Гондурас

В то, что случилось, верится с трудом,

Хоть много времени прошло уже,

Мы пили сначала водку втроём,

В не знаю даже в чьём гараже.

Потом разговоры за жизнь, за баб,

Какой-то тяжёлый пошёл разговор;

Один, оказалось, со стройки прораб,

Второй – бывший вор.

Я позже, решив, что пора и честь знать

Ушёл, распрощавшись, домой,

А утром, наверное, часиков в пять,

Участковый приехал за мной.

Завели уголовное дело:

На закате прошедшего дня

В гараже обнаружено мёртвое тело

И сторож опознал меня!

От бессилия стало вдруг жарко,

Я кричал: «Почему?!»,

Но забытая мной зажигалка

Доказала вину.

Усталый опер с грустными глазами

Молчал, курил, глядел в упор;

Состоялся тогда между нами

Деловой разговор.

«Надеюсь, что ты не дебил,

Почти уверен что не виноват.

Но ты скажи, что случайно убил,

Ведь спросят с меня за результат!

А на суде тебе дадут пять лет

И через три пойдёшь домой».

Но я твердил упрямо: «Нет!»,

Он лишь покачал головой.

И без вины доказана вина моя,

Свой приговор я слушал словно бред –

За то, чего не делал я

Мне дали восемь лет!

Мне поначалу всё казалось сном,

СИЗО и лагерь как дурное наваждение,

А теперь я ударным трудом

Приближаю освобождение.

Я похудел, совсем дошёл до ручки,

Почти не сплю уже три дня

И газета, лагерная «сучка»,

Может быть, напишет про меня.

Можно навсегда всё прекратить,

Нарушив «мойкой» цельность вен

И будет жизнь по капле уходить

Из серых стен.

Но бывший рэкетир, приятель Петя,

Сказал мне: «Саня не чуди,

Жизнь не кончается тюрьмой на белом свете

И лучшее, конечно, впереди!

Мы забудем, как держал конвой

Часами на грязном снегу,

Когда снова встретимся с тобой

Где-то на лазурном берегу.

К ушедшему возврата больше нет,

Приляжем, подстелив циновки

И будет ультрафиолет

Покрывать татуировки».

А до звонка без малого шесть зим,

Но день придёт и будет каша с мясом;

Я крикну по дороге в магазин:

Не ту страну назвали Гондурасом!