|
| Содержание |
Григорий Пасько
Владивосток, среда, 12 июня 1991 года
Никто не знает, почему нельзя делать панорамный снимок Владивостока? Говорят, это секрет. Какой? От кого? Впрочем, давайте побродим по Стране секретин. Может, кое-что и поймем.
Как почти все наши законодательные акты, Закон о печати тоже не лишен своей юмористической привлекательности. Это если вы оптимист. А если реалист, то непременно начнете искать то, что должно дополнять Закон, к примеру, его пятую статью о недопустимости использования средств массовой информации для разглашения сведений, составляющих государственную или иную тайну. Чтобы что-то не разгласить, надо это что-то по меньшей мере знать. Так вот, если вы реалист, вы попытаетесь найти Закон о государственной и военной тайне. А его-то как раз и нету. Лучше быть оптимистом: нет закона? Ну и Бог с ним. Жили без него столько лет и еще проживем.
Впрочем, неуютно как-то без него. Особенно нашему брату, журналисту. Да и эпоха социалистического оптимизма вроде закончилась. Другие вон лица по улицам ходят. Рынок, говорят, вот-вот грядет. А у него оскал известно какой. Иностранцы все чаще в Союз вообще и во Владивосток, в частности, заглядывают. Тут без законов не обойтись. Особенно - без Закона о гостайне. Иностранцы, сами знаете, так и норовят все про нас разнюхать. А мы подчас и не подозреваем, что кое-что знаем. Потому что привыкли ничего не знать. За нас все знали те, кому положено.
Вот с ними-то как раз мне лично давно уже хотелось поговорить. Откровенно (насколько это, разумеется, возможно), по душам, так сказать. И поводов было предостаточно. О том же Законе о печати.
-Закон о государственной и военной тайне нужен, - развеяли мои сомнения компетентные в вопросах секретности капитаны 1 ранга В.Власюк и В.Копытов. - А еще Закон о гласности. В них и должен быть очерчен круг сведений, подлежащих огласке.
Понятно? Раз Закона нет, значит, и писать не надо.
Но поводы поговорить о секретности были и другие. Как-то [лет? Неразб.] десять назад в одном из [неразб.] поселков Хабаровского края мое внимание привлекла табличка на автобусной остановке. Обычный кусок жестянки желтого цвета, на котором было написано "41-й ап." Видя мое недоумение, одна старушка любезно подсказала: "Сорок первый авиационный полк". Эта же старушка поведала, как доехать к месту моей курсантской стажировки. При этом она с точностью до метра перечислила места дислокации всех воинских частей того региона.
Тогда я впервые задумался о нашей пресловутой секретности. Те, кто носил военную форму (да и только ли они!), хорошо знакомы с "секретными чемоданами" и "секретными тетрадями", "секретными" ТТД автомата Калашникова или пистолета Макарова. Это [ничего?Неразб.], что с нашими [Неразб.] чуть ли не полмира [воюет?неразб.] и что секреты макаровского пистолета и даром никому не нужны. Но существовали секретные приказы по-секретному относиться ко всему, что хоть каким-то образом можно было засекретить.
Прошло десятилетие. Приказы те не отменены. Они, как каркасы сгнивших парусников, гордо возвышаются [неразб.] побегами нашей гласности. Вам хочется про армию написать? И даже не негативщину? Милости просим Далее открывается документ 1976 года рождения, в котором сказано, что допуск в части и на корабли корреспондентов, художников и прочих творческих личностей "производится по ходатайству заинтересованных организаций с разрешения главнокомандующих, начальников штабов видов Вооруженных Сил и их первых заместителей, командующих родами войск, начальников главных и центральных управлений МО СССР, командующих флотами " Вот такая епархия. И если не все ее инстанции надо пройти журналисту, то многие - это точно. Но будь у вас разрешение за подписью самого Президента страны о допуске на какую-нибудь береговую базу (даже не на атомоход), вас все равно ознакомят с жизнью матросов и офицеров "только в пределах сведений, разрешенных к опубликованию в открытой печати".
;
Кстати, об этих самых сведениях. В свое время они доводились до всего личного состава журналистов военными цензорами. Сейчас эти сведения зачастую остаются неизвестными. Но это отнюдь не означает, что их нет. Секреты по-прежнему охраняются. Именно для этой цели и существуют в штабе Тихооокеанского флота специальные подразделения, в частности один из отделов.
Из общения с офицерами этого отдела удалось узнать немало интересного. Например о том, что огромное количество необоснованно засекреченных бумаг доставляет много хлопот абсолютно всем военным, а не только тем, кто обязан следить за работой с секретной документацией. Более того, ежегодно органы флота подают в Москву свои предложения по рассекречиванию различных перечней документов. Надо отметить, что многое уже рассекречено. Что конкретно? В декабрьской (1990 года) директиве начальника Главного штаба ВМФ сказано, что несекретными можно считать, в частности, "Положение о частях и учреждениях медицинской службы ВМФ", "Руководство по санитарно-гигиеническому [обеспечению? Неразб.], "Партийно-[политическую работу в Советской Армии в начальный период Великой Отечественной войны" неразб.] [Неразборчиво до конца колонки]
эта затягивается на годы из-за того, что ведомства, издавшие тот или иной документ, не торопятся с его рассекречиванием.
Что ж, удивляться не приходится, ведь нерассекреченными продолжают оставаться документы, датированные сороковыми годами. Читая их названия, невольно думаешь: это ж до какой степени тревога тех военных лет въелась в сознание людей, что они до сих пор не решаются снять грифы с технических данных немецких магнитных и акустических мин. Да что там мин! До недавних пор была засекречена организация медслужбы армий стран НАТО. От кого секретили?
Много секретится о самих себя и в наши дни. Скажем, цифровые наименования частей, бортовые номера кораблей, места базирования атомных подводных лодок и артиллерийских складов. Зачем? А так, на всякий случай.
Когда-то тотальное засекречивание не поддавалось сомнению. В нынешние времена, когда в центральной прессе опубликованы структура Советских Вооруженных Сил и КГБ, данные о бюджетах армии и флота, количество техники и ракет до единиц включительно, многие начинают задаваться вопросом: а стоит ли суперсекретность того? Вон ведь у канадских военных моряков даже на визитных карточках можно прочесть цифровое обозначение и место дислокации воинских частей.
По мнению офицеров отдела, такое благодушие в вопросах секретности хуже всего. На самом деле и канадцы, и американцы тратят огромные средства для защиты своих секретов. Наше рассекречивание тоже разумно лишь до определенных пределов. К сожалению, этот предел порой переступается. Причем нередко - большими начальниками и политическими деятелями. Их "открытость" дорого стоит государству.
Многих заставил трезвее взглянуть на вопросы секретности прошлогодний визит во Владивосток американских военных моряков. Экскурсии по их кораблям были ограничены строго определенными маршрутами. Просьбы показать те или иные боевые посты тотчас натыкались на вежливый, но твердый отказ. Было видно, что американцы тайны хранить умеют. Как тут не вспомнить интервью в "Правде" с начальником [8-го?неразб.] Главного управления КГБ СССР генерал-лейтенантом Н.Андреевым. Он, в частности, сказал, что советскому засекречивающему аппарату противостоят радиоразведывательные и дешифровальные органы США, Англии, ФРГ, Японии и других развитых капиталистических стран. Их объединенный научно-технический потенциал огромен. Только в Агенстве национальной безопасности (АНБ) США, занимающимся радиоперехватом и дешифрованием информации, работает около 200 докторов наук. Ежегодная стоимость контрактов, выполняемых американской промышленностью в интересах АНБ, превышает миллиард долларов.
По данным иностранной печати, в АНБ насчитывается около 25 тысяч специалистов, кроме того, в интересах агенства на станциях радиоперехвата занято еще примерно 45 тысяч сотрудников.
Понятное дело, что противостоять такой мощной и отлично оснащенной машине, каой является АНБ, очень трудно. Не стоит также забывать, что в США есть еще Центральное разведывательное управление. Оно тоже весьма многочисленное и хорошо оснащенное. Можно смело предположить, что американцам о нас известно если не все, то очень многое. Не отсюда ли наша психология: лучше пересекретить, чем недосекретить? Ну, а поскольку без крайностей мы не можем, то нередко секретим то, что не надо, и не секретим то, что засекретить стоило бы.
Очевидно, пришла пора хорошенько навести порядок во всем секретном хозяйстве. Неразберихи здесь, как видим, хватает. Оказывается, за секретностью наблюдают не только в 8-м отделе штаба ТОФ, но и в управлениях, частях и соединениях, на кораблях. Целая армия плохо оснащенных технически и порой плохо скоординированных между собой людей.
-Вся наша беда в том, - считает капитан первого ранга В.Власюк, - что у нас нет единого органа, подобного Агенству национальной безопасности. Этот орган побеспокоился бы о скорейшем принятии Закона о государственной тайне, взял бы на себя функции осуществления защиты и контроля за секретной информацией, в том числе за составлением и пересмотром различных перечней. Позаботился бы, наконец, о техническом оснащении своих подразделений
Примеры отсталости в последнем вопросе приводились впечатляющие. Достаточно сказать, что утечка информации может происходить через бытовые приборы, настенные часы, оконные стекла, настольные лампы и т.д.
Вот [неразб.] в беседе со специалистами-секретчивами мы и затронули вопрос о закрытости-открытости города Владивостока. Оказалось, что и Копытов и Власюк в свое время имели к нему самое непосредственное отношение.
-Насколько мне известно, - вспоминал Валерий Власюк, - к открытию города немало сил приложил бывший первый секретарь крайкома КПСС, ныне покойный Д,Гагаров. Случайно мне довелось прочитать его письмо, адресованное в высшие инстанции. В нем он доказывал необходимость открытия города. Поскольку против этого никто, собственно, и не возражал, то вскоре была создана военно-техническая комиссия для определения перечня мероприятий, которые необходимо провести в целях защиты военных и государственных объектов и учреждений от утечки секретной информации. Мы такую работу провели и направили соответствующую документацию в Москву. Затем стал вопрос материального обеспечения планов. И хотя перечень мероприятий с тех пор неоднократно пересматривался в сторону уменьшения, тем не менее ярко выраженной материальной поддержки не последовало и поныне.
Между тем, как известно, сессия городского Совета народных депутатов приняла решение об открытии Владивостока. Далее вопрос должен был решаться в Кабинете Министров СССР. Пока он решался, город, по сути, оставался закрытым, хотя иностранные делегации как прибывали, так и прибывают во Владивосток. Однако официальное постановление Совмина СССР от 1977 года, в котором объявлялось о районах, закрытых для въезда иностранцев (в том числе и во Владивосток) никто не отменял.
И вот недавно стало известно, что существует новое, декабрем прошлого года датированное постановление Совмина о пересмотре районов в СССР, закрытых для посещения иностранцами. "Белых пятен" стало меньше, но Владивосток по-прежнему остался закрытым. (Делегации, правда, прибывают, но по строго установленной схеме согласований. Хотя недавно принят новый, более упрощенный порядок въезда иностранцев в закрытые зоны).
Надо полагать, что не только по чисто военным соображениям принято такое решение. В городе не хватает гостиниц, кафе, бань, прачечных. Плохо работает общественный транспорт. Хлеба не хватает сейчас даже горожанам, не говоря уже о приезжих. Тут в пору закрывать город для всех советских мафиози, жаждущих найти во Владивостоке новый Клондайк для своих афер. Сработал, очевидно, и тот аргумент, что открытые города в СССР живут не лучше закрытых, а по уровню преступности даже хуже.
Вот такими мыслями поделились со мной в "секретном" отделе штаба ТОФ. Если и не на все вопросы у них есть ответы, то, наверняка, на многие. Кстати, и на тот, что поставлен в начале нашего рассказа. Панорамный снимок города способствует составлению электронной программы траектории полета ракеты типа "Томагавк". Если вы помните, из [неразб.] такой ракеты, пущенной с [неразб.] во время войны в Персидском заливе, 50 попали в [неразб.]
Впрочем, эти данные, как и ТТД "Томагавка", наверняка [неразб.] еще засекречены. Так, на всякий случай.