этом Арбур. Сами эти факты ареста стали фактором, способствующим тому, что в последующие полтора года целый ряд лиц, обвиненных в преступлениях, сдались Трибуналу сами.
В мае 1998 года было объявлено о предъявлении еще четырнадцати обвинений. При этом решено было сосредоточиться лишь на некоторых, наиболее серьезных. Работа Трибунала должна была показать, в том числе и президенту Милошевичу (чья политика, как хорошо понимали западные дипломаты, все более повторяла ту, что проводили боснийские сербы в 1990-х), что международное сообщество не оставляет безнаказанными военные преступления. Наиболее трудным было доказательно восстановить цепочку отдаваемых приказов. Все понимали, что боснийские сербы реально подчиняются Милошевичу, однако de jure это было трудно зафиксировать. Арбур была необходима помощь - ей была необходима информация, которая могла быть лишь в руках служб безопасности. Информация о том, кто и кому отдавал приказы в ходе этнических чисток в Косово в 1998 году, могла быть собрана только с применением новейшей шпионской прослушивающей аппаратуры; свидетельствовать о преступлениях могли сделанные с воздуха съемки передвижений транспорта и районов, где совершены убийства. Соединенные Штаты, имеющие в своем распоряжении наибольший арсенал такого рода технических средств могли бы предоставить следователям Трибунала такого рода информацию. Правда в этом случае возникли бы вопросы о возможности легального предъявления подобных свидетельств в суде.
Когда начались НАТОвские бомбардировки Югославии, Арбур также не скрывала своих намерений предъявить обвинение Милошевичу. Она обнародовала обвинение против Желко Разнатовича (более известного под именем Аркан), наиболее бесстыдного ученика Милошевича, - которое было выдвинуто Трибуналом восемнадцать месяцев назад (согласно стратегии, которую применяла в своей работе Арбур, обвинения, предъявляемые Трибуналом, могли оставаться без огласки для принятия эффективных мер по аресту). Арбур стала настойчиво обращаться к западным державам с тем, чтобы они предоставляли Трибуналу свидетельства военных преступлений в Косово. Она напоминала и настаивала, что арест Караджича и Младича может оказаться сигналом Милошевичу и его соратникам, что их преступления не останутся безнаказанными.
В субботу 22 мая Арбур обратилась к судье Трибунала Давиду Антонию Ханту за подписью под обвинением и санкцией на арест Слободана Милошевича, президента Югославии, Милана Милутиновича, президента Сербии, Николы Саиновича, зам. премьер министра Югославии, генерал-полковника Драголюба Ойданича, возглавляющего военные силы сербов в Косово и Владко Стойильковича, министра внутренних дел Сербии, командующего полицейскими силами. Через несколько дней обвинение было объявлено вступившим в силу. Оно вызвало беспокойство Вашингтона, что Милошевич может изменить свое настроение в отношении и так весьма деликатных переговоров, которые вели с ним послы Финляндии и России. Арбур признавала, что обвинение Международного уголовного трибунала поставило Милошевича в гораздо более неловкую позицию - как он может быть теперь гарантом каких бы то ни было международных договоренностей?
Сегодня аналитики признают, что вынесение обвинения стало фактором давления на Милошевича, с тем, чтобы он признал свою капитуляцию. Его страна стала его тюрьмой, и его положение в своей стране стало весьма уязвимым. Некоторые дипломаты даже, кажется, начинали верить, что Милошевич предстанет перед судом, если не распорядится своей жизнью раньше.
Бомбардировки Югославии закончились 10 июня 1999 года и следователи Трибунала получили доступ в Косово. Их работа была признана международным приоритетом и широко освещалась в мировых средствах массовой информации. Трибунал получил в свое распоряжение полные и свежие свидетельства военных преступлений: фотографии, военные приказы, образцы земли, образцы крови, образцы зарядов, свидетельства очевидцев, информацию спецслужб, предоставленную западными правительствами, информацию, собранную гуманитарными группами и журналистами. Решено было сосредоточиться на наиболее чудовищных преступлениях в Росаке и еще в шести деревнях, а также на расследовании действий пяти обвиняемых югославских лидеров. Этой линии поведения придерживается и сегодняшний Главный Обвинитель Трибунала Карла дель Понте.
После случаев бомбардировок поезда, после падения бомбы на здание югославского телевидения, после попадания в китайское посольство в Белграде - у Трибунала не было иного выбора, как объявить о намерении расследования возможных военных преступлений, совершенных НАТО. В декабре расследование было завершено и его результаты представлены Карле дель Понте. На Капитолийском холме сам факт подобного расследования инициировал усилия противников Международных трибуналов. Не надо быть особым циником, чтобы предположить, что никто из руководителей НАТО не понесет ответственность за свои действия в Косово. Впрочем, наивным было бы вообще полагать, что сегодня носители реальной власти действительно поставлены в рамки международной юрисдикции.
Арбур говорила: "Я не стремлюсь сделать жизнь политиков более несчастной или более счастливой. Я получала свое жалование за то, чтобы утверждать принцип: никто не останется вне нашего поля зрения". Нации живут сегодня в условиях существования международной уголовной юрисдикции, они сами ее создали, однако пока их слова расходятся с делами.
Так не окажется ли и новый Международный Уголовный Суд перед теми же проблемами? Не станет ли он очередной "программой ООН". Суд может быть учрежден только когда 60 государств ратифицируют Римский Статут. Однако уже сегодня, после Косово, началось движение за создание трибуналов ad hoc (подобных югославскому и руандийскому) - по Восточному Тимору, по Камбодже, по Ираку, по Чечне.
Будет ли международное уголовное право работать - зависит от того, на что пойдут наиболее сильные государства, захотят ли они подчиниться идеалу, который связан с риском и требует известного смирения. Однако мы создаем новые демократические процедуры, поскольку мы уверены: существует то, что превыше национальных интересов. В Косово, в отличие от предыдущих военных конфликтов, Запад действовал от имени не этнических и не национальных прав и стандартов, - но от имени человеческих прав. И действовал, сознавая, что независимый международный суд отслеживает также все действия НАТО. Косово стало прецедентом - учиненные зверства и этнические чистки были признаны юридическим основанием для военной интервенции, аргумент суверенитета оказался в этом случае приемлемым. Было продемонстрировано, что обвинение в военных преступлениях уже само является мощным оружием. Международное уголовное правосудие стало неотъемлемой частью правил жизни и надежд цивилизованного мира. Во всяком случае, бывший Главный Обвинитель югославского Трибунала Луиза Арбур полагает, что изменения здесь необратимы.
К началу страницы
