 |
Журнал "Индекс" | Единое право |
Комиссар по правам человека Совета ЕвропыАльваро Хиль Роблес отвечает на вопросы участников семинараМосковской школы политических исследований "Демократический институт уполномоченного по правам человека - омбудсмана"
(Голицыно, 31 октября - 1 ноября 1999 года)
Александр Сунгуров (Фонд "Стратегия", г. С.-Петербург).
Хотел бы поблагодарить г-на Альваро за книгу, которая очень помогает становлению института Уполномоченного в России. И хочу задать вопрос: В регионах России достаточно сильна исполнительная власть. И во многих случаях, если не в большинстве, представительная ветвь власти находится под жестким контролем исполнительной власти губернаторов или президентов республик. Как Вы считаете, должна ли в этой ситуации модель регионального Уполномоченного базироваться на идеальной модели независимости? Т.е. уполномоченный должен избираться парламентом, но при этом являться отдельной ветвью власти, имея свою строку в бюджете... Или в этих условиях необходимо дополнительная защита этого парламентского Уполномоченного со стороны парламента. Не окажется ли формально независимый Уполномоченный в регионах под очень жестким давлением исполнительской власти, чем в случае второй возможной модели, когда он становится более парламентским (например, по петербургской модели закона, уполномоченный работает на независимых правах, типа счетной палаты). Тем самым он прикрывается парламентом региональным от влияния исполнительной власти.
Альваро Хиль Роблес
Что касается моей книги, эта книга достаточно старая, и я даже к ней испытываю отцовские чувства. Я написал ее очень давно. В ней есть не только положительные стороны, но и ошибки...
Что касается региональных омбудсманов. В нашей стране они также существуют в автономных областях Испании. Возможно, что давление, которое на них оказывается, значительно сильнее, чем давление оказываемое на центрального национального омбудсмана. И я думаю, что Вы правы в своем предположении, что региональный Уполномоченный должен бы пользоваться дополнительной защитой представительной власти, поскольку ему необходима дополнительная поддержка в данном случае. И единственная возможность противостоять политическому давлению - это естественно, как Вы и предполагаете, парламентская поддержка. Я думаю, что это основополагающий момент в данном случае. В мире есть примеры назначенных уполномоченных, как во Франции (медиатер). Но это исключение. Я думаю, что все-таки парламент должен назначать омбудсмана и заслушивать его омбудсмана. Я думаю, что в этом случае он наиболее успешно выполнит свою миссию.
Бойцова Виктория Валентиновна, доктор юридических наук
Моя диссертация была посвящена правовому институту омбудсмана в 15-ти странах мира и защищена в 1995 году. Г-н Хиль Роблес, я читала Вашу книгу также с энтузиазмом и восхищением и была увлечена Вашей убежденностью, которая на мой взгляд, не являлась следствием профессиональных устремлений исключительно. Но скорей это являлось плодом всей Вашей жизни в качестве правозащитника. Мне бы хотелось задать Вам следующий вопрос и одновременно представить свои соображения. Будьте добры, определитесь более точно с вопросом о специализации омбудсмана. Общей тенденцией развития института омбудсмана в мире является не только количественный рост, но и качественное многообразие. Миру известны свыше 20 типов омбудсманов: тюремных, университетских, студенческих, специализирующихся на защите прав ребенка, прав женщин, мужчин. Не все специалисты в области омбудсманства положительно оценивают это многообразие служб. Моя точка зрения состоит в том, что поскольку гражданское общество отличается богатством и разнообразием форм проявления, постольку и омбудсманы могут формироваться на основе гражданского общества и выражать отдельные интересы социальных групп, профессиональных корпораций и слоев населения. В связи с этим, мне бы хотелось узнать Ваше мнение в отношении подобных специализаций, поскольку в нашей стране эта идея не встречает большой поддержки. В частности, мои коллеги из неправительственной организации "Соучастие в судьбе" Алексей Иванович Головань и Наиль Галимзянович Шамсутдинов предложили законопроект "Об Уполномоченном по правам сирот г.Москвы". И сейчас упорно и убежденно добиваются реализации этой идеи. Каково Ваше отношение к подобной специализации служб омбудсманов в мире, в Испании и в России.
Альваро Хиль Роблес
Я с большим удовольствием отвечу на Ваш вопрос. Честно говоря, я небольшой сторонник специализации института омбудсмана. Я думаю, что в моей книге эту мысль я отразил и в других работах тоже. Причина в этом одна: я думаю, что омбудсман должен обладать глобальным взглядом на вещи и в таком случае дети, старики - все такие же граждане, как и прочие. И мне кажется, что не было бы достаточно обоснованным, если омбудсман дробил бы свои доклады в парламенте, например, касаясь тех или иных категорий: детей, стариков, женщин. Мне кажется, что компетенция омбудсмана должна быть всеохватывающей и касаться всех категорий населения. Я говорю это потому что раздробление сил, как правило ослабляет функции. И по крайне мере в моей стране поставить вопрос о специализации омбудсмана было бы достаточно сложно. Но можно идти по другому пути - активизировать деятельность общественных организаций, которые бы сотрудничали с омбудсманом, и это сотрудничество было бы взаимным. Они могли бы работать по разным отраслям, по разным направлениям. И такое положение возможно в обществе. Но я повторяю, что я не большой сторонник дробления института омбудсмана - по правам студентов, по правам трамвайщиков и еще кого-нибудь. Тогда будет тысяча омбудсманов и в конце концов никто не будет знать, чем же они занимаются. Я думаю, что это достаточно ясная идея. Один единственный омбудсман на национальном уровне, оснащенный и наделенный правами, полномочиями. Могут быть региональные омбудсманы, взаимодействующие с социальными организациями. Но вы знаете принцип "разделяя - властвуй". Я думаю, что здесь он может найти определенное звучание...
Владислав Виноградов, депутат областного Представительного собрания Астраханской области
Основная проблема становления именно этого института в регионах заключается в том, что приходится постоянно отвечать на один и тот же вопрос: "А нужен такой институт вообще или не нужен?".
С одной стороны, резко сопротивляется региональная прокуратура. Это не что иное как "профессиональный кретинизм" юристов. Они не понимают, что помимо законов есть еще какие-то моральные санкции, есть еще достойная репутация человека, который занимается защитой прав человека. С другой стороны, исполнительная власть стремится превратить эту службу в очередной отдел по обращению граждан, куда стекаются письма по невыплатам социальных пособий и т.д. В этом сложно найти свое настоящее место.
Я думаю, что Вы сделаете большую пользу России, если будете как можно чаще бывать в российских регионах. Потому что приезд европейского Уполномоченного по правам человека, как правило, подталкивает и оказывает сильную помощь в деле защиты прав. Я наблюдал визит нашего национального Уполномоченного и то, во что это превращается. Ему показывают газпромовский садик, и все изумленные астраханцы видят по телевизору, как дети едят бананы. Потом находят в тюрьме нормальную камеру, где сидят нормальные люди. А потом появляется отчет Уполномоченного о том, что все нормально, ничего не нарушается. Понятно как подобное действует на эффективность и авторитет этого института.
Алексей Автономов, Фонд развития парламентаризма и Институт государства и права Российской Академии Наук
Как, на Ваш взгляд, должны строится взаимоотношения между центральным Уполномоченным по правам человека и региональными? У нас региональный институт уполномоченных только формируется. В Вашу бытность Уполномоченным этот институт тоже только формировался в Испании. Я думаю, что у Вас есть на это свой взгляд.
И второй вопрос: Как, на Ваш взгляд, должны строится горизонтальные взаимоотношения между Уполномоченным по правам человека? Поскольку именно объединение усилий должно укреплять этот институт. А с другой стороны здесь нет прямого административного подчинения, и вот эта трудность породила этот вопрос.
Альваро Хиль Роблес
Я думаю, Ваш вопрос и предыдущее выступление очень интересны. Я постараюсь ответить.
Почему нужен омбудсман? Вы сами мне, уважаемый представитель Астраханской области, ответили. Я бывал в тюрьмах нашей страны, во многих тюрьмах. Во времена франкизма я был там клиентом. А после франкизма я был представителем общества и поэтому меня трудно чем удивить. Я видел все это во всей красе, тюремную жизнь. Почему нужен омбудсман? Вы не должны ездить в тюрьму с проверкой, сообщая об этом заранее. Я в Испании ездил по 83 тюрьмам со своими помощниками и никогда в жизни об этом заранее не сообщал. Если вы сообщите, что едете туда, они ее помоют, посадят туда своих самых лучших заключенных, мылом помоют коридоры и стены. Конечно, речь не об этом. При поездках в тюрьмы, конечно, нужно говорить с заключенными при отсутствии охранников, смотреть как они едят, что они едят. И потом писать доклад о состоянии дел в тюрьмах, в пенитенциарной системе, представлять дело на рассмотрение парламента - такой доклад, чтобы он вызвал инфаркт у министра юстиции. И тогда возможно что-нибудь изменится. Сначала нужно произвести, пробудить желание менять у самого министра, чтобы потом, изменившись, он уже проникся необходимостью менять пенитенциарную систему в национальном масштабе. Но это, конечно, результат острых столкновений и результат настоящих проверок, а не каких-то проверок для отписки, для галочки, они всегда будут есть бананы в Вашем присутствии, когда Вы будете оповещать, что Вы едете. Но то же самое может случиться и в больницах. В нашей стране службы скорой помощи изменились после того, как защитник (омбудсман) в течение 4-х месяцев подряд приезжал в эти больницы в самые разные часы суток (ранним утром, поздним вечером), смотрел как работают, какое оборудование используется, он поднимал скандалы вокруг этого положения и такая настойчивость привела к тому, что в конце концов выделены миллионы писет на то, чтобы установить новое оборудование в больницах, направить туда квалифицированных врачей. Когда говорят, зачем нужен защитник прав человека? Я говорю: "Для того же, для чего нужны и депутаты. Но депутаты этого не делают, а защитник это делает". Конечно, я с большим удовольствием съежу к Вам в Астрахань, правда не могу сказать заранее как и когда, но я даю Вам слово, что приеду.
Что касается региональных омбудсманов. В Испании у нас накоплен большой опыт деятельности национальных и региональных омбудсманов. У нас, как Вы знаете, региональные автономные области политически независимы от центра и располагают своими органами власти, своими региональными институтами. Но если в компетенцию национального омбудсмана входит практически вся страна, то здесь, конечно, область деятельности несколько уже. С целью обмена опытом мы проводили два раза в год собрание-совещание национального и региональных омбудсманов, обсуждали проблемы, координировали наши задачи. Конечно, все это проводилось в высшей степени открыто, чистосердечно. Мы не говорили, что вот ты должен делать то или то, ты должен заниматься только региональными делами... Конечно, региональный омбудсман может в какой-то момент заняться и вопросом национального значения. У нас нет иерархии между национальным и региональными омбудсманами, но есть тесное сотрудничество.
Что касается горизонтальных взаимоотношений. Конечно, проводятся встречи региональных омбудсманов. Но есть сложность, которая заключается в том, что в разных областях, в разных регионах возникают разные проблемы. И в какой-то степени взаимоотношения на горизонтальном уровне носят достаточно формальный характер, хотя какие-то точки соприкосновения возможны. В Европе, например, скоро будет проводиться совещание во Флоренции, где соберутся региональные омбудсманы, не национальные, а региональные. И в Европе такие собрания региональных омбудсманов проводятся.
Борис Пантелеев, Санкт-Петербургское отделение Комитета за гражданские права
Как Вы считаете, возможен ли Ваш совместный с нашим Уполномоченным по правам человека Олегом Орестовичем Мироновым рейд по нашим российским тюрьмам, в том числе, например, посещение следственного изолятора ╧ 4 г. С.-Петербурга (где уже против 3-х начальников возбуждено уголовное дело, а одного из них уже посадили)?
Альваро Хиль-Роблес
Спасибо за Ваш вопрос. Я думаю, что самое главное при посещении пенитенциарных учреждений, да и любых других учреждений, где люди лишены свободы - это выявлять действительное положение дел, действовать в соответствии с правдой, нельзя скрывать проблемы, которые есть. И в своих докладах омбудсман должен говорить, конечно, все что есть, ничего не скрывать, ничего не утаивать. Конечно, есть и такие вопросы, которые лучше обговаривать, а не писать о них в докладе. Но глубинные вопросы надо публично отражать. Вопрос, приеду ли я? Вы потерпите немножко, я только что занял свою должность, я, так сказать только "приземляюсь". В Совете Европы 41 страна, умножьте на количество населения и на тысячу проблем, которые есть и Вы поймете... Но я везде постараюсь быть, где я могу быть полезен. Конечно, время ограничено, и надо ждать определенного момента. Я не говорил сегодня о моей должности Комиссара, это не совсем соответствует теме нашего семинаре. Но должность Комиссара Совета Европы не предполагает занятия индивидуальными жалобами, индивидуальными случаями. Я больше занимаюсь глобальными вопросами. Но вы можете быть совершенно уверены, что я не отвернусь, если возникнет вопрос с правами человека.
Наталья Сидорова, пресс-клуб газеты "Вечерний Петербург"
Наши правозащитники упорно настаивают на том, что то, что происходит в Чечне - это демографическая катастрофа, а власти столь же упорно это отрицают. Хотелось бы знать Вашу позицию, потому что от Вас многое будет зависеть.
Альваро Хиль-Роблес
Конечно, я говорил, что хотел выступать только по проблеме омбудсмана. Но нельзя уходить ни от одной из проблем. Вы понимаете, что сейчас я стараюсь получить максимальное количество информации по этой проблеме. Я открыт и готов выслушать любую информацию о том, что происходит. Естественно за пределами России мы читаем то, что публикуется, и нам приходят известия от средств массовой информации. Мы их оцениваем, и я хотел бы иметь объективный справедливый взгляд на все это. Я хочу использовать мою поездку сюда, в Россию сейчас, чтобы узнать что происходит. Поэтому сейчас я нахожусь на этапе создания моего собственного мнения и получения информации по этой проблеме. Но сейчас, конечно, преждевременно давать какое-то собственное мнение - у меня нет достаточной информации.
А. Сунгуров
Вы дважды упоминали о необходимости ежегодного отчета Уполномоченного перед парламентом, который его избрал, все равно это региональный или федеральный. В русском языке есть два слова: "доклад" и "отчет". Человек может делать "доклад", а выслушавший его парламентарий принимает меры. Если это "отчет", то парламентарии могут его принять или не принять. Подразумевается, что они могут выставить оценку, как работает Уполномоченный. И конкретный опыт уже был в Свердловской области, когда региональный Уполномоченный г-н Машков сделал ежегодный отчет, а парламентарии стали его в течение трех месяцев обсуждать: оценить ли его работу на "удовлетворительно" или "неудовлетворительно", и какие замечания сделать ему по его работе. Как вы можете это прокомментировать?
Альваро Хиль-Роблес
Отвечу кратко. Доклады или, дословно, отчеты - это документы для работы парламентариев, чтобы общественность и средства массовой информации знали о том, что происходит в стране в отношении нарушения прав человека и в отношении работы органов государственной администрации. И омбудсман должен отчитаться о том, что он делал за год работы: он может делать специальные доклады, скажем по состоянию тюрем, о несовершеннолетних и т.д. По испанскому законодательству эти отчеты или доклады не рассматриваются как "отчетность", по которой голосует парламент. Потому что это покушение на независимость и свободу омбудсмана, потому что возникает риск, что мы создаем доклад и в зависимости от голосования на парламенте этот отчет может оказаться аргументом за импичмент... Доклад представляется, публично обсуждается с участием телекамер, прессы, средств массовой информации. Но никакого голосования по оценке доклада не происходит. Т.е. фракции парламентские могут говорить все, что они считают нужным, все что они думают. Они могут говорить, критикуя омбудсмана или одобряя его деятельность, и все это публикует пресса, все это публикуют средства массовой информации. Но голосования никакого нет, оценки докладу в целом не дается. Конечно, омбудсман несет ответственность перед парламентом за то, что он делает, это понятно.
Ознобкина Елена, журнал "Index-Досье на цензуру"
Когда Альваро Хиль Роблес выступает, то возникает некоторая атмосфера, когда даже кажется, что институт омбудсмана будет жить (в том числе в нашей стране), приносить какие-то плоды гуманности. Вместе с тем, Альваро Хиль Роблес подчеркнул важную вещь: институт омбудсмана функционирует успешно в тех обществах, которые имеют лигитимную и устойчивую демократическую правовую систему. Очень важен момент общественного доверия к структурам, осуществляющим те или иные властные полномочия. Вот мы тоже сегодня имеем демократически избранную, лигитимную власть. Но, оказывается, лигитимностьлигитимности рознь. Лигитимность должна по идее включать в себя еще элемент "неформального" признания авторитета власти и морального доверия ей. Ведь мы передоверяем этой власти распоряжаться нашими жизнями, нашим достоинством, нашими судьбами...Да, в России создан аппарат Уполномоченного. Но я довольно скептична в отношении развития института омбудсмана в сегодняшней России. Не случайно этот институт называется у нас институтом Уполномоченного. В нашем языке, в нашем сознании, уполномоченный - это фигура, назначенная властью и соблюдающая ее интересы. Эта фигура воспринимается скорее как фигура государственного функционера, а не независимого общественного защитника. Т.е., мне кажется, что пока этот институт у нас мертв (при всей прогрессивности закона об Уполномоченном). И доказательством тому, сегодняшним доказательством - абсолютная беспомощность этого "демократического института" перед ситуацией в Чечне. Ведь речь идет не просто о попрании достоинства людей, речь идет об уничтожении части граждан страны. Происходят массовые нарушения не просто прав человека, но не берется в расчет просто право на жизнь... О каком же моральном, общественном авторитете Института уполномоченного может идти тут речь...
Алексей Симонов, Президент Фонда защиты гласности
Мы говорим о моральном авторитете, которым должен обладать любой уполномоченный по правам. Хватит ли в нашей стране имеющихся в настоящий момент моральных авторитетов, которые могли бы быть или претендовать быть уполномоченными, быть моральными авторитетами? Я думаю, что когда господин Хиль Роблес начинал в Испании - ситуация в известной степени была такая же... Как Вы выращивали эти моральные авторитеты?
Альваро Хиль-Роблес
Вопрос сложный для ответа. И я не знаю - выращен ли я как моральный авторитет; я не могу об этом судить сам лично. Но действительно, я много говорил на прежних семинарах этой школы, что у нас в Испании была долгая диктатура. Диктатура, которая стала следствием гражданской войны, ужасной гражданской войны, которая разрушила нашу страну, разрушила наш прогресс как свободного общества, приостановила на 40 лет наше развитие. И мое поколение и я сам - мы плод всего этого. Кто-то из нас родился в изгнании, кто-то жил в стране, но без свободы. И когда настал момент задуматься о будущем нашей страны, когда наш диктатор умер в собственной постели, умер своей естественной смертью, у нас была огромная ответственность. Что мы хотим делать с нашей страной? В тот момент мы решили, что хотим построить страну, где есть место для всех нас, для всех тех, кто живет в Испании. Т.е. не следовать словам поэта, сказавшего что в Испании одна половина погибает от рук другой половины Испании. Мы должны жить все вместе, обе половины в нашей родной Испании. Это было непросто. Нам пришлось культивировать, выращивать друг друга. Наши ценности, моральные, этические ценности должны были быть такими, чтобы мы могли в итоге сесть за стол рядом с теми, кто нас угнетал в течение долгих десятилетий. Мы должны сосуществовать и строить вместе с ними нашу страну. И даже протягивать им руку, пожимать им руку, этим людям, которые отправили нас в изгнание. Мне пришлось зачастую делать это - пожимать руки этим людям. Мы попытались смотреть вперед и искать, что нас объединяет и попытаться оставить в стороне то, что нас разделяет. Эта основа для того, чтобы попытаться в политике найти людей, у которых есть огромный моральный авторитет, нравственный авторитет. Найти людей, у которых была своя целостная траектория, свой жизненный путь и которые согласились бы вести эту работу - это было очень важно. Мы их не выращивали, они уже были здесь, мы их просто использовали. Я Вам приведу пример, это не мой пример, потому что первым омбудсманом в Испании, первым Народным защитником Испании был человек необыкновеннейший - это Хуакин Руис Хименес, сейчас ему за 80 лет. Тогда ему было 60 лет, когда он стал Народным защитником, первым защитником в Испании. Он был Министром в правительстве франкистов в 50-е годы, он был Министром образования, потом он подал в отставку с поста Министра образования, развивался внутренне. Он присоединился к демократическим силам, работал с демократическими силами в течение долгих лет. И у него был огромный авторитет, потому что он публиковал "Тетради для диалога", где писали те, кто был в подполье, в оппозици, и он нас защищал, потому что Франко его не преследовал как бывшего Министра. А он нас защищал и он пользовался огромным авторитетом. Т.е. в корнях своих он был франкистом, но он изменился. И мы признали его моральный авторитет, и он был первым омбудсманом в Испании, абсолютно бесспорным, все за него проголосовали единодушно. Я думаю, что это база для примирения, основа для примирения: попытаться найти те точки, которые нас объединяют, не забывая о том что нас разделяет. Потому что все остается, никогда ничего не надо забывать, потому что тот, кто говорит, что забыл - он просто лжет. Но мы должны вместе строить, работая на будущее. Я думаю, что тот, кто хочет быть депутатом и представлять народ, тог, кто хочет иметь любую власть - он должен, прежде всего, быть способным смотреть в глаза гражданам, а не опускать глаза, не отводить глаза, потому что даже если он ошибается, он должен быть уверен, что он работает честно и ради общего блага - вот что такое нравственный авторитет. Мы можем ошибаться, мы можем заблуждаться, неправильно действовать, но внутренне мы должны быть способны смотреть друг другу в глаза, не отводя взгляда - и это главное. Для строительства будущего в Испании мы просто смотрели друг другу в глаза и все. Это главное.
Нона Диваева, Республика Башкортостан
Одним из важных моментов деятельности омбудсмана является его доклад. Мы в своей Республике столкнулись с тем, что Уполномоченный, делая свой доклад напрочь избегает многих моментов- наиболее острых, очень важных, в частности, связанных с независимостью СМИ, с различными политическими и гражданскими аспектами. Т.е. он эффективен в вопросах здравоохранения, но не действует, если дело затрагивает политические аспекты. Означает ли это, что он не эффективен и не соответствует функции и роли этого Института?
Альваро Хиль Роблес
Понимаете, если омбудсман в своем докладе не рассказывает, что происходит с администрацией в здравоохранении, в образовании, в безопасности граждан, если он не рассказывает об этом, я думаю, что он не выполняет своих функций. Потому что если это неудобные какие-то высказывания... Но он должен быть неудобным. Омбудсман не для того, чтобы быть удобным, он не должен плясать под дудку власти. Омбудсман существует для того, чтобы говорить власти, как на самом деле обстоит дело и почему граждане страдают отчего-то и что и как надо изменить, чтобы они не страдали. Омбудсман - Институт абсолютно критический, т.е. он лоялен по отношению к власти, но он критичен. Иначе он не выполняет свои функции.
София Иванова, г. Рязань, журнал "Карта"
Г-н Хиль-Роблес, очень приятно, что Вы интересуетесь судьбой России и вместе с нами наблюдаете вторую попытку установления Института омбудсмана в России. Первым Уполномоченным был Сергей Ковалев, вторым - Олег Миронов. Не знаю можно ли сравнивать эти две личности. Но вопрос мой таков. Как Вы считаете, имеет ли право Уполномоченный по правам человека публично заявить, что он против отмены смертной казни? Это заявление было сделано Олегом Мироновым в интервью "Общей газете".
Альваро Хиль-Роблес
Я выскажу здесь только общее соображение. Омбудсман должен быть превыше всего и, прежде всего, человеком свободным в своем мышлении, в своем образе мыслей. Потому что вряд ли он сможет бороться за свободу других, если он не свободен в своем образе мыслей и выражении своей мысли. Я говорю не о свободе безумного человека, который говорит все, что ему придет в голову, но он должен быть свободным говорить вещи твердо и непреклонно. Если Вы спрашиваете, я скажу мое личное мнение, я был, есть и всегда буду человеком, противостоящим смертной казни. Потому что я не верю, что смертная казнь для чего-то годится. Я не думаю, что имеет смысл отнимать у кого-то жизнь. Это не разумное наказание, это ни для кого не пример, это никого не пугает. Я всегда так думал и всегда это говорю и для меня это убеждение продолжает быть важной частью моей борьбы в моей жизни. Я считаю, что наказание в любом обществе должно быть рациональным и разумным. Отнятие жизни никогда не является рациональным, и никогда не является разумным - даже в тех демократиях, где хотят дать нам большие уроки демократии. Смертная казнь для меня абсолютно неприемлема.
Юрий Вдовин, г.Санкт-Петербург правозащитная организация "Гражданский контроль"
В России возник еще один Институт защиты прав человека - это администрации, властные структуры, которые создают комиссии по правам человека из административных органов. Это имитационная структура. Как Вы относитесь к этому, и есть ли где-нибудь в других странах такие прецеденты, когда администрации создают свои комиссии по правам человека в противовес Институту омбудсмана?"
Александр Ландо, Уполномоченный по правам человека Саратовской области
Что такое омбудсман - это состояние души или профессия? Есть ли необходимость, чтобы на этой должности был профессиональный юрист?
Альваро Хиль-Роблес
Быть омбудсманом - состояние души или это профессия... Не знаю. Не думаю, что это профессия, потому что если омбудсман будет считать, что это профессия - то он будет плохо работать. Я думаю, что это в какой-то степени это личные обязательства, личное безумие человека быть омбудсманом. Потому что проблем очень много у омбудсмана. Вы сами понимаете. Наверное здесь важно личное обязательство человека, которое он берет на себя. Ты пытаешься поддержать твое общество, твою страну. Я вообще оптимист. Я думаю, что чем труднее вещи, тем лучше. Я уже пять лет приезжаю в Россию, и мы садимся за этот стол и все эти пять лет обсуждаем... Все говорят - все фатально, все ужасно, Россия не выживет и т.д. Т.е. обычное кино... Но страна-то развивается, страна эволюционирует. Мы говорим о демократии... Россия выстраивается, за 24 часа этого не сделаешь. В Испании вот тоже тяжелейшие проблемы, фундаментальные проблемы, кажется, что они не решаемы, но время идет и мы идем вперед, мы решаем эти проблемы. Я не говорю, что эти проблемы исчезают, но мы способны идти вперед, узнавать наши проблемы и бороться за то, что они были решены. Надо иметь надежду. Никто не изменит нашу страну, мы испанцы это давно поняли, - надо работать плечом к плечу, надо критично работать. Но вместе со всеми.
Вы спрашивали, есть ли эти комиссии по правам человека, укрощенные, при администрации. Они могут существовать, я не говорю нет. Понимаете, в Европе есть много неправительственных организаций, работающих с правами человека. Они очень важны в этой борьбе. В некоторых странах есть Комиссии по правам человека, официальные, они совершенно лигитимны, законны и они очень активны. Необязательно, что если они правительственные или административные, - необязательно, что поэтому они плохие, необязательно они в противовес омбудсману работают. Все должны сотрудничать в вопросах защиты прав человека.