Игорь Холодяков
"Грех ненавидь, грешника люби..."
Дневник учителя вечерней школы при УИН
И. Холодяков - учитель литературы вечерней средней школы в исправительной колонии общего режима ЮН 83/1 при УИН г. Ярославля.
1 сентября
Пошел на проверку разыскивать по отрядам учеников своего класса, не явившихся на первое занятие.
По периметру плаца стояли шеренги в черных бушлатах. День ветреный, серый, с реденьким дождем. Впереди - старшины и активисты, которые выстраивали ряды к приходу начальника отряда. Черные ряды, серое небо, дождь... Стояли молча, нахохлившись в ожидании пересчета. В задних рядах кто-то начинал кашлять, и тотчас сухой лающий кашель перекидывался из отряда в отряд через площадь, а над всем этим гремел из динамика бодрый марш "Не спи, вставай, кудрявая!". Почему-то вспомнилось, что стихи эти написал Б. Корнилов, расстрелянный за антисоветское творчество и связь с какой-то, кажется, гондурасской - не все ли равно? - разведкой, а кудрявой, его беременной жене, в этот момент на допросе в живот пинали, чтобы фашистское отродье не плодила...
Подошел начальник отряда, ласково сказал: "Ну, что, господа заключенные, строиться будем или мать вашу вспоминать нужно?"
И здесь я буду работать.
15 сентября
Да, я здесь буду работать. Когда мои коллеги, знакомые и друзья начинают слишком докучать ехидными расспросами о том, где же я теперь добываю хлеб насущный, я с достоинством отвечаю: "Я тружусь в специализированной школе для особенно одаренных юношей с девиантным поведением". Уточнять, что это школа в исправительной колонии, я не успеваю - все понимающе кивают (сегодня этих специализированных школ появилось...). А я утешаю себя несколько циничной мыслью: "Если государство тебя не способно прокормить, кормись воровством - пусть чужим". Восемь лет проработав доцентом кафедры гуманитарных дисциплин, я преподаю литературу и русский язык в ИТУ (исправительно-трудовом учреждении общего режима). Забавно, но мое прошлое место работы весьма импонирует и моему директору: "У меня литератор доцентом был, статьи пишет, книгу издал", и моим нынешним ученикам: "У нас учитель - доцент, не фуфло какое, крутой кент, в натуре".
А вот встреча с учениками восторга не вызвала. Полная безграмотность, заявление директору в две строки пишут с десятком ошибок, с трудом дочитывают до конца страницу, но то, что прочитали в ее начале, уже не помнят. Рассказ о событии в своей жизни предельно прост:
- Ну, мы погнали на плешку, там два чужих пассажира, мы к ним - а они... ну, улет... во, ржачка... ну, жара! Ты, круто!
Причем собеседник явно все понимает и одобрительно матерится. Впрочем, это уже мое восприятие - матерится, он не ругается, он так общается, и когда учительница биологии, дама изящная в своих чувствах, делает в коридоре школы замечание: "Зачем же вы ругаетесь, Сергей?!", тот искренне удивляется: "Да я же не ругаюсь, я ему объясняю!"
В свободное время - а его море, в зоне работают не более 30% заключенных, нет заказов! - сидят, курят, рассказывают случаи из жизни. Читают единицы, их не осуждают - каждый сходит с ума по-своему, - но и не одобряют. К чтению нет привычки, нет потребности в книге, которая создается только в семье, а семей (настоящих!) у большинства просто не было. Среди моих учеников очень много интернатских, эти вообще ничего не умеют, так как жили пусть бедно, скудно, но на всем готовом. Один, смеясь, вспоминал, как после интерната попал в общежитие, сунул в кружку пачку чая, залил кипятком и ждал, когда заварится... Посмеялись, а потом кто-то грустно сказал: "Да, общежитие... где оно теперь? Куда пойду на воле?" Без прописки не берут на работу, без работы не прописывают - этот вечный круг еще существует для моих учеников, а многие из них никому не нужны: ни родне - одни хлопоты с этим зэком, ни государству - оно и заслуженных тружеников бросило, отняв последние крохи накоплений, пенсий и льгот, а уж эти уголовники... Раньше хоть участковый хлопотал, на работу устраивал, а теперь вернется освободившийся десятиклассник мой, потолкается на бирже, походит по фирмам, плюнет... и придет через полгода уже в одиннадцатый класс - ко мне же. Один из моих учеников как-то признался: "Я на простынях-то только на зоне сплю, а там..." - машет рукой. Этих людей покинули все.
1 октября
Моих учеников действительно покинули, а лучше сказать - кинули. В моей школе это слово приобретает дополнительный смысл: подставили, обманули. Их кинули, по-кинули в свое время родители, оставив без любви, заботы, тепла, без семьи. Их по-кинуло государство, не дав возможности начать жизнь по-человечески или исправить свою ошибку, часто глупую, мальчишескую, и ошибка становится путем в жизнь иную, где другие ценности и другие представления о добре и зле. Да, здесь иные представления о добре и зле. Все эти рассказы о блатной этике, о дружбе до смерти, о воровских традициях и о жизни гордого вора - это для новичков. Каждый за себя - вот главный закон. "Стучат" друг на друга, на начальников отрядов, на учителей. В одном из отрядов попросили начальника отряда - "отрядника" - проявить контрабандой отснятую фотопленку. Тот - по доброте или из корысти, кто теперь узнает? - взял, чтобы отдать в мастерскую. Но в тот же день на вахте "почему-то" был остановлен "выборочной внеплановой проверкой", пленку изъяли, получил строгий выговор. Сами ученики мои смеются: оставь на тумбочке сторублевку (наличные иметь запрещено) - через 15 минут прибежит наряд изымать и тащить в изолятор нарушителя, но зато деньги не отберут, а переведут на твой счет. Это называется "заработать стольник через пятнарик". Понятие "мы" отсутствует, только "я и мой кент" - друг, но сами же себя поправляют: "Сегодня кент, а завтра мент". Есть устойчивые группы: "семейники" - иногда земляки, иногда подельники, иногда просто симпатизирующие друг другу. Эти твердо знают: за семейника нужно сесть в изолятор, пойти на нарушение, на кулаки. Семейник выполняет потерянную функцию родственника, близкого человека, потому что без семьи - тоска.
15 октября
Без семьи - тоска. И большинство моих учеников не имеют свиданий - не потому, что лишены за какие-то нарушения режима, а просто к ним некому приехать. Поэтому в школе я и другие учителя выдаем не только учебники, тетради, но и ручки, карандаши...
Время от времени я обращаюсь в различные организации, фирмы с просьбой помочь тетрадями, канцелярскими принадлежностями. Сначала вежливо просят оставить телефон, адрес, обещают связаться, но, узнав, что это не просто школа, а тюремная школа, интерес к разговору теряют. В одной из фирм, узнав, откуда я, весело засмеялись и обнадежили: "Ничего, вот мы сядем - у вас всего будет вдоволь!"
Первое время я не мог понять, почему так безжалостно рвут листы из тетрадей, потом стал предупреждать: "Если нужна бумага, не дерите тетради, попросите, я лучше дам из запасов". Потом стал откровенно говорить: "Если кому-то нужны журналы, приходите в кабинет литературы, мне приятели от щедрот своих притащили кучу "Роман-газет", можно читать, а можно... на гигиенические цели". Народ пошел косяком, а я спрашивал: "Только честно, тебе читать? Тогда дам Астафьева, есть Толстая, Богомолов, Балашов, Кондратьев..." Смеются: "Не, нам для этой, для гигиены". В зоне есть библиотека, но чтобы ею пользоваться, нужно принести сначала в качестве вступительного взноса две книги, и, как поясняет библиотекарь, "не туфту какую, пушкиных разных, а хорошие - Доценко, Маринину..." Везде свои ценности!
Но отсутствие свиданий, писем, посылок не только вносит бытовые неудобства. Иногда начинается неожиданное: человек уходит в себя, умолкает, не замечает окружающих, не обращает внимания ни на что - это началась "гонка", острый приступ тоски. Выйти из него трудно, особенно одиноким, малообщительным, живущим без семейников, и тогда возможно непредсказуемое: обычный парень, ни с кем не конфликтовал, начальство не прижимало, в отряде столкновений не было, "не прессовали", до конца срока всего 5 месяцев, и вдруг нашли за баней в петле, уже и остыл... Кто-то прокомментировал: "Гонка была, наверно..." К таким событиям относятся однозначно: зона проклятая, довели человека! Это когда нет больше сил видеть забор, колючку, одни и те же лица, слышать на построении одни и те же марши, стоять в строю, в столовую строем, на работу строем, на свидание строем...
Недавно подошел прощаться ученик, завтра домой, конец срока. Сказал: "Вы мужик нормальный, на уроках не скучно, но мне это с присвистом пролетело, я про другое хочу сказать. Тут недавно уж очень хреново мне было, так гнало - сил нет, а вы в раздевалку нас провожали и советовали: "Бушлат берите свой или уж только один!" Я как услышал - заржал, и вроде легче стало. Так что спасибо, в натуре помогло".
Вот уж точно: "нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется"...
1 ноября
Да, правда, не дано предугадать... Удивительно, но особое внимание на уроках литературы вызывают биографии писателей, поэтов. С одной стороны, понятно: сиди, слушай, легонько подремывай... А с другой стороны, напряженно слушают, буквально открыв рот. Только что в 10-м классе закончили читать Тютчева. По программе - 2 часа, мы потратили 6 уроков. Начал с биографии: старинный дворянский род, служили России с Х╡V века, были воинами и дипломатами... слушают явно из вежливости - ну, они служили, а мы тут сидим, и что? Но когда заговорили о его последней любви к Марии Денисьевой, о том, как мучился он и страдал, сознавая, что эта любовь делает несчастной и жену, и любимую... Потребовали рассказать, как отреагировала жена, явно прикидывая на знакомые житейские ситуации. Узнав, что не била ни морду, ни посуду, что поняла счастье и трагедию мужа, притихли, что-то обдумывая. Кто-то прокомментировал: "Вот раньше бабы были, а сейчас - так себе..." Я мгновенно включился, оседлав любимого конька:
- А ты что хочешь? Знаешь, как начинается большинство дел об изнасиловании? Одинаково: "Шел по улице, вижу, две девушки пиво на скамейке пьют, предложил еще купить, выпили, то да се, потом мы с ней пошли за гаражи покурить, потом я... а она... а я... ну, и вышло...". Хохочут - все узнаваемо. А я упрямо гну свое: "Что ты хотел? Встретить свою единственную с бутылкой пива? Именно единственную, ту, которая с тобой будет, как батюшка при венчании скажет, "и в радости, и в горе, пока смерть не разлучит вас"! Хочешь, скажу фразу, которую потом у Булгакова прочитаем? "По вере и по делам твоим воздастся тебе!" Это не писатель придумал, это слова из Евангелия. Веришь, что все бабы - стервы, мужики - сволочи, что нет дружбы, а есть "ты мне, а я тебе", что нет никакой любви, а только, как бабка моя, покойница, царство ей Небесное, говаривала: "козьи потягушки", так у тебя и будет! И жена - стерва (не дай тебе Бог! - постучим по дереву), и друзей не будет - только собутыльники, потому что каждый находит то, чего достоин.
Кто-то с явной досадой говорит: "Ну, а у вас что, все по понятиям, без мазы?" А отвечаю: "Вот я школу закончил 28 лет назад (кто-то гадким голосом с задней парты: "Вот ужас-то!" Но ему в ответ другой голос: "А как сохранился!"). Да, именно, но я и сейчас за 40 минут соберу у себя 20 своих одноклассников, если только позвоню и попрошу помочь". Молчат, обдумывают, а я, воспитывая, продолжаю: "Дураки вы, я же не хвастаюсь, я хочу доказать, что вы все свою жизнь сами строите, нужно только суметь, и все у вас будет, и любовь, и друзья, нужно только быть самим собой, а не слушать, что "опытные люди твердят". Вот и Тютчев тебе говорит:
Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум...
Это о тебе, потому что все мы созданы по образу и подобию Божию, нужно только слышать Его голос в нас, поэтому "лишь жить в себе самом умей"! Ты единственный, неповторимый, значит, Господь создал тебя зачем-то, душу бессмертную вложил, так не разменивайся, найди главное! Неужели ты создан для того только, чтобы, как говорил один из героев литературы, съесть свои двадцать тысяч бифштексов?! А вот Тютчев (это я опять свое гну упрямо) тебя зовет: "Лишь жить в себе самом умей!"
15 ноября
"Лишь жить в себе самом умей..." А дальше в обычной школе я стал бы говорить о средствах создания образа, об ассонансах, аллитерации, строфике... Здесь это бессмысленно. Странно, но мои ученики охотнее всего на литературе предпочитают два противоположных вида работ. Один - совершенно прикладной, практический, который требует минимума литературоведческих знаний, здравого смысла и (все-таки требует!) языкового чутья, художественного вкуса. Например:
- Есенин, вспоминая родной дом, свою деревню, написал: "Все равно, остался я поэтом (золотой, маленькой) бревенчатой избы". А какое слово из скобок ты выберешь потому, что именно оно принадлежит Есенину?
Я не буду пугать учеников, называя эту работу стилистическим экспериментом, я потом уж объясню, что если перед нами действительно стихотворение истинного поэта, то ни одно слово не заменить, каждое - самое важное, единственное. Именно поэтому изба - золотая, это и солома на крыше, но это и память, золотое детство, тепло родного дома...
Такую работу охотно делают. Ворчат на тему "что мы вам, ученые, что ли, мало ли что они понаписали...", но делают, подбирают слова, спорят со мной и с поэтом... Кто-то просто потому, что за это легче получить оценку, а я совершенно откровенно говорю своим ученикам: "Да, я понимаю, ты последний раз был на литературе четыре года назад, все забыл и с тех пор чувствуешь себя гораздо лучше, но я же требую только одного: попробуй, начни работу, а там что получится, ведь важен не только результат, но и приложенные усилия! За Богом молитва, за царем служба, а за учителем оценка не пропадет!" Но кто-то работу такую делает и потому, что это твое, ты, именно ты сумел доказать, что это вот слово главное!
А второй - и любимый вид работ - моя лекция. Конечно, я себя не переоцениваю, лекция - это возможность тихо посидеть, подумать о чем-то своем, просто незаметно подремать, но все же...
Вот начинаю я говорить о духовных поисках героев русской литературы, о терзаниях Базарова, о мучительных раздумьях Раскольникова... И обязательно приду к одной из своих любимых тем для размышления, которую я в классе играю примерно так: человек живет в трех сферах, говорю я.
Первая - физическая, биологическая: выжить, не умереть, спастись от холода и голода, опасностей, найти укрытие, завести пару, дать потомство и вырастить его- вот главное, что составляет суть этой стороны жизни человека. Если все это осуществилось, человек доволен. Так живет большинство, и это нормально, но есть и те, кто задумывается о второй сфере.
Вторая - социальная: реализовать себя, найти свое место в обществе, занять то, которое я считаю для себя подходящим, то есть стать не просто офицером, но генералом, не просто чиновником, но столоначальником, быть камергером, оставить детям имение, дом на Поварской, счет в банке, шкатулку с семейными и благоприобретенными безделушками ("этот перстень мой дед подарил бабке, когда она родила моего отца, теперь, сын мой, ты вручишь его своей избраннице...")
А может быть, совсем иначе: печататься в Петербурге, написать такое, чтобы узнавали на улицах, чтобы строчки повторяли, чтобы сказать России такое слово ...
И, наконец, третья сфера - духовная: понять, зачем я живу, для чего пришел в этот мир, есть ли действительно у меня та цель, которая даст смысл всей моей жизни, одухотворит, наполнит светом великой истины?
Сидят, морщат лбы. Кто-то равнодушен: совершенно мне не нужно все это, хотя послушать занятно - все же развлечение. Кто-то явно прикидывает на себя... Но каждый раз двое-трое из класса подойдут (не сразу, через пару дней) и скажут: "Вы тут говорили, что есть Булгаков... Дадите почитать?"
Когда начинаю говорить о пути в жизни, о твоем, именно твоем месте, о социальном статусе, то, чтобы не казалось заумным и оторванным от нашей реальной жизни, обязательно добавлю:
- Вот у меня одноклассник есть, автослесарь. Занимается только дверцами. Видели, как закрывают дверь "Москвича"? (Демонстрирую рукой и ногой: "Бах! Дрызь! Дзынь!" - хохочут, представили.) А вот у него любая дверь от движения пальца закрывается с легким чмоканьем, так к нему буржуины в очередь встают за три месяца. Что, это не социальный статус? Лучший слесарь!"
Поняли, прикинули - годится.
По сути, я занимаюсь не столько литературой, сколько чем-то иным. Человековедением? Если я просто начну говорить о роли синонимов в лирике А. Блока, это будет никому не нужно, потому что мои ученики не встречали в своей жизни ни одного случая, когда им пригодился бы синоним, а тем более Блок. Большинство из них последний раз были в дневной школе три, а то и пять лет назад, при этом не самыми лучшими учениками. Но даже и они будут меня слушать, станут делать какие-то выводы, если я заговорю о том, что Катерина - традиционный "луч света в темном царстве" - попыталась построить свое счастье, оставив мужа. Может ли быть счастлив человек, губя другого? Может женщина бросить того, кому перед Богом в верности клялась? (Голоса с мест - "Сука она, да и все они такие" - я сразу пресеку, пообещав рассказать о великой любви Фета и Марии Лазич, и бунт увянет, сменившись ожиданием.) И появится возможность поразмышлять о верности и долге, о надежности мужа, мужчины и силе женской слабости. И никто в колонии с ними, моими учениками, об этом говорить не будет. Отряднику успеть бы составить десяток отчетов, рапортов, сопроводиловок... Есть в зоне церковь, построенная хлопотами начальника учреждения и силами заключенных, предмет гордости и первый объект демонстрации для любой проверки и комиссии. Несколько раз в месяц звенит колокол - зовет на службу, приезжает батюшка, даже исповедует желающих. Для абсолютного большинства церковь - это новая повинность. "Второй отряд - обеспечить пятьдесят человек на молебен! Что значит не хотят?! А в изолятор хотят? Выполнять! Сдуло!"
Я не заблуждаюсь относительно своего проповеднического дара - просто моим ученикам в свое время недодали чего-то очень важного, а душа болит вне зависимости от того, веришь ты в ее существование или нет, и требует она не только минимума ("жрать, пить, морду бить"), но и еще чего-то... Нужен не эпизодически наезжающий священник, а батюшка, который всегда рядом, который умеет говорить и - самое главное - умеет слушать! Вот только где их взять, этих батюшек?
А душа-то болит...
1 декабря
А душа-то болит, и лечат ее порой самыми разными средствами и способами. В каждом классе учиться по-настоящему способны человек пять - шесть. Остальные и не могут - слишком велика запущенность, и не хотят, не видят смысла. Что я им скажу? Учись - инженером станешь, будешь получать две тысячи? Дневная доза наркотиков стоит семьсот-восемьсот рублей. Характерна реакция учеников на показанную мной подборку прекрасно изданных энциклопедий по литературе и искусству: "Что? Каждая книга по пятьсот рублей? И таких книг про ваше искусство штук восемь? Да ведь это неделю ширяться можно!".
О наркотиках вспоминают с нежной грустью, как о близком друге, оставшемся где-то вдалеке. Объясняют: "Вам не понять. Это другая жизнь, не знаю, как сказать, но не зря говорят - улет!" Свято убеждены, что все писатели, поэты, музыканты - наркоманы: "Иначе такое не напишешь!". Передают друг другу невероятные истории "про Голландию и вообще ту Европу", где "дурь" выдают просто так, "без всяких бабок", и "ширяются" все. Общий вздох: вот бы туда попасть, да как! Практически все, кто тратил добытое трудами неправедными на наркотики, мечтают о воле как о возможности "ширнуться". Вынужденный перерыв воспринимается как дополнительная тяжесть, а не как возможность вырваться из-под власти наркотика. По-человечески это объяснимо: наркотик дает им, не знающим ни книг, ни музыки, ни театра, ни любви, ни сколько-нибудь сложных и ярких духовных переживаний, возможность вырваться из серой обыденности максимально быстро и просто. Отсюда постоянные попытки "перебросов", в которых участвуют мальчишки седьмых-восьмых классов. Быстро перекинув через стену пакеты, они убегают, счастливые: обдурили ментов, помогли своим! Даже в случае задержания им грозит в самом крайнем случае комиссия по делам несовершеннолетних, а это многим знакомо не по одному разу. А с угла, от перекрестка наблюдают за "перебросом" двое-трое из иномарки, и именно туда прибегут потом мальчишки за вознаграждением.
Теперь, пообщавшись с моими учениками, я понимаю, почему Россия пошла за большевиками: Толстой звал к духовному совершенствованию, Чехов убеждал выдавливать по капле из себя раба и обещал небо в алмазах... А Ленин сказал просто и понятно: отними землю и фабрику, и наступит счастливая жизнь! Так и наркотик дает простой и быстрый выход в иной, легкий и доступный мир. Мои школьники убеждают меня: "Вы думаете, там (жест вверх, туда, где власть) не могут справиться с наркотой? Поймают курьера с пятью презервативами в желудке и трубят по телевизору неделю. Вот хотите пример? По всему городу расклеены объявления, они и в газетах есть: куплю импортную аудио-видеоаппаратуру, можно без документов. Дураку понятно, это барыга, скупщик нас приглашает, его прихлопнуть - как два пальца обоссать, но если его не трогают, значит это кому-то нужно, выгодно? Возражать будете?"
Я что-то вякаю общевоспитывающее, что, мол, у милиции до всех барыг руки не доходят, но сколько веревочке не виться... но понимаю, что они правы, и это печально.
15 декабря
Да, это печально, но так же печально было слушать размышления школьного дневального, исполнительного, хитровато-простоватого парня, проводившего "кента", ушедшего по УДО: "А у меня конец срока в десятом году. Говорят, город здорово изменился... А уж за это время столько всего будет..." Он не договорил, но понятно было, что думает парень не о новых магазинах и улицах - сама жизнь за эти годы станет другая, как он впишется в нее? Что станет делать? У друзей на воле будут семьи, новая работа, новые интересы, кто позаботится о нем? Ведь мы убеждены: главное - посадить его, злодея, и словно по-прежнему висит над нами отчеканенный вождем всех времен и народов афоризм: "нет человека - нет проблемы". Вот выйдет этот злодей через три-пять-восемь лет в мир, который его не ждет, и что дальше? Электрик, ставивший в моем классе светильник, вдруг сказал по какому-то поводу: "Сейчас, говорят, у всех сотовые... мобильник у каждой сикилявки. А я даже не знаю, как он выглядит, мобильник. Садился, они были, как золотой браслет: дорого и не у нас. А теперь вроде часов. А я вот здесь - и ни часов, ни телефона!" Что ему сказать? Что все у него будет? А откуда будет, и кому он нужен, этот электрик со своими 46 годами и двумя ходками? И как он сюда попал, такой рассудительный, спокойный?
15 января
И как они, мои ученики, сюда попадают? Иногда становится жутко, когда слушаешь рассказы своих школьников, а порой им просто необходимо выговориться (батюшка, добрый, все понимающий батюшка, отец Иоанн с седой бородой и добрыми глазами, где ты?). Какая-то душевная невменяемость, затмение разума, полная остановка здравого смысла. Преступления настолько бездарно совершаются, так безнадежно нескладны... Сидел в баре, выпил, мало, вышел на улицу, содрал с проходящей женщины золотую цепочку, которую тут же продал за 150 рублей, начал пропивать - взяли прямо в баре... Цепочка оказалась с дорогим камнем, дали срок... Или еще глупее и страшнее: вышел с зоны, пришел домой, денег нет, поехал к тетке в деревню, увидел иконы, зарубил топором и тетку, и ее сожителя, продал иконы за 300 рублей... Долго и сладостно пинали пенсионера, который на требование закурить ответил: "Уж если курите, то сами и заработайте на табак". На вопрос, почему били, отвечал: "А чего он залупался?" Вечером встретил девушку, она испуганно просила взять сотовый, деньги... Ответил: "На хрена мне это нужно, мне тебя отхреначить охота". Пинал так, что лицо потом восстанавливали в хирургии. Когда на суде спросили, зачем бил, отвечал: "А чего она шла, вся из себя такая..." Конечно, есть иные. Компьютер мне в кабинете литературы налаживал мой ученик, получивший свой срок за проникновение в здание фирмы, где ему заказали извлечь из компьютера жесткий диск, скачать информацию, но диск поставить на место, чтобы не возникло подозрений. Он все сделал, но во время процесса снятия информации пошел в туалет и машинально включил свет, было это в 3 часа ночи - заметили, охрана повязала. Хохоча, мой школьник прокомментировал: "Воспитанность подвела, надул бы в угол - ничего и не было бы, жил бы королем, деньги хорошие обещали". Но это скорее исключение, остальные сели так тупо, так бездумно... И почти всегда - из-за водки. Забежал недавно ученик с характерной восточной фамилией, рассказывает:
- Нашел меня дядька, брат матери, на свидание приезжал. Обещает добиться условно-досрочного освобождения, а там, говорит, выйдешь - мы тебя женим, на хорошее место устроим...
- В чем же дело, все здорово!
- Нет, - говорит. - Он требует, чтобы я непременно мусульманство принял, обрезание сделал.
- И что же, тебе так дорог этот кусочек кожи?
- Да при чем тут кожа! Но он говорит, сало есть нельзя и водку пить ни в коем случае! Что же, мне теперь всю жизнь не пить?! Я лучше посижу, время быстро идет, а там уж я оторвусь!
1 февраля
Посижу на уроках... Это желание очень многих, хотя учиться способны далеко не все. Лишь несколько человек из класса решили действительно использовать вынужденную паузу в жизни с толком. Кстати, есть очень характерный признак, что человек что-то для себя решил: начинает выводить татуировки. Начальство с "этими безобразиями на теле" борется, но специалисты и желающие всегда находятся. Один из специалистов долго уговаривал меня, чтобы я отлил ему из принтера чернил, и все мои объяснения, что нет там ничего такого, что можно было бы отлить, не действовали, человек был убежден, что я жадничаю. Кому хочется быть жадюгой? Пришлось показать устройство принтера. Ушел разочарованный - был искренне уверен, что уж в этой технике такие чернила, что он асом станет...
Татуировки выводят самым варварским и болезненным способом: кожу жгут щелочью, кислотой, содой с мылом, остаются страшные язвы, которые постепенно рубцуются, зато исчезают рисунки. Вот такие борцы за внешний вид - еще один слой учеников. Они стараются, чтобы получить поощрение за регулярное посещение занятий и прилежание, и школа охотно идет им навстречу.
Кое-кто ходит в школу, чтобы сменить обстановку, получить хоть какие-то новые впечатления, перерыв в монотонной жизни, встретиться с новыми людьми. Посещаемость уроков резко возросла, когда прошел слух, что новая учительница английского языка молодая и ходит в обтягивающем кожаном брючном костюме. Очень любят мои ученики приезд студентов театрального института, с которыми школа давно дружит и использует их дарования в корыстных (взаимно) целях. Молодые, жизнерадостные, раскованные студенты легко идут на контакт, много показывают - и сценки из спектаклей, и фрагменты своих "капустников", да и вообще, как сказал один из зрителей, "девок хоть посмотреть - и то уже радость", а один из здравомыслящих добавил после эстрадного танца двух довольно смело одетых девушек: "Ну, сегодня у половины отряда шконки до полночи ходуном ходить будут". А от школы куратор курса берет списанные столы, стулья - этого в институте нет, и денег нет.
Один из моих учеников, посмеиваясь, объяснил, почему ходит в школу:
- Школа - это такое место, где я могу сказать все, что я думаю, и мне за это ничего не будет.
Потом подумал и, от души заржав, добавил:
- Да еще и пятерку поставят - за самостоятельность.
Остальные учиться не способны. Можно сколько угодно повторять слова Крупской о том, что нет плохих учеников, есть плохие учителя, но ничего не изменится. Большинство училось более или менее регулярно до шестого-седьмого класса, дальше - провал в свободу, которая понимается как возможность делать только то, что тебе хочется. А учеба - это труд, причем тяжелый, а вот работать-то мои ученики и не любят.
15 февраля
Да, работать не любят, но зато четко объясняют, что все, что с ними случилось - это не их вина. Один из учеников чуть не гордо заявил мне:
- Я ведь не у всех подряд ворую, только у богатых, у барыг разных!
-А кто богатый?
- А это тот, у кого видак есть, телевизор там японский...
Нет слов.
Основной довод: "Это не мы такие, это жизнь такая". И можно сколько угодно говорить, что человек - кузнец своего счастья, и я, конечно, буду повторять на уроках, что Господь даровал нам свободу воли для того, чтобы мы сами выбирали свой путь и сами отвечали за все, что свершим, но в душе мне нестерпимо жаль их, брошенных семьей и страной, озлобленных от безысходности и невозможности что-либо изменить, часто не имеющих своего дома, близких людей, а в этом есть и наша общая вина. Дай Бог нам сил не озлобиться, не проклясть их, не отбросить на обочину, подальше от себя! Это так трудно, но единственный путь - тот, который определен в Писании: "Грех ненавидь, грешника люби!"
P.S. Только закончил последнюю запись, бежит дневальный:
- После Вашего урока в классе лампочку вывинтили!
А урок был на тему: "Тьма мира и свет в душе Ивана Денисовича"! Вот уж лучшего завершения этой статьи и не придумать!
