 |
Дело Пасько - 2 |
Содержание Другие репортажи Главная страница |
Репортаж от дверей суда
ДЕЛО ПАСЬКО: ДЕНЬ ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТЫЙ
АДВОКАТЫ РАЗНЕСЛИ ОБВИНЕНИЕ В ПУХ И ПРАХ. ДЕЛО ДРЕЙФУСА - КОПИЯ ДЕЛА ПАСЬКО. ЗАВТРА ГРИГОРИЙ ПРОИЗНЕСЕТ СВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
В 9.30 в зале судебного заседания три съемочных телевизионных бригады. Справа от стола адвокатов на стойке повешен большой экран, на нем высвечена таблица, на которой адвокат Иван Павлов скрупулезно изобразил все изменения, которые претерпел Закон о государственной тайне с начала его возникновения. Иван волнуется, бледен, подтянут, элегантен. Григорий даже подстригся для этого дня, шутит, улыбается, но круги под глазами свидетельствуют, что этот судебный марафон отобрал у него много сил. Как всегда невозмутим адвокат Анатолий Пышкин. Общественный защитник Александр Ткаченко нервно поводит усами, только и ждет, чтобы в зале появился прокурор Кондаков. Наконец, появляется прокурор. Я спрашиваю его:
- Как настроение, Александр Федорович?
- Какое может быть настроение в понедельник? - тоскливо говорит он, глядя в зал, где его ожидает очередная болезненная экзекуция.
Мои телевизионные коллеги тем временем выпытывают у адвоката Павлова, какие сюрпризы он приготовил для государственного обвинителя. Иван говорит, пристально глядя на Кондакова:
- Мы сегодня попробуем объяснить прокурору принцип действия закона о государственной тайне и все, связанные с этим обстоятельства. Ожидаются некоторые сюрпризы. Наша позиция сильна, она состоит из пяти рубежей обороны, каждый из которых не пробиваем.
Телевизионщики спрашивают Григория, каков его прогноз, - каким будет приговор. Он отвечает:
- Приговор будет оправдательным. Я не думаю, чтобы кто-то в этой стране допустил прецедент, чтобы дело о государственной измене рассматривалось в суде первой инстанции 3 раза. Такого не было за всю историю нашего родного Отечества. Речь прокурора мне очень понравилась. Всего 9 лет, а не 12, не 14. Эти сроки сейчас у прокуратуры в моде по статье измена родине. А еще понравилось, что он отказался от половины обвинения. Четыре года меня обвиняли в 10 смертных грехах, а теперь сказали, - извини, старик, с пятью мы погорячились. Я сейчас готовлюсь к экзамену по римскому праву - сессия то на носу, и читаю разные законы. В законах Хаммурапи есть параграф третий, в котором говорится - человека, который обвинил другого человека в суде в совершении преступления и не привел тому доказательств, непременно нужно казнить. Жаль, что этот параграф не дожил до наших дней!
Свое слово сказал и общественный защитник Александр Ткаченко:
- Если приговор не будет оправдательным, это будет величайшим преступлением, совершенным в этом зале, потому что сам судья вместе с заседателями разобрал это дело по косточкам и теперь мы видим, - нет за Григорием никакой вины!
Иван Павлов напомнил прокурору, что он обещал передать текст своей речи секретарю суда, адвокатам его речь крайне необходима, они же записывали ее со слуха, и корректировали свои речи на основании этих записей.
- А ничего я не обещал, ничего не передавал, - сварливо отозвался прокурор, - у вас что-то со слухом!
В 9.55 в зал вошла секретарь суда и передала наказ судьи - прессе покинуть зал. Телевизионщики зароптали, - дайте хотя бы снять кадры начала процесса. И осталась на занятых позициях. Судейская бригада вошла в зал, заняла свое место. И тут же адвокаты, Александр Ткаченко выступили с ходатайством сделать процесс открытым для представителей СМИ. Прокурор был непреклонен,- тут сейчас будут такие секреты, такие секреты. Суд, посовещавшись на месте, решил продолжить слушание в закрытом режиме. Телевизионные бригады, ворча, были вынуждены покинуть зал. Но не успели плотно прикрыть дверь, и в эту щель просочилась полосатая кошка. Судя по прищуру узких глаз - японская.
Иван Павлов начал свою речь, говорил он с таким подъемом, настолько эмоционально, что я даже от своего поста у подоконника слышал его голос:
- Если это может прибавить вам смелости, то знайте, что ваш приговор ждет не только Пасько и его защитники. Его будет читать, и анализировать весь юридический мир. От того, каким будет этот приговор, - во многом будет зависеть представление наших граждан, да и всего мирового сообщества о системе правосудия в новой России.
Иван говорил о том, что обвинение использовало не легитимную правовую базу - секретные, не опубликованные официально приказы министра обороны. Именно на секретном приказе министра номер 055 сформулировано все обвинение Пасько. Именно этот приказ был признан незаконным и недействующим Верховным Судом России по жалобе Александра Никитина. В доказательство того, что Пасько было предъявлено неконкретное обвинение, Павлов произвел скрупулезный анализ всех изменений, которые произошли с законом о государственной тайне. Иван доказывал, что в деле нет никаких доказательств того, что Пасько намеревался передать иностранцам инкриминируемые ему документы. Что флотская контрразведка отказалась представить в суд дело оперативной проверки. И этим было нарушено одно из самых фундаментальных прав обвиняемого - право знать, в чем его обвиняют. Тут Иван Палов представил суду историческую справку о деле Дрейфуса. События происходили ровно сто семь лет назад. А параллелей - хоть отбавляй. Офицер французской армии Дрейфус был приговорен к пожизненной каторге в декабре 1895 года на основании одной единственной бумажки с рукописным текстом, найденной в мусорной корзине немецкого посла. На суде французская контрразведка не представила никаких доказательств вины офицера, ссылаясь на то, что все они, - секретны. Беда Дрейфуса была в том, что он был евреем и родился в Эльзас Лотарингии. Дрейфус уже звенел кандалами на каторге, когда был обнаружен подлинный немецкий "крот". Потому что старый начальник контрразведки дал дуба, а новый был умней. И был повторный суд, на котором бедняге Дрейфусу опять впаяли срок - десять лет каторги. И только после того, как на помощь Дрейфусу поднялась вся общественность Франции, когда на его защиту бросился Эмиль Золя, справедливость восторжествовала. Дрейфус был оправдан.
Павлов напомнил суду о том, к чему приводила паранойя секретности: в августе 1985 года в бухте Чажма из-за грубейшего нарушения правил офицерами перегрузочной команды, взорвался реактор атомной подводной лодки. Радиоактивные аэрозоли накрыли близлежащий поселок, выпали в тайге, на морском берегу. Но где именно, сколько, в каких дозах - до сих пор неизвестно. Обстоятельства этой аварии скрыли. Даже от министра обороны. И тогда в апреле грянула Чернобыльская катастрофа. И сотни тысяч советских граждан вышли вместе с детьми встречать Первомай под смертельно опасный дождь.
Иван закончил свое двухчасовое выступление так:
- Защита сделала все, что могла и умела, теперь слово за вами. Я благодарю вас за то, что судебное рассмотрение дела проходило в рабочей атмосфере. И благодарю свою судьбу за то, что она подарила мне высокую честь - защищать журналиста, писателя и поэта Григория Пасько.
После того, как адвокат закончил свою речь, суд объявил перерыв. И как часто бывает в этой жизни - рядом с великим соседствует смешное. Судьи, шелестя черными мантиями, величественно удалились из зала. За ними шла секретарь Ольга и несла на руках полосатую лазутчицу, которая не только проникла на секретное заседание, но вспрыгнула на колени народной заседательнице и дрыхла там все это время.
После перерыва стал выступать адвокат Анатолий Пышкин. Его речь я слышать не мог, бдительные заседательницы прикрыли, следуя в зал, обе двери. Анатолий выступал тоже два часа. Когда он закончил свою речь, и судьи удалились из зала, туда устремилась съемочная группа ТВ-6. Анатолий выглядел уставшим, лицо его лоснилось от пота. Вот что он сказал в своем интервью:
- Я вижу в этом судебном процессе параллель с 30-ыми годами. Когда без вины, без всяких доказательств совершения преступления люди уничтожались органами НКВД. Судя по обвинительному заключению дела Пасько - думать, анализировать, обобщать, писать статьи сегодня в России опасно. К сожалению, наша судебная система построена таким образом, что если судье нужно признать подсудимого невиновным, мало профессионализма, недостаточно самой высокой юридической подготовки, нужно еще и мужество. Заканчивая свое выступление, я сказал - если Пасько шпион, как это утверждает ФСБ, то как же его сотрудники выпустили потенциального разведчика 13 ноября 1997 года в Японию? Почему не произвели даже личного обыска, не осмотрели фотоаппарат, видеокамеру? И если Пасько шпион - то почему он вернулся после того, как в аэропорту у него изъяли часть документов? Как же получилось так, что сотрудники ФСБ наблюдали за Пасько, начиная с 1992 года и не пресекли его деятельность? И почему те же сотрудники ФСБ, арестовав "шпиона" не привлекли и не привлекают к ответственности японских журналистов, которые якобы работают на японскую разведку. Получается, по версии следствия странная картина - Григорий Пасько изменил Родине, а вот с кем изменил - неясно. А так - не бывает.
Я спросил у адвокатов:
- Как реагировал прокурор на ваши речи?
Краткое разъяснение поступило от писателя, общественного защитника Александра Ткаченко:
- У Кондакова опять было оперативно-розыскное лицо.
Виктор Терешкин