Главная страница Содержание номера

Альваро Хиль-Роблес

НЕНАВИСТЬ - НЕ РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

    Существует два направления, которые мы можем анализировать. Одно из них - чисто политический, социологический аспект. История региона, Балкан, культур и цивилизаций, история взаимоотношений народов с их культурами, большинства и меньшинств - это политический аспект. Такой политический подход может продемонстрировать нам, как это все устраивалось, как возникали государства, та же Югославия, например.
    Второй аспект - к чему привели эти исторические взаимоотношения, во что они сложилось в результате. И здесь уже трудно разделить политический взгляд и взгляд просто человеческий. Подход Белграда к косовской автономии - это результат очень многих предыдущих вещей. На меня огромное впечатление произвел и в Косове, и в Боснии взрыв глубинной ненависти народов разных вероисповеданий, хотя еще совсем недавно они жили в мирном соседстве на одной и той же улице - и вдруг абсолютно личная ненависть. Человеческая трагедия - просто неслыханная. И культурная задача там стоит огромная - выработать терпимость, чтобы это больше не повторилось независимо от политических различий.
    Не знаю, возможна ли извне такая работа по выработке терпимости. Такого еще не было. Конечно, терпимость, сосуществование нельзя навязать. Надо убедить в том, что ненависть - не решение проблемы. Надо это прочувствовать, а извне не навяжешь.
    Нет никакого сомнения, операция НАТО - это вооруженное, насильственное вмешательство. Раз есть бомбардировки и есть жертвы - это война, каким бы словом мы ее не называли. Начиная с Боснии, мы видим, что происходят процессы отторжения какого-либо меньшинства, нарушения их прав. И любой мало-мальски чувствительный человек, видя такие ситуации, понимает, что терпеть это невозможно. И здесь можно встать на одну из двух позиций: первая позиция, если можно так сказать, заинтересованно-циничная, то есть политика невмешательства - пусть идет, как идет, это не наше дело, это дело другого государства. Поэтому любые нарушения прав меньшинств, в том числе и этнические чистки, дело того государства, в котором они происходят. Но в Европе уже были подобные примеры: мы все знаем, к каким последствиям привел нацизм в Германии: проблема, которая начиналась как внутренняя, потом стала всеобщей. И мы до сих пор расплачиваемся за последствия. Вторая позиция состоит в том, чтобы понять: такое дикое нарушение прав человека в одной стране не может оставить равнодушными тех, для кого эти права человека вообще что-то значат. Мы не можем просто отвернуться. И здесь не только соображения целесообразности, но и вопрос морали, человеческой солидарности. И это ведет к обдумыванию вмешательства, интервенции. В какой-то форме вопрос о вмешательстве все равно становится. Я лично убежден в необходимости мирных средств: переговоры, убеждение и так далее.
    Думаю, что правила, устанавливающего грань, за которой без вооруженного вмешательства не обойтись, не существует. У каждого своя собственная чувствительность. Может быть, грань проходит там, где мы видим, что никакие мирные методы уже не работают и мы не в состоянии предотвратить чудовищные преступления. Когда у организатора этнических чисток есть определенная цель и ему необходимо время для завершения чисток, у него не будет политической воли для того, чтобы остановить преступления. Бывают и другие причины, по которым политическими, дипломатическими методами это сделать невозможно, когда, скажем, некоторые страны тормозят переговоры. Идеальной формулы нет и не будет. И нет ничего, что морально оправдывало бы войну. Хороших войн не бывает, все войны - плохие. Возникает проблема выбора меньшего из двух зол.
    Не знаю, созрело ли в Европе общее чувство, что мы дошли до грани, это сказать трудно. Очевидно, что состоялось политическое решение правительств, которые проанализировали различные факторы в Европе. При этом общественное мнение Европы было чрезвычайно потрясено тем, что происходило в Косове. Сыграла роль память о нацизме и фашизме. Разумеется, европейское общественное мнние не является милитаристским, не поддерживает войну, как таковую. По моему мнению, европейское общественное сознание в целом почувствовало, что в Косове перейдена граница терпимого. К тому же имел значение пример Боснии, где мы не вмешались, а там происходили такие страшные вещи. Я думаю, что называться демократической может только та страна, которая не успокаивается на том, что она богата и все ее проблемы решены, которая может испытывать чувство солидарности с другими народами. В Европе было совершенно ясно, что никто не собирается уничтожать сербов и сербский режим. Главное, что нельзя терпеть уничтожение других. У нас было общее понимание, что нельзя строить новую Европу на основе нетерпимости, диктатуры, ненависти и дискриминации. Речь шла о том, чтобы защитить меньшинства в Косове; никто не вступил на территорию остальной Югославии, там пусть решают сами сербы. Я думаю, что Европа, как и Россия, готова помогать Сербии в восстановлении страны, но возвращения гитлеризма мы не потерпим.
    Конечно, между Гитлером и Милошевичем разница существует, но системы они использовали очень схожие. Стремления уничтожить целый народ в такой брутальной форме мир не видел со времени Гитлера: сотни тысяч изгнанных, убитых, их дома сожжены, образ жизни разрушен. Тот факт, что уничтожались документы, свидетельства о рождении, говорит о том, что это действительно тотальная чистка. Происходит не только физическое, но и гражданское уничтожение - это чисто гитлеровское.
    Не знаю, в состоянии ли Милошевич создать такое фанатично-милитарное общество, как Гитлер, я знаю только, что он делал, и то нам известно далеко не все. Одно ясно - режим Милошевича ни с какой стороны не может быть назван демократическим. Разговор о демократии еще уместен в случае России, когда существует свободная пресса, партии, при всех известных трудностях, да они и у нас, на Западе, тоже есть. Во всяком случае мы сейчас можем разговаривать, и это интервью будет опубликовано. Вопрос: возможно ли было бы это при белградском режиме, или нам пришлось бы присутствовать на похоронах главного редактора? Конечно, непосредственного отклика на публикации ждать нельзя, так как голос меньшинства чаще всего не имеет реального выхода, но это фермент свободы.
    В Косове же следует начать с того, чтобы отказаться от упрощений: не все сербы плохие, не все албанцы - жертвы, хотя, конечно, косовские албанцы очень пострадали. И, конечно, сербские наемники, сербские спецслужбы творили страшные вещи. И, конечно, если мы говорим о каком-то примирении и уважении к нормам сосуществования, то сейчас эти правила должны уважать и албанцы и проявлять терпимость. Чрезвычайно существенно, чтобы косовские сербы имели гарантии на свободное проживание. Нельзя допустить, чтобы маятник качнулся в другую сторону, чтобы албанцы обратили на сербов свою ненависть, которой накопилось, конечно, очень много.