Пресс-конференция в Центральном доме журналистов5 апреля 2000 г.по делу В.И.Моисеева,обвиняемого в государственной изменепо ст.275 УК РФ.
Ведущий пресс-центра С.Шведов: Наша пресс- конференция проводится коллегией адвокатов "Межрегион" Российской гильдии адвокатов и посвящена делу бывшего заместителя директора 1 Департамента АзииМИД РФ господина Моисеева, осужденного по ст.275 УК РФ"Государственная измена" Московским городским судом.
Тема нашей встречи: "В России нет прав, есть обязанность быть виновным".
Хочу представить наших участников: это адвокат Александр Владимирович Глушенков, адвокат Юрий Петрович Гервис, председатель московской областной правозащитной организации "Твое право" Владимир Николаевич Сынгаевский, юрист Анна Николаевна Гусарова. В зале присутствует жена Моисеева Наталия Денисова.
Ю.Гервис: Я защитник Моисева Валентина Ивановича с 15 июля 1998 г. до настоящего момента. Участвовал в деле во время следствия, в суде первой инстанции и сейчас, когда подана кассационная жалоба в Верховный Суд РФ.
Моисеев Валентин Иванович, на момент задержания работавший заместителем директора 1 Департамента АзииМИД РФ, был задержан в ночь с 3 на 4 июля 1998 г. и в дальнейшем был обвинен в государственной измене - ст.275 Уголовного кодекса России.
Ему вменялось, что он был завербовал южнокорейской разведкой и что он в период с 1993 г. по 1998 г., через сотрудников южнокорейской разведки в Москве передавал сведения и документы, составляющие государственную тайну. И за это получал вознаграждение не менее 500 долларов в месяц на сумму не менее 14 тыс.долларов. Это мнение следствия.
По документам следствия, представленным в суде, южнокорейский гражданин Чо Сон У в Москве был аккредитован в качестве советника посольства Республики Корея. Никаких документов, представляющих его как сотрудника разведки, не было и нет. Имел ли Чо Сон У какие-либо контакты или какое-либо отношение к южнокорейской разведке, никому не известно.
С конца 1996 г. по 1998 г. в отношении Моисеева проводились оперативные мероприятия Федеральной службой безопасности. В ходе которых было подтверждено, что эти люди знакомы, встречаются, бывают друг у друга дома, дружат семьями. Ходят в театр, в цирк.
Добавлю, что не было установлено ни одного факта передачи чего-либо: никаких документов, свертков, пакетов, средств связи. Как не было установлено ни одного факта получения Моисеевым В.И. денежных или иных средств.
Почему я конкретно заостряю на этом внимание? Моисееву вменяется именно то, что он, используя свое официальное положение сотрудника дипломатического ведомства, на этих встречах передавал документы и сведения и на них именно получал денежное вознаграждение.
В ходе судебного разбирательства, которое длилось больше двух месяцев, было установлено, что Моисеев знаком с Чо Сон У с 1991 г., поддерживал с ним дружеские отношения, они встречались, беседовали. Было установлено, и все свидетели это подтвердили, что к Моисееву никогда не было претензий в этом плане. Было установлено, что такие же связи, какие поддерживал Моисеев, имели с Чо Сон У и подавляющее большинство сотрудников департамента.
В ходе судебного заседания были выявлены факты грубого нарушения законодательства и прав, которые были допущены ФСБ во время задержания корейского сотрудника, в отношении Моисеева на предварительном следствии, и было выявлено, что следствие предоставило в суд доказательства, добытые с нарушением федерального закона.
Корейский советник был задержан в 8 часов вечера и препровожден в приемную ФСБ. Хочу подчеркнуть, что он был задержан на улице, возле своей машины. После "беседы" в приемной, которая фиксировалась на видеопленку, в отношении данного сотрудника посольства, который сразу же предъявил свою дипломатическую карточку, статус его был определен сразу же, и сотрудник, который проводил допрос, знал, что перед ним находится южнокорейский дипломат и что он обязан сразу же вызвать представителя МИД РФ, поставить об этом в известность посольство Южной Кореи. Этого сделано не было. Данная "беседа" продолжалась более часа. К концу данного действия южнокорейский дипломат был обыскан сотрудниками ФСБ. В отношении него провели личный обыск содержимого его одежды, его портфеля. После чего все, что у него таким образом было изъято, было приобщено к делу.
Суд, несмотря на то, что не было понятых, которые обязаны быть по нашему законодательству при таком следственном действии, и вообще то, что был обыскан дипломатический сотрудник иностранного государства, без санкции прокурора, без составления надлежащего документа - все это было признано судом законным и данные документы были признаны вещественными доказательствами. Вещественными доказательствами чего?
У Чо Со У были изъяты несколько листов лекции, которую Моисеев читал на совместном семинаре между Южной Кореей и Россией. Она несекретна, не имеет никаких данных, которые могли бы быть использованы. Но все это преподнесено как подтверждение незаконной деятельности Моисеева.
В дальнейшем следствие продолжало фальсифицировать те документы, которые были в его распоряжении, и готовить новые доказательства преступной деятельности Моисеева.
Так, в ходе обыска, который состоялся через несколько часов у Моисеева в его квартире, были изъяты документы, которые он использовал по своей работе и научной деятельности. В отношении документов, которые были обнаружены у Моисеева дома и частично на даче, было вынесено постановление, что они никогда не использовались для передачи южнокорейскому государству.
В ходе обыска были изъяты деньги, принадлежащие семье, в сумме 4.600 долларов. Они были опечатаны в один конверт и приложены к протоколу обыска. Почему я заостряю на этом внимание?
В ходе судебного заседания выяснилось, что когда осматривали изъятые материалы обыска в ФСБ, эти деньги были обнаружены в семи конвертах, разложенные разными суммами. На данных конвертах имеются выходные данные посольства Южной Кореи на имя доктора Моисеева.
Таким образом следствие посчитало, что в таких конвертах, которые рассылаются южнокорейским посольством, как и другими посольствами, Моисееву передавались деньги.
При допросах понятых выяснилось, что никаких конвертов в ходе данного обыска не изымалось. Кто совершил данный подлог, судом даже не выяснялось. Это было неинтересно.
Что же вменялось Моисееву, в чем заключалось его преступление? Оказывается, в том, что по заданию южнокорейской разведки передавал секретные данные, Какие секретные данные?
Для того, чтобы было понятно, что было признано судом секретными данными, составляющими государственную тайну, могу предоставить ксерокопии газетных публикаций, в которых содержатся сведения, признанные секретными, составляющими государственную тайну Российской Федерации.
Вы можете посмотреть сами, убедиться. Почему я об этом говорю? На предварительном следствии, в ходе судебного разбирательства было приобщено более 60 листов публикаций в прессе, наши официальные издания, в которых говорится о том, что вменяется Моисееву как передача государственной тайны. Они были известны всем.
Каким образом доказать, что были переданы даже эти сведения - суд себя не утруждал.
В приговоре имеется фраза о том, что поскольку Моисеев имел доступ к секретной информации, поэтому он мог ее передать. Таким образом можно обвинить любого человека: мужчину, поскольку он мужчина, что он может изнасиловать. Доказательств того, что Моисеев это сделал, судом добыто не было. Все построено на предположениях, что он якобы мог это передать.
Ему вменяется, что он через Чо Сон У передавал документы в Москве с января 1994 года. Судом не принят во внимание даже тот факт, что сам Моисеев прибыл в Москву из командировки только в марте 1994 года. Кто кому передавал такие сведения, неизвестно. А кто получал? Адресат только один - южнокорейский дипломат Чо Сон У, который прибыл в Российскую Федерацию только в августе 1994 года. Все эти вопросы остались открытыми.
В ходе судебного заседания ходатайство защиты и моего подзащитного о проведении повторной экспертизы в Комиссии по защите государственной тайны при президенте, которая могла бы определить, действительно ли все эти публикации содержат то, что вменяется Моисееву как передача государственной тайны, было отказано как преждевременное, и через день суд удалился на совещание.
Суд построил все обвинение на документах, которые, по нашему законодательству нельзя назвать документами.
Это ксерокопии на корейском языке, в которых говорится, что Моисеев, хотя там даже не упоминается фамилия Моисеева, а некое лицо было привлечено к сотрудничеству. На основании некоторых биографических данных ФСБ пришла к мнению, что этим лицом является Моисеев.
Никакой ссылки на то, что данный "документ" имеет отношение к южнокорейскому государству или какому-либо другому государству или ведомству, доказано не было. Неизвестна природа его происхождения, в результате каких оперативно-розыскных мероприятий, разрешенных нашим законодательством с санкции Московского городского суда, получены данные ксерокопии и каким образом они фигурируют в уголовном деле. Все эти вопросы суд не выяснял.
Важно было не это. Важно было осудить Моисеева.
Во все время предварительного следствия Моисеев говорил о своей невиновности. Об этом же он заявил и на предъявлении нового обвинения по окончании предварительного следствия в присутствии военного прокурора. Военный надзор является ущемлением его права на защиту, поскольку Моисеев - лицо гражданское, ни один военнослужащий по данному делу не проходит, и по закону надзор должен осуществляться отделом по надзору за законностью в органах ФСБ Генеральной прокуратуры. Вместо этого надзор был поручен Главной военной прокуратуре, которая сделала все, чтобы покрыть все нарушения следствия. Жалоба на нарушение права на защиту, связанная с недопущением адвоката к Моисееву, применением в отношении него давления, осталась без рассмотрения. Ни военной прокуратурой, ни судом не было предпринято никаких действий для того, чтобы выяснить, а были ли вообще те правонарушения, о которых говорилось. Это осталось за кадром. Суд не стал рассматривать их вообще. Не назначил ни прокурорской проверки, не вызвал следователя. Все нарушения, которые были, суд утвердил своим приговором.
Не доказано факта, что Моисеев был привлечен к негласному сотрудничеству или по собственной инициативе передавал что-либо. Факт вербовки, с точки зрения следствия, подтверждается тем, что Моисеев находился в командировке в Сеуле без жены. Не было предоставлено никаких данных о том, что Моисеев задерживался полицией, что в отношении него проводились какие-либо вербовочные мероприятия или совершались какие-либо провокации. Моисеев был голословно обвинен в даче согласия на негласное сотрудничество с южнокорейской разведкой и так же голословно все это проштамповано приговором Московского городского суда.
В настоящее время дело находится на рассмотрении в кассационной инстанции Верховного Суда РФ.
Мы проводим пресс-конференцию, которая вызвана тем, что во время предварительного следствия, судебного разбирательства все попытки достучаться до общественного сознания остались не услышанными. Не все то, что говорится Центром общественных связей ФСБ - правда. В нарушение прав человека ЦОС выпускает книжку до окончания предварительного следствия, которая однобоко представляет факты.
Пока все аналогичные дела будут рассматриваться за закрытыми дверями, все нарушения следствия, все факты подтасовок будут оставаться безнаказанными. Это говорит о несовершенстве нашей судебной системы.
Хочу сказать, что наши обращения по поводу нарушения прав Моисеева В.И. нашли отклик и понимание почти во всех фракциях Государственной думы, у отдельных депутатов, общественных правозащитных организаций.
Глушенков А.В.: Мы пытались использовать все шансы, предоставленные нам законом.
Мы столкнулись с тем, что Моисеева сразу после задержания уволили с работы. Это стало известно совершенно случайно. Мы подали иск в отношении незаконности его увольнения. Пресненский суд даже не принял это дело к производству. Исковое заявление лежит, но неизвестно, сколько оно еще будет лежать, хотя закон на этот счет предусматривает определенные сроки.
Мы предусматриваем подачу иска к ЦОС, который выпустил книгу задолго до окончания предварительного следствия.
Таким образом попираются права человека и защитить их через нашу судебную систему невозможно.
Сынгаевский В.Н.: На примере данного случая видно, что никакого правового государства у нас нет, что примата закона у нас нет. Любой из нас может оказаться в кутузке и в местах не столь отдаленных.
К сожалению, это дело недостаточно освещается в СМИ. Об этом надо говорить постоянно, надо бить в колокол. Ведь нарушаются наши права.
Наша организация ведет много дел. Практика показывает, что суды не берутся за дела по защите чести и достоинства. К сожалению, могу прогнозировать, что Верховный Суд вряд ли изменит ситуацию. Практика показывает, что жалобы защиты, жалобы подзащитных никто не читает. Изо всего количества жалоб, поступающих в Генеральную прокуратуру по поводу приговоров, прочитать физически можно только десятую часть, там работает всего восемь человек. Из этой десятой части треть опротестовывается. Даже Генеральная прокуратура признает, что люди отбывают наказание незаконно.
До сих пор права человека в России - чистая декларация.
По делу Моисеева идет игра. Текст перевода, который был представлен в качестве обвинения, мог быть составлен сотрудниками ФСБ. Они давали пояснения с таким знанием нюансов корейского языка, что Моисеев, который сам является прекрасным специалистом в этой области, отметил для себя, что они являются носителями этого текста.
Нужна филологическая экспертиза по этому тексту.
Ясно, что Моисеев кому-то мешал, что нужен был громкий скандал, который был спровоцирован и озвучен.
Ни для кого не секрет, что у нас долги перед Южной Кореей. Перед самой поездкой Моисеева в Сеул на переговоры по поводу этих долгов он и был задержан.
Вопрос: Что Вы будете предпринимать в ближайшее время?
Сынгаевский В.Н.: Мы планируем обратиться в Международный суд.
Вопрос: Как можно объяснить позицию Московского городского суда? Низкой квалификацией?
Гервис Ю.П.: Я не могу сказать, что у данного судьи низкая квалификация. Когда был оглашен приговор, для нас явилось шоком не то, что он был обвинительным, это было понятно сразу, судья дала это понять, а то, что все нарушения, о которых судья знает, поскольку она проработала не один десяток лет, были проигнорированы.
Еще такой факт. На предварительном следствии я спросил, почему Моисеев был задержан именно тогда, без каких-либо доказательств. Его надо было бы брать с поличным. И услышал в ответ, что Моисеев якобы собирается бежать. В материалах уголовного дела таких данных нет. Это предположение следствия. И вдруг то же самое я слышу от судьи: да ладно, он бы убежал.
Я не верю, что судья с таким стажем работы не увидела всех нарушений.
Вопрос: Существует ли ответственность за незаконно вынесенный приговор?
Гервис Ю.П.: В Уголовном кодексе есть статья за незаконное привлечение к уголовной ответственности. Но за свою юридическую практику я не припоминаю случая, чтобы она действовала.
Все нарушения, которые были выявлены, они и остались.
Каким образом мы будем смотреть в глаза иностранным дипломатам, я имею в виду мы - наше российское государство, нашу власть - я не знаю.
Для себя как специалиста я должен был выяснить, что совершил Моисеев, является ли он преступником? Моя позиция как адвоката, как специалиста, которого в прошлом учили, как расследовать подобные дела, заключается в том, что Моисеев не совершал преступления. Те контакты, которые он поддерживал, не выходят за рамки должностной инструкции.
С.Шведов: Ваш пресс-релиз мы разошлем средствам массовой информации.