Главная страница Международная защита Прав Человека

Во Франции вышла книга Франсуа Бизо "Портал"
(Francois Bizot "Le Portail", Le Table Ronde, 397 p., 2000)

Франсуа Бизо, французский этнолог, написал книгу о своем, счастливо окончившемся, трехмесячном пребывании в лагере красных кхмеров. Вернуться к страшным воспоминаниям тридцатилетней давности его побудило известие о том, что его бывший палач Душ жив. Тогда он был совсем молодым человеком, стремившимся к мировой революции и справедливости для всех, а впоследствии стал главным палачом кровавого режима Пол Пота. Душ вскоре предстанет перед международным трибуналом по обвинению в преступлениях против человечества. Его бывший узник, Франсуа Бизо, согласился стать свидетелем защиты на этом процессе. О мотивах своего решения он рассказывает в интервью, данном Антуану де Годмару.

Почему Вы так долго собирались написать эти воспоминания?

В 1999 году, когда я был в Париже между двумя поездками в Азию, мне позвонил Нейт Тейер, американский журналист и специалист по Красным кхмерам (он снимал процесс над Пол Потом), и сообщил, что обнаружил в Баттамбанге Душа. Это было незадолго до того, как Душ был арестован за преступления против человечества. "Этот человек любит тебя, - сказал мне Тейер, который интервьюировал его в течение многих часов, - он хотел бы тебя повидать, ты спас ему жизнь". Потрясающе! Этот человек не только помнит меня, хотя с тех пор прошло тридцать лет, но я стал для него чем-то вроде оправдания совести: "я освободил этого человека, потому что он был невиновен", и значит, "уж я-то умею отличить виновного от невиновного". Я был для него той соломинкой, за которую хватается утопающий. Этот телефонный разговор сильно меня взволновал. Много лет назад я написал первую главу этой книги, страниц десять, но продолжать не стал. Мне казалось, что эту историю рассказать просто невозможно, она все время ускользала, пряталась от меня. Узнав, что Душ еще жив, я как-то освободился от зажимов: я снова взял рукопись и написал "Портал" одним духом, за десять месяцев. Обычно писание для меня занятие трудоемкое, а тут я испытывал очень сильные чувства, чуть ли не радость.

Но книга все-таки не веселая.

Нет, конечно, но для меня она стала освобождением. Эта книга могла бы называться "Про людей". А если про людей, то и про насилие, про пытки - это для меня сомнению не подлежит. В любые эпохи, в любых обществах были палачи. И это не монстры, не извращенцы, что еще страшнее. В конечном счете, палачом может оказаться каждый из нас. В этом смысле мне близко суждение Ханны Арендт об Эйхмане. Душ, как и Эйхман, - человек. И предполагаемый процесс очень важен, потому что речь на нем будет идти о человеке. Если Душ предстанет перед судом, это не вернет убитых кхмерами, но процесс может образумить людей вообще. Душ был блестящим студентом, идеалистом, в котором обитал чудовищный манекен, охваченный идеей искоренения того, что он считал злом. Душ имел несчастье жить там и тогда и принять на себя обязанности, которые сделали из него гнусного человека. Это рассуждение отнюдь не снимает с него вины и не означает, что я его простил. Душ своей рукой подписал 40 000 смертных приговоров. И если я согласился участвовать в процессе как свидетель защиты, то вовсе не для того, чтобы смягчить его вину, а для того, чтобы прояснить механизмы, которые заставляют человека, желающего делать добро, делать зло.

Хотелось ли вам снова увидеть Душа?

Я поехал в Камбоджу не раздумывая. В конце концов, я его не видел, но контакты у нас были. Мы обменялись письмами. Душ защищается, он полагает, что оказался в такой ситуации в силу своей ответственности, в силу своей работы, в силу своих организаторских способностей. В определенном смысле, так оно и есть. Когда он уезжал из лагеря, это был полный кошмар. Его начальники знали, что он им нужен. Будь он не так хорош для них, его судьба сложилась бы иначе. Жестоко так говорить, но это правда. Будь Душ американцем, он бы сейчас затеял процесс и потребовал бы возмещения убытков и морального вреда в связи с тем, что его жизнь была искорежена. Тем, что его одурачили, тем, что из него сделали винтик мировой революции, ему обещанной, и потому он не мог не повиноваться. Идеологи, обладая огромным влиянием, несут чрезвычайно большую ответственность. Стоило бы запретить интеллектуалам вмешиваться в политику, как боксерам запрещают драться вне ринга!

Между Душем и Вами сложились особые отношения?

Как ни странно это покажется, эти отношения можно назвать некой разновидностью дружбы. Я никогда не испытывал к нему ни ненависти, ни сочувствия. И даже страха не испытал, пусть даже задним числом, когда узнал, чем он стал. Этой книгой я избыл эту историю, и сейчас думаю, что больше никогда к ней не вернусь. Этот как пережить траур по покойному, наконец он завершен, почти без моего ведома.

Собираетесь ли вы вернуться в Камбоджу?

Я об этом изредка думаю, тем более что моя дочь, наполовину камбоджийка, проводит много времени в этой стране. В Камбодже мне плохо. Я там становлюсь шизофреником. Тот, кто сейчас оказывается в Камбодже, смотрит на ее жителей, как на искалеченных детей, чьи раны надо лечить любовью, а я знал этих детей веселыми, подвижными, смеющимися. Как раз накануне того дня, когда их переехал грузовик. И там я все время буду думать об этом.