Показания Пасько. Список документов
|
| Содержание
Показания Пасько. Список документов |
1. В "Постановлении о назначении дополнительной экспертизы" от 5.03.98г. (т.7 л.250) сказано, что следствием установлено, что обвиняемый рассказывал сотрудникам иностранной организации об отправке спецэшелона с ОЯТ, указывая при этом дату и место его отправления".
Я утверждаю, что данное обвинение - не более, чем голословное заявление, не имеющее под собой оснований. Свое утверждение я объясняю следующими фактами.
2. В заключении дополнительной экспертизы (т.7 л. 268) сказано, что по факту сообщения мною сведений об эшелоне "сведения составляют гос.тайну."
При этом ни следствие, ни экспертиза не располагают конкретным документом удостоверяющим факт передачи мною этих сведений; как впрочем нигде и никто самих этих сведений не называет, то есть не названы конкретно место, время, дата прибытия и убытия эшелона. Возникает вопрос: почему документ о сведениях не приобщен к делу? напрашивается ответ - потому что такого документа нет в природе.
3. В т.1 л.31 в сводке телефонного разговора с "Игорем" сказано:"Ну должен был выйти 20-го числа". На что я ответил: "Чистюкин сказал мне, что вышел 20-го". Это сводка за 21-23.09.97г. В сводке от 10.10.97г. находим разговор с тем же Игорем Догадько - который сообщает: "Грузят четырнадцатого числа ориентировочно". Можно предположить, что в одном случае идет речь о 20-м сентября, во втором - о 14-м октября, однако, точных чисел и месяцев не названо, поэтому это лишь мое предположение.
4. Свидетель Догадько (т.4 л.189) показал, что "по нашей с ним договоренности я предупредил Пасько о предполагаемом времени прибытия эшелона, чтобы мы вместе могли туда поехать".
То есть точное время , место и дата - не названы. Более того, сказано, что время прибытия - предполагаемое, хотя и оно не названо. Зато свидетель четко указал причину, по которой меня интересовала дата прибытия эшелона - чтобы вместе туда поехать. (А не для передачи иностранным организациям). Заметим, речь идет о 1997-м годе!
5. Свидетель Дека (т.2 л.148) показал, что в 1996 г. он слышал как я разговаривал с Такао Дзюн в офисе и рассказывал, что вскоре он поедет в какой-то населенный пункт, откуда какого-то числа отправится поезд с радиоактивными отходами". То есть, снова ни время, ни дата, ни населенный пункт не названы, и речь идет не о 97-м, а о 1996 -м годе. Кроме того, Дека показал, что при этом разговоре в большой комнате офиса он, как и часть работников офиса, слышал, как Пасько разговаривал с Такао Дзюн. При этом другие сотрудники, которые могли слышать мой разговор с Такао Дзюн, почему-то не допрошены, и, таким образом, в деле нет других показаний относительно передачи мною каких-либо сведений об эшелоне японцу.
6. Свидетель Дека (т.2 л.160) снова показал, что "в 1996 г.(дату не помню) слышал разговор Пасько с Насу Хироюки или с Такао Дзюн. Пасько говорил, что собирается ехать в какой-то населенный пункт, название его я не помню, откуда выезжает эшелон с ТРО, когда отправляется поезд, я не помню ". То есть свидетель вторично показал, что ни место, ни дату он не помнит. Кроме того, непонятно даже, с кем я разговаривал - с Насу или с Такао?
7. В т.9 л.д.4 в "Постановлении о продлении срока содержания под стражей от 14.04.98 г. сказано, что в июле 1996 г. и в октябре 1997 г. я передал Такао Дзюн в офисе сведения о вывозе ОЯТ. Сами сведения при этом не называются. Более того, Такао Дзюн в т.2л.204 показал, что познакомился со мной в августе 1996 г., т.е. в июле, я не мог ему ничего передать, т.как еще не знал его. Показаний Насу Хироюка в деле нет, так что следствие, выдвигая обвинение, использовало лишь противозаконные, неконкретные и ничем и никем не подтвержденные показания свидетеля Деки.
8. Подтверждения того, что в 1997 году я передавал японцам какие-либо сведения об эшелоне, тоже в деле отсутствуют.
Только сводка разговора с Догадько, где упоминаются числа 20 и 14-ое. Однако, из справки начальника технического управления Кривенко (т.4 л.199) видно, что в 1997 году эшелон осенью прибыл 30-го сентября, а убыл 9 октября, т.е. налицо полное несовпадение дат.
9. Свидетель Шаповалов (т.4л.169) показал, что первый эшелон на ТОФ прибыл 25 июля 1996 г. В той же справке Кривенко фигурирует другая дата - 26 июня 1996 г. То есть и эта дата не нашла подтверждения. Но о ней речь впереди.
10. Свидетель Такао Дзюн (т.2 лю208) показал, что "с участием Пасько было сделано 2 репортажа":
1) о поезде, вывозящем ядерные отходы; 2) об утилизации неядерных ракет. Эти репортажи были сделаны после того, как на местном ТВ вышли аналогичные сюжеты Пасько. Таким образом, сведения об эшелоне я не передавал, а лишь участвовал в создании сюжетов о вывозе ОЯТ с ТОФ в качестве консультанта, уже после того, как эшелон ушел с флота в 1996-м году. В 1997 году я эшелон не снимал вообще, и, естественно, сведений о нем никому не передавал, и их не знал.
11. Свидетель Ралин (т.2 л.179) показал, что летом 1996 г.Такао показал ему видеоматериал по отправке эшелона с РАО с БТБ.
И он, Ралин сделал вывод, что материал предоставил Пасько. Во-первых, и здесь никаких сведений об эшелоне не названо; во-вторых, Ралин ни разу не будучи на БТБ и не видя ранее в глаза эшелон, сделал выводы, что это именно спецэшелон, что он на БТБ, что он отправляется (а не, скажем, прибывает), что он с РАО, и что автор сюжета - именно я, а не кто-либо другой.
Думается, что все показания Ралина - это результат беспрерывного запугивания его следователем ФСБ и результат того, что Ралин добровольно согласился быть информатором ФСБ, о чем в деле есть документ.
12. В действительности же, я снимал сюжет об эшелоне в июле 1996 года с разрешения начальника штаба ТОФ и в присутствии начальника эшелона Михаила Шарова, начальника отдела тех. управления Владимира Голуба и с ведома представителя ФСБ на БТБ Захарченко. Все эти мои слова подтверждаются соответствующими документами и показаниями: моя докладная на имя нач. ТОФ от 21 июля 96г. (т1 л.37-38).
13 Свидетель Такао Дзюн (т.2 л.211) показал: "Когда я принимал дела у Насу в августе 1996 г., я видел материал об отправке поезда с ОЯТ". То есть, не в июле 1996г., как утверждает обвинение, а в августе, то есть после того, как эшелон уже убыл с ТОФ. Делее Такао показал:Т.2 л.213 "Я не очень хорошо помню тот разговор, Для меня был важен сам факт того, что поезд отправился. Возможно, Пасько и говорил, откуда и когда отправился этот поезд, но мне это не интересно". Таким образом, снова мы не находим конкретных сведений об эшелоне, т.е. тех сведений, на основании которых эксперты 8-го Управления сделали вывод, что они секретны. Но как может быть признано секретным то, что неизвестно?
14. Считаю необходимым даже пояснить следующее. В 1996-м году эшелон пришел 26 июня, а ушел 25 июля. Это подтверждается справкой Кривенко (т. 4 л.199). Такао Дзюн показал, что я давал комментарии в августе, т.е. после того, как эшелон ушел. Значит, сведения о прибытии и убытии эшелона уже в принципе никого не интересовали, потому Такао и сказал: что "мне это неинтересно". Далее свидетель часто употребляет обороты речи "вроде", "возможно", "не помню", "куда-то, кто-то". ...То есть вырисовывавется из материалов следствия следующее: "Возможно, Пасько говорил, возможно, Такао, а возможно, и Насу, о каких-то сроках, то ли прибытия, то ли убытия эшелона откуда-то и куда-то". И при этом ни единой конкретной цифры, ни единого конкретного факта. И по этим предположениям, уважаемый суд, я второй год сижу в тюрьме, и по этому бреду вы меня судите.
15. Далее, свидетель Такао Дзюн (т.2 л. 214) показал, что в сентябре-октябре 1997 г. Пасько сказал, что собирается ехать в командировку и попросил денег..."я не помню, говорил ли он, куда именно едет..." Из этих показаний видно, что никакого задания от японцев я не получал, сведений об эшелоне в 1997 году, как и в 1996-м --не передавал. Деньги я просил, потому что за консультирование материала в 1996-м году они заплатили очень мало. В 1997-м году на поездку на БТБ денег Такао вообще не дал.
16. Поскольку речь зашла о показаниях Такао Дзюн, то на мой взгляд, следует обратить внимание на его слова на допросе от
29.12.97 г. (т.2 л.219) "Поскольку я хорошо ориентируюсь в том, что необходимо японскому зрителю, я иногда обращался к Пасько за помощью, за информацией на какую-нибудь тему. Однако, при этом меня интересовала только сама проблема, а не конкретика".
То есть японского журналиста не интересовали цифры и действительные наименования режимных частей, поскольку он - журналист, а не представитель спецслужб, и заключение СБР об этом есть в деле. Тогда непонятно, почему обвинение утверждает, что я работал по заданию японцев, сообщая им секретные сведения?
17. Теперь, собственно о "секретности" этих сведений. Осенью 1997 года с вопросом о противоречивости формулировок в законе "О государственной тайне" и Приказа МО N 055 в части, касающейся вывода ОЯТ (п.9 перечне к закону), я обратился к заместителю Военного суда ТОФ полковнику Сапсаю. В частности, мне непонятна была фраза п.601 Приказа N 055: "без данных в натуральном выражении." Также речь шла о том, что меня необосновано преследует цензор "Боевой вахты", мешая работать. "Чем мне руководствоваться, выполняя свой профессиональный долг - Законом России или Приказом министра обороны?" - спросил я судью. Ответ был таков:"Судить Вас будут по Конституции и по Федеральному закону." Прошу учесть, уважаемый суд, что следствие велось не по Конституции и законам, а по приказам, в том числе устаревшим - N 010, N 055 и другим. Примечательно, что в обвинении ни разу не упоминается "Закон о средствах массовой информации", основополагающий закон моей профессиональной деятельности!
18. Не может не обратить на себя внимания тот факт, что вскоре после хищения у меня папки с документами и моего намерения подать в суд на цензора, мне стали известны случаи проведения тайком подпольной экспертизы документов, содержащихся в той папке. И происходило это в тот момент, когда я собирался ехать на БТБ, чтобы писать об эшелоне. (Данные подтверждаются показаниями свидетелей Кузнецова (т.1 л.27), Догадько (т.1 л.32), Максимова (т.1 л.71), Кочетова (т.1 л.72) - подробнее - (желтая тетрадь 75).
19. Таким образом, из материалов уголовного дела абсролютно не усматриваютсчя факты получения мною заданий в июле 1996 г. и в октябре 1997 г. на сбор и передачу сведений о месте и времени отправки эшелона с ОЯТ: ни место, ни время, ни населенный пункт, ни факт передачи этих сведений в деле не назван конкретно - только предположение следствия, только голословное его утверждение.
20. Событие об эшелоне в 1996 году происходили в июне-июле 1996 г.(и якобы сообщенные даты). А Приказ МО N 055 вышел в августе 1996г.