Юрий Александров

Тюрьма и мир

По материалам зарубежной прессы

Марокко: центры профессиональной подготовки для заключенных

Начиная с 2002 года в центрах профессиональной подготовки, которые организованы в марокканских тюрьмах за счет средств благотворительного Фонда короля Мухаммеда VI, получили различные профессии более 14 000 осужденных. Такие центры созданы для ресоциализации заключенных, оказания им помощи в получении необходимой профессии, овладев которой освободившимся легче найти работу после освобождения и, соответственно, включиться в общественную и профессиональную жизнь. Об этом рассказал Ларби Беншейх, генеральный директор управления профессиональной подготовки и повышения квалификации.

Во время торжественного открытия королем МухаммедомVI очередного центра профессиональной подготовки в тюрьме города Курибга г-н Беншейх уточнил, что в настоящее время более 6000 заключенных приобретают профессии благодаря созданным структурам.

В центрах осуществляется обучение 33 востребованным на рынке труда профессиям, овладев которыми, бывшие заключенные более успешно смогут интегрироваться в социопрофессиональную жизнь на свободе. Обучение профессиям, как впрочем, и сам перечень профессий, по словам г-на Беншейха, ничем не отличается от того, что существует на свободе. Ничем не отличаются и выдаваемые дипломы.

Центр профессиональной подготовки в тюрьме Курибга является 44-м по счету подобным учреждением, открытым на средства Фонда Мухаммеда VI. Ресоциализация и реинтеграция заключенных являются одними из приоритетных направлений в деятельности Фонда.

По словам координатора Фонда Аззедина Бельмахи, до конца 2012 года такие центры будут созданы во всех пенитенциарных учреждениях Марокко. Это осуществляется в рамках программы, реализуемой Фондом и направленной на дальнейшую гуманизацию условий отбывания наказания и подготовки заключенных к освобождению.

Акции, проводимые Фондом, имеют конечной целью дать возможность осужденным изменить свое поведение, овладеть необходимыми знаниями, умениями и навыками или приобрести необходимую профессию, дать возможность быть востребованными на рынке труда.

Фонд не ограничивается лишь центрами профессиональной подготовки. Он организует также различные культурные и спортивные мероприятия, поставляет медицинское оборудование и лекарства, оказывает помощь заключенным в получении образования.

Открытие таких структур, как центры профессиональной подготовки, происходит в рамках поддерживаемой королем Мухаммедом VI политики соблюдения прав человека и уважения человеческого достоинства всех граждан, в том числе и находящихся в заключении.

Франция: как противостоять терроризму?

Что произошло в Тулузе? Как стало возможным, что юноша, алжирец по национальности, но родившийся во Франции, решился на такой поступок – убил семь человек, среди которых и дети? Что явилось причиной? Почему проморгали спецслужбы? Кто склонил молодого парня к такому поступку? На все эти вопросы еще предстоит найти ответы.

Но уже сейчас ясно, что, как пишет газета «Либерасьон», терроризм, какова бы ни была его сила или организованность, всегда вызывает трудный для демократии вопрос: как защищаться?

Как сообщают средства массовой информации, ссылаясь на источники в правоохранительных органах, дьявольская сеть европейского джихадизма, в которой вращался застреленный при штурме квартиры террорист Мухаммед Мера, начинает приобретать имена и лица. После того как стало известно о том, что отчим Мера, Сабри Иссид, сидит в тюрьме за вербовку боевиков для войны в Ираке, появились сведения, что Мера встречался с «Белым Эмиром», Оливером (Абдлаллой) Корелем. Корель, родившийся в Сирии в 1947 году, перебрался во Францию в 1983-м. Он не смог выучиться на фармацевта и также занимался вербовкой террористов для Ирака. Французская прокуратура между тем выдвинула официальные обвинения против старшего брата Мера, Абделькадера, который также был вовлечен в вербовку боевиков для иракского джихада и был одним из наиболее заметных салафитов на юге Франции.

Да и родной отец Мухаммеда Мера, оказывается, дважды сидел в тюрьме, в том числе и за торговлю наркотиками.

И сам «убийца на скутере», отбывший срок тюремного заключения, вызывал подозрения и находился под контролем спецслужб.

Как противостоять терроризму? Некоторые государства, столкнувшись с этой формой насилия, отступают от правовых норм: вводят чрезвычайное законодательство, ограничивают свободы, устанавливают усиленный контроль над гражданами путем составления специальных картотек или наблюдения за средствами связи.

Президент Саркози уже сам дал ответы на некоторые вопросы, предложив ужесточить антитеррористическое законодательство, чтобы молодежь не получала террористическую подготовку в Пакистане или в Афганистане, а французские тюрьмы не превращались в центры вербовки участников мусульманской священной войны джихада.

Все это хорошо. Но как сделать так, чтобы хотя бы минимизировать влияние террористических организаций на молодежь, противостоять вербовщикам, которые, как оказывается, «работают» и во французских тюрьмах? Только ли во французских? Нет, конечно, есть они и в тюрьмах США, и в тюрьмах Германии, и втюрьмах Великобритании…

Мы предлагаем подборку статей на эту тему, опубликованных во французской прессе.

«Монд»Эмелин Кази, Ариан Шемен «Мохаммед Мера – человек в сотне обличий»

Кто-то утверждал, что Мохаммед Мера был «коренастый», имел «шрам или татуировку на левой щеке». Что у него был «холодный» взгляд, из тех, которые «не забываются». Не надо так уж доверять всем этим свидетельствам. Мохамед Мера, по словам адвоката Кристиана Этелена, был «красивым и обаятельным юношей». У него были темно-русые волосы, на которые он часто надевал яркие кепки, тихий голос – в общем, он выглядел как «ангел». Так утверждает советник. Но и адвокатам тоже не надо так уж сильно доверять.

Человек, который менее чем за одну неделю, убил-казнил очередями из пуль, выпущенными в спину, троих солдат-парашютистов 17-го полка, расположенного в Монтобане, а затем троих детей и отца семейства, которые ожидали автобус перед еврейской школой в Тулузе, не был ни ангелом, ни демоном.

Мохаммед, со смеющимися глазами и широкой улыбкой, был очаровательным парнишкой, который любил носить вещи марки «Лакост», любил часы и спортивные костюмы. Он был еще не совсем созревшим молодым человеком, безработным, способным часами смотреть жестокие фильмы («сцены с обезглавливанием», как говорит прокурор Парижа Франсуа Молен, возглавляющий расследование). Вроде бы его любимым киногероем был Терминатор. Одновременно он был убийцей с видеокамерой, снимавшим то, что он творит. Это был парень, который заявил, что он, если о чем и сожалеет, то только о том, что убил так мало.

Мохаммед Мера родился 10 октября 1988 года в Тулузе, во времена президентства Миттерана. Его родители прибыли во Францию из Алжира. Его мать, Зулика, практически одна воспитала пятерых детей, троих мальчиков и двух девочек. Он любил играть в футбол и, наверное, мог бы стать неплохим футболистом. Он мог бы стать автослесарем, как надеялись его воспитатели в тюрьме. Наконец, он мог бы стать наркодилером, главарем банды. Но, как оказалось, он стал лишь мелким городским негодяем. По крайней мере, он был таковым до рокового месяца марта.

Как обычно случается у рядового преступника, родители, как правило, разведены, отец куда-то исчезает. Мохаммед был еще совсем юным, когда его семья покинула Бельфонтэн, район, где прошло его детство, и переехала в квартиру в районе Изар, тоже предместье, но чуть поближе к центру города. В семье он слепо подражал двум старшим братьям. Мохаммеду не было и 14 лет, когда он в первый раз убежал из дома. Как-то вечером, в январе 2005 года, он поругался с одной из воспитательниц в общежитии «Меркадье» и ударил ее кулаком в глаз. Было ли это началом всего? Он убежал к своей «большой сестре», той, которая, как это часто случается, заменяет родителей и двери которой всегда открыты для младшего братишки.

В Бельфонтене о маленьком Мухаммеде Мера почти никто ничего не знал. В Изаре же -- наоборот. Здесь он быстро стал известен своими выходками. От центра Тулузы до этого северного пригорода на метро всего лишь полчаса езды, но вечером горожане старались туда не соваться. Плохая репутация, много наркотиков. И у Мухаммеда многие приятели приторговывали ими. Да и у него самого неприятности с антикриминальной бригадой полиции множились, а вызовы к судье становились все чаще: по словам его адвокатов, в возрасте от 15 до 23 лет он в общей сложности представал перед судьей семь раз. «В конце концов, для его возраста это не так уж и много. В общем, это беда всей молодежи из бедных кварталов», – говорит мэтр Аксель Шорье, пять раз защищавший его в ссуде по делам несовершеннолетних.

Камни, брошенные в муниципальный автобус в 2004 году, стоили ему всего лишь «предупреждения». Затем последовали кража мобильника, угон мотоцикла, оскорбления, езда без прав. За все это он предстал перед тулузским судом, а затем – перед судьей по применению наказаний: одним словом, классика. Наказания становились все строже, а когда ему исполнилось 18 лет, то месяцы условного заключения трансформировались в месяцы реального заключения. По выходе из тюрьмы он даже не стал искать какую-нибудь работу. В то время, как пишет газета «La Dépêche du Midi», юридический эксперт Ален Пенэн указывал, что Мера отличается «антисоциальным поведением» и что положительных тенденций не видно, и советовал применить во время его нахождения на свободе «психологическое сопровождение».

Мохаммед Мера увлекался автомеханикой. Ему действительно нравилось чинить автомобили – выправлять помятые крылья и т.д. Накануне своего 16-летия, 21 сентября 2006 года, ему, никогда не блиставшему в школе, удалось получить место ученика мастера по ремонту кузовов в Тулузе. Он начал жульничать с моторами. Ездил он без прав и обожал престижные автомобили и опасные гонки. Он и его дружки по кварталу снимали друг друга на видео и размещали его в Интернете. Профессия ему нравилась, хозяин мастерской, который испытывал к Мера симпатию, тоже. Именно он являлся гарантом его условного осуждения. Так продолжалось вплоть до того момента, когда он похитил дамскую сумочку в холле одного банка. Это ему стоило 18 месяцев тюремного заключения, которое он отбыл в следственном изоляторе города Сейсс (департамент Верхняя Гаронна) – с декабря 2007-го по сентябрь 2009 года. Именно это заключение и перевернуло всю его жизнь.

Хозяину авторемонтной мастерской, в которой работал Мера, по всей видимости, надоели его выходки. «Когда при встрече с Мера во время его заключения я объяснил ему, что и его хозяин, и центр профессиональной подготовки не горят желанием вновь брать его на работу, я почувствовал, что Мухаммеда сильно разозлило это решение», – вспоминает его адвокат Кристиан Этелен.

Хотя он и не показывал вида, но Мера был очень горд тем, что у него есть «взрослая» работа. Однажды, когда судья назначил ему время встречи, он самолично написал ему письмо с извинениями, что не может прийти. И хотя орфография письма хромает, но оно вполне читабельное и очень выверенное по форме: «В 10 часов утра, в четверг 21 сентября 2006 года, начинается мой первый рабочий день в новом для меня предприятии. Соответственно, Вы понимаете, что я не могу позволить себе отсутствовать. Если Вам необходимо подтверждение, что у меня действительно есть работа, я могу Вам его доставить… Со всем к Вам уважением и примите мои самые искренние пожелания».

Так кем же на самом деле был Мохаммед Мера? Учтивый парень, с уважением относившийся к своему работодателю и к представителям власти? Или это тот же самый парень, который угрожал своей пожилой соседке, пожаловавшейся на него летом 2010 года, что он вербует молодежь в джихадисты? Мохаммед Мера спустился к ней на этаж в маске и в камуфляже с муляжем бомбы в руках. Парень умел выглядеть устрашающим. «Ты сдохнешь, хочу тебя на куски разрезать!» – орал он вместе со своим лучшим приятелем Низаром на воспитательницу, сопровождавшую группу несовершеннолетних на каток в городе Бленьяке. Два года назад он угрожал кинжалом девушке, которая пришла к нему с упреками, потому что он заставлял ее младшего брата смотреть видео «Аль-Каиды».

В то время Мохаммед Мера проживал в квартире на улице Сержанта Вине, в чистеньком тулузском квартале. Там же он и готовился к своему последнему штурму.

Мохаммед Мера совершенно не походил на тех фанатиков, которые отказываются даже руку пожать тому, кто не знает их молитв. «Три недели назад я встретил его в одном кабачке, он курил там кальян», – говорит один его друг, который ходил вместе с ним в начальную школу.

«Мохаммед отмечал Рамадан, вот и все», – добавляет другой. В отличие от своего 29-летнего брата Абделькадера, он никогда не носил камис (штаны и длинная рубаха у салафитов). Абделькадер отличался от Мухаммеда. Густая борода, традиционная одежда, жена, «закутанная с ног до головы», – так вспоминают о нем бывшие соседи по кварталу Жолимон. Он был религиозным фундаменталистом. Абделькадер, который, по-видимому, занимался отправкой джихадистов в Ирак (хотя никакого следствия по этому делу не было), вот уже несколько месяцев как обосновался в сельской местности, в Отриве, в сорока километрах к югу от Тулузы, в настоящем «доме правоверного мусульманина», заполненном полками с журналами и книгами по мусульманству.

Под его влиянием младший брат проникся идеями «Аль-Каиды»? Или все произошло в тюрьме, как это случилось с другим французом – Халедом Келькалем, также по происхождению алжирцем, помешавшимся на идеях фундаментализма? «С моей точки зрения, религиозное созревание Мухаммеда произошло именно в камере, вместе с сокамерниками. Вовсе не в Афганистане он превратился в радикала», – полагает его адвокат. Что произошло во время двух поездок Мера в Афганистан в 2010 и в 2011 годах, остается тайной.

«Что касается вопросов религии и политики, здесь он воздвиг глухую стену и никогда не касался этих вопросов. Часть себя Мера хранил в тени», – рассказывает его адвокат. Только позднее ему стало кое-что известно. Свои поездки он скрывал даже от матери. «Он ей говорил, что ездил в Алжир. В какой там Алжир? В Пакистан! – говорит один из близких к их семье знакомых. – А его мать жаловалась: “В Алжире его просто околдовали”».

Старший, Абделькадер, в 2006 и в 2007 годахх несколько раз посещал Египет, чтобы, как он всем объяснял, «изучать Коран». «Как же! Изучать Коран! – иронизирует бывший знакомый. – Он ездил в Каир к братьям-мусульманам». «По возвращении из своих поездок, – рассказывает сегодня одна из их прошлых соседок, – оба парня вели себя очень сурово с Зуликой, своей матерью. Они требовали, чтобы она носила хиджаб».

Если кто-то из младших позволял себе сигарету, стакан вина или посещение кабачка, в семье возникал скандал. «Однажды, – рассказывает близкий знакомый матери, – Абделькадер и его второй младший брат даже схватились за ножи. И все из-за того, что младший курил». Как-то после обеда, в июле 2010 года, вспоминает этот знакомый, Мухаммед отправился в информационный центр отделения Иностранного легиона в Тулузе. Он принял условия, которые рекрутеры предлагают кандидатам: пробыть в подразделении Иностранного легиона одни сутки. Но уже после подъема Мера там больше не видели. Отказался от своего желания вступить в легионеры? Или его просто вежливо выпроводили, как это утверждает хороший знакомый семьи? По крайней мере, говорит он, Мера какое-то время после этой неудачной попытки находился в «подавленном состоянии». Во всяком случае, это была его вторая крупная жизненная неудача. Возможно, второе изгнание.

Может быть, именно потому, что Мера не удалось вступить в элитное войсковое подразделение, он и возненавидел парашютистов? Представителям полицейского спецназа RAID, с которыми он долго разговаривал во время осады квартиры, в которой Мера забаррикадировался, он признался, что заранее готовил два нападения и выслеживал новые цели – военнослужащего и двух полицейских. Журналисту с телеканала France24, с которым он связался в ночь с 20 на 21 марта, прямо перед началом штурма его убежища, он заявил, что «связан с “Аль-Каидой”». Он хотел также «отомстить за закон, запрещающий ношение хиджаба и за участие Франции в войне в Афганистане». А что касается еврейской школы, то он хотел «отомстить за наших маленьких палестинских братьев и сестер».

Его мать узнала о трагической смерти детей, расстрелянных «убийцей на скутере», увидев заголовок в газете «La Dépêche», которую читала ее соседка по этажу в многоквартирном доме в квартале Мирай. «Я боюсь, пойду запрусь дома», – прошептала она и закрыла дверь на два оборота ключа. Ее Мухаммед недавно был у нее с байкерским шлемом в руке. В те выходные он также виделся со своими друзьями из дискотеки «Калипсо», которые проводили «вечера без алкоголя» и посещали «занятия по джихадизму». Он также по привычке зашел в Интернет, в один из популярных городских блогов, на котором и сегодня размещены фотографии Мухаммеда – «классного парня» одного из районов Тулузы.

Радио RTL: Избежать фундаментализма в тюрьмах

После убийств в Тулузе и Монтобане глава государства отметил, что в тюрьмах получила распространение исламистская идеология, а также ее пропаганда. Именно в тюрьме Мохаммед Мера сблизился с фундаменталистами, которые и подтолкнули его к дальнейшим действиям, к поездкам в Пакистан и Афганистан. Это не новый феномен. В течение многих лет специалисты не раз предупреждали о такой опасности.

Радикальный исламистский прозелитизм в тюрьмах – это реальный феномен. Казалось, что в последние годы в связи с тем, что в тюрьмах увеличивается количество официальных мусульманских священнослужителей, он ослаб, уменьшилось его влияние. Так считали различные наблюдатели.

Кристиан Этелен, адвокат «убийцы на скутере», полагает, что «если в личности этого парня произошел кардинальный слом, то он произошел именно во время его пребывания в тюрьме».

«Именно в тюрьме начался процесс его радикализации», – вторит адвокату прокурор Парижа Франсуа Молен. Но «это вовсе не означает, что это произошло именно из-за тюрьмы». Просто именно там «он пристрастился к более усердному чтению Корана», – поясняет прокурор.

«Мы не можем допустить, чтобы наши тюрьмы становились местами, где проводится идеологическая обработка и пропаганда ненависти и терроризма», – в свою очередь заявил Николя Саркози, потребовав от Министерства юстиции «углубленного размышления» по этому поводу.

В тюрьмах содержится определенное количество лиц, у которых отсутствуют какие-либо убеждения и которые подвержены влиянию.

«Существует что-то вроде ауры вокруг тех лиц, которые были в Афганистане или в Ираке. Такие лица могут попытаться довольно легко рекрутировать в свой круг других», которые «восхищаются ими и рассматривают их как повстанцев», подчеркивает адвокат Доминик Мани.

В то же время, утверждает Луи Каприоли, бывший помощник начальника антитеррористического подразделения Дирекции по наблюдению за территорией, «таких подверженных влиянию людей очень мало».

«Большинство из этих молодых людей, выйдя из заключения, хотят гулять с девочками, кататься на ''BMV'' или ''мерседесах'', иметь деньги за счет продажи ''дури''… Они опять начинают вести разгульную жизнь, искать приключений, – утверждает г-н Каприоли. – Лишь единицы из числа таких молодых людей, как Мухаvмед Мера, идут другим путем до логического конца».

Фархад Косроковар, директор исследовательских программ в Высшей школе по изучению социальных дисциплин, полагает, что имеет место другой феномен – «гиперфундаментализм» (самоизоляция, сектантское видение проблем…), который «притягивает больше», чем даже джихадизм. Впрочем, он также полагает, что имеет место «радикализация крайне право-неонацистских идеологий».

В сентябре 2008 года Мишель Аллио-Мари, бывшая в то время министром внутренних дел, утверждала, что «более сотни» заключенных встали на путь исламистской радикализации (из 63 000 заключенных).

Генеральный контролер мест заключения оценивает количество заключенных-мусульман в 30–40 процентов от общего числа находящихся в пенитенциарных учреждениях. Эти данные, поскольку статистики о вероисповедании заключенных нет, он основывает на количестве приготавливаемых вегетарианских обедов или обедов без свинины.

Но он уточняет, что нет критериев, позволяющих «измерить внедрение исламистских положений в места заключения». Он полагает, что «таких критериев не существует и никто не может претендовать на то, что они ему известны».

Мулла Эль Хасана Эль Алауи Талиби, главный мусульманский священнослужитель в тюрьмах Франции, придерживается такого же мнения. «Там, где есть священник, нет самопровозглашенных имамов, потому что там эталоном является священник, – подчеркивает он. – Именно там, где нет священника, есть и риск».

Абдельхальк Эддук, мусульманский священник в следственном изоляторе Флери-Мерожи, подчеркивает, что религиозная культура заключенных, старающихся распространять радикальные идеи, «очень ограничена». «Священники легко могут противостоять их проповедям и взглядам», – утверждает он. К сожалению, считает г-н Эддук, их крайне недостаточно.