Доклад Информационно-аналитического центра СОВА от 21.09.2010

Фрагмент. Полностью опубликован на сайте центра СОВА

Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в первой половине 2010 года

<…> Основным инструментом для неправомерного антиэкстремистского преследования в 2010 году стал Федеральный список экстремистских материалов. Причем люди и организации страдают не только от заведомо неправомерных запретов (как это происходит с представителями ряда религиозных групп), но и просто от плохого качества списка, не позволяющего идентифицировать значительную часть запретных материалов.

Мы уже неоднократно обращались к проблемам пополнения и качества Федерального списка экстремистских материалов и отсутствия механизмов реализации запрета на распространение этих материалов [ Кожевникова Г. Под знаком политического террора. Радикальный национализм в России и противодействие ему в 2009 году // Ксенофобия, свобода совести и антиэкстремизм в России в 2009 году… С. 45–49 (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2010/02/d17889); Кожевникова Г. Проявления радикального национализма и противодействие ему в России в первой половине 2010 года. М.: Центр «СОВА», 2010. 14 июля (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2010/07/d19289); Верховский А. Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в России в 2009 году // Ксенофобия, свобода совести и антиэкстремизм в России в 2009 году. М.: Центр «СОВА», 2010. С. 82–86; 92–93 (http://www.sova-center.ru/misuse/publications/2010/03/d18261). ].

В первой половине 2010 года Федеральный список сам по себе на глазах становился одним из главных инструментов неправомерных антиэкстремистских репрессий. Едва ли не большая часть таких репрессий в это время связана именно с апелляцией правоохранительных органов к Федеральному списку. А ведь объем списка так велик, а качество так низко, что Министерство юстиции (являющееся, напомним, лишь техническим регистратором судебных решений) уже не способно без ошибок фиксировать поступающие материалы и отражает некоторые судебные решения в списке по два раза (на сегодняшний день таких дублей в списке два), не считая дублирующих друг друга решений разных судов.

Федеральный список и проблема доступа к информации

Здесь необходимо выделить две проблемы, не связанные с собственно обоснованностью запретов тех или иных материалов.

Во-первых, речь идет о качестве библиографического описания материалов, занесенных в список. Значительную часть материалов просто невозможно идентифицировать. Последним примером такого некачественного обновления стало внесение в список нескольких позиций, в общей сложности включающих в себя более 300 (!) материалов под наименованиями «13ng.jpg; 14s.jpg; 15ng.jpg; 13760081zi8.jpg» и т.п. [ Напомним, это проблема не Министерства юстиции, которое лишь копирует имеющееся у него на руках судебное решение, это проблема оформления судебных документов. ].

Примеры репрессивных действий правоохранителей, связанных с невозможностью идентифицировать материал из списка, хотя и немногочисленны, но есть.

В частности, в скандальном решении суда Комсомольска-на-Амуре от 16 июля 2010 года, ограничившем доступ к крупнейшим интернет-ресурсам из-за единичных «экстремистских» материалов, доступ к порталу YouTube был ограничен из-за того, что на нем был размещен некий ролик «Russia for Russians». Прокуратура Комсомольска-на-Амуре посчитала, что это тот самый ролик, который был еще в ноябре 2009 года запрещен одним из самарских судов. На сегодняшний день на портале можно найти не менее двух роликов под названием «Russia for Russians», один из них – рекламный ролик неонацистов, второй – англоязычный репортаж «Голоса Америки» о проблеме ультраправого насилия в России. Еще один ролик, содержание которого нам неизвестно (по адресу, указанному в иске прокуратуры Комсомольска-на-Амуре), удален. Мы не знаем, каким образом прокуратура доказывала в суде, что именно этот, последний из трех роликов, и есть экстремистский материал из решения самарского суда (доказательства эти либо не были приведены вовсе, либо не нашли отражения в судебном решении). Однако, даже если поверить прокуратуре и даже если можно было бы возложить исполнение решение самарского суда на администрацию YouTube (это реально, но непросто), то как администрация портала должна была догадаться, о каком именно ролике идет речь, если вся информация о нем в Федеральном списке выглядит следующим образом: «488. Видеоролик „Russia for Russians“, размещенный на сайте в сети Интернет (решение Самарского районного суда г. Самары от 19.11.2009 и определение Самарского районного суда г. Самары от 19.11.2009)»?

Во-вторых, по-прежнему отсутствует механизм реализации запрета на распространение материалов, признанных экстремистскими.

Еще раз вспомним то же решение суда в Комсомольске-на-Амуре. Прокуратура требовала ограничить доступ интернет-пользователей к четырем конкретным страницам, на которых ею были обнаружены экстремистские материалы (уже упоминавшийся ролик и три публикации «Майн кампф»). Требование это возникло из-за того, что все публикации располагались на зарубежных хостингах и добиться их удаления прокуратура не смогла (а скорее всего и не пыталась). Нам неизвестно, возможно ли было бы технически удовлетворить требование прокуратуры по ограничению доступа к конкретным страницам. Впрочем, суд разбираться в этом не стал и потребовал ограничить доступ ко всем четырем ресурсам целиком, что и вызвало скандал, так как под запрет попали крупнейшие интернет-порталы. Фактически под предлогом ограничения распространения экстремистских материалов суд ограничил доступ к огромному количеству материалов, экстремистскими не являющимися [ Решение суда было отменено 3 сентября 2010 г. Хабаровским краевым судом. Суд второй инстанции постановил, что правомерным является ограничение доступа к конкретным страницам, указанным в иске прокуратуры. Однако такое решение суда второй инстанции, по заявлению представителя провайдера, технически невыполнимо и будет обжаловано им в Верховном суде России. См.: В Хабаровске вновь разрешили Youtube // Центр «СОВА». 2010. 13 сентября (www.sova-center.ru/misuse/news/persecution/2010/09/d19719); Мнение провайдера, выступавшего ответчиком по иску о закрытии доступа к YouTube // Там же. 2010. 14 сентября (www.sova-center.ru/misuse/discussions/2010/09/d19733). ].

То же самое произошло в случае с печально известным 58-м томом энциклопедии издательства «Терра», в котором была опубликована статья о Чеченской Республике, признанная экстремистской Грозненским судом в апреле 2010 года. После вступления судебного решения в силу судебные приставы начали изымать книгу из продажи, а также из библиотек (что само по себе является нарушением закона), вероятно, с целью последующего уничтожения тиража. Таким образом, под запрет де-факто попала не только статья, занимающая 0,3% от общего объема тома, но и все остальные вошедшие в него тексты.

И такие, хотя и менее скандальные, случаи, когда при запрете одного фрагмента фактически из обращения изымалось целое (книга, сайт, газета), уже не единичны.

По-прежнему актуальной остается проблема хранения и доступа к экстремистским материалам с научными целями, то есть в библиотеках. Еще в 2009 году мы указывали на существование прямых противоречий между антиэкстремистским законодательством и комплексом законов, обеспечивающих деятельность библиотек (в первую очередь профильного Закона «О библиотечном деле»): библиотеки не могут отказать читателю в выдаче материала, не могут скрыть наличие этого материала в фонде. Библиотеки-депозитарии обязаны принимать обязательные экземпляры изданий в соответствии со своей спецификой и при дальнейшем признании этих изданий экстремистскими ни при каких условиях не могут изъять их из фонда (на заре 90-х, когда разрабатывались библиотечные законы, эта норма, безусловно, вводилась из-за того, что свежи еще были воспоминания об изъятии материалов по политическим мотивам и об утрате больших объемов исторических источников).

Проблема эта осознается всеми заинтересованными ведомствами, однако никаких шагов по ее решению мы не наблюдаем до сих пор (весной 2010 года провалилась попытка временно урегулировать проблему путем принятия межведомственного приказа, регламентирующего ряд спорных вопросов). Де-факто на сегодняшний день библиотеки сами, на свой страх и риск вынуждены решать проблему хранения и выдачи материалов, признанных экстремистскими, вырабатывая соответствующие ведомственные инструкции [ Библиотеки между антиэкстремизмом и профессионализмом // Центр «СОВА». 2010. 21 июня (www.sova-center.ru/racism-xenophobia/discussions/2010/06/d19094). ]. Эта позиция тем более достойна уважения, что антиэкстремистские предостережения библиотекам были и остаются неисчерпаемым ресурсом для наращивания прокурорской антиэкстремистской статистики, то есть фактически для имитации антиэкстремистской деятельности.

Претензий, предъявляемых библиотекам прокурорами, по сути, две: наличие в фонде экстремистского материала и отсутствие в библиотеке Федерального списка экстремистских материалов, а то и его свежей версии (список в среднем пополняется трижды в месяц и в «бумажном» виде в настоящее время занимает около 50 страниц). Из-за непрозрачности отчетности прокуратуры мы традиционно не знаем общего количества антиэкстремистских предупреждений, полученных библиотеками. Однако можно не сомневаться, что они исчисляются сотнями: только с начала 2010 года нам известно о сериях предупреждений, вынесенных в Оренбургской, Кировской, Нижегородской, Воронежской, Новосибирской, Волгоградской областях, Республиках Алтай, Северная Осетия, Тыва и Татарстан, Краснодарском и Алтайском краях.

Столь же неисчерпаемым источником наращивания антиэкстремистской статистики являются соответствующие предупреждения образовательным учреждениям (в первую очередь общеобразовательным школам) за то, что на школьных компьютерах стоят фильтры, не обеспечивающие в полной мере запрета интернет-доступа к материалам, признанным экстремистскими.

В ситуации с интернет-фильтрами имеется два специфических аспекта, помимо упомянутой выше проблемы идентификации материала, признанного экстремистским.

Во-первых, до середины 2009 года Минюст использовал как норму (а затем – в отдельных случаях) довольно странную практику: при запрете интернет-материала (сайта) его URL в федеральном списке искажался, то есть де-факто в список вносился совсем другой материал, нежели запрещенный судом. Было ли это самостоятельным «творчеством» чиновников Минюста, «чтобы не смогли посмотреть, что это», или же URL искажался в самом тексте судебного решения, нам неизвестно. Однако вне зависимости от причин такого искажения никакие фильтры не могут ограничить доступ к сайту, если он указан неправильно.

Во-вторых, еще в марте 2008 года Рособразование снабдило все российские школы пакетами лицензионного программного обеспечения, в которые входила и программа контентной фильтрации доступа в Интернет (призванная в частности отсекать «экстремистские» и порнографические сайты). Через короткое время выяснилось, что эта программа явно не справляется с поставленной задачей, и по всей стране на школы посыпались соответствующие антиэкстремистские предупреждения. Местные чиновники и руководство школ, которые в принципе не могут исправить ситуацию без дополнительных финансовых затрат, а может быть, и вовсе не могут, несут дисциплинарную ответственность явно незаслуженно. Между тем на общефедеральном уровне фильтры, видимо, никто не улучшает. В результате только в первой половине 2010 года нам известно о сериях предупреждений в Мурманской, Оренбургской, Кировской, Ивановской, Архангельской, Московской, Ленинградской, Свердловской областях, Республиках Калмыкия и Карачаево-Черкесия, Камчатском крае. В целом же счет «школьных» предупреждений также идет на сотни, если не на тысячи. <…>