Пресс-конференция адвокатов 13 декабря 2000 г.

Пономарев Л.А.: Наша сегодняшняя пресс-конференция посвящается делу Моисеева, бывшего российского дипломата, обвиняемого в государственной измене в форме шпионажа.

Участники пресс-конференции: Пономарев Лев Александрович - исполнительный директор общероссийского общественного движения "За права человека", адвокаты Москаленко Каринна Акоповна, Яблоков Анатолий Юрьевич и Гервис Юрий Петрович, жена Моисеева - Денисова Наталия Михайловна.

Наша пресс-конференция впервые проходит после четвертого, подчеркиваю - четвертого, возвращения судебного разбирательства этого дела к началу в Московском городском суде. Адвокаты сейчас подробнее на этом остановятся. Наше движение начинало поддерживать Моисеева. Мы были правы, когда ставили вопрос о том, что дело должно встать в один ряд с делом Пасько и делом Никитина. Сейчас эти имена звучат рядом. Значение этого дела так же велико для нашей российской судебной системы, для качества ее работы. И для будущего. Как закончатся дела Пасько, Никитина и Моисеева, важно для будущего демократии в нашей стране.

Гервис Ю.П.: Ситуация сложилась таким образом, что суд под председательством судьи Губановой не выполнил требования уголовно -процессуального кодекса, не вынес приговор или другое решение, определенное законом. Сославшись на якобы имеющуюся болезнь председательствовавшей по делу судьи Губановой, исполняющий обязанности председателя Мосгорсуда Коржиков передал дело на новое рассмотрение. Хотел бы обратить Ваше внимание на то, что в уголовно-процессуальном законе Российской Федерации отсутствует норма, по которой в случае болезни одного из членов суда или председательствующего суда дело передавалось бы. Незаконен также и метод передачи данного уголовного дела от одного другому составу суда, поскольку на это тоже нет законных оснований. И.о.председателя Мосгорсуда не имел права это делать, поскольку суд должен был вынести приговор, определить судьбу нашего подзащитного. Тогда уже вступает в действие кассационная инстанция - Верховный Суд. Особенность заключается еще и в том, что в нашем УПК нет никаких норм, которые регламентировали бы данную ситуацию. Конституционное право на рассмотрение дела судом надлежащего состава, у нас не работает в этой ситуации совершенно. Происходит издевательство над человеком, который не может получить должного судебного разбирательства своего дела, которое бы выяснило, виновен он или не виновен.

Несмотря на то, что дело было передано в новый состав, мера пресечения Моисееву не была изменена - содержание под стражей. Несмотря на то, что данная проволочка со стороны судебной системы никоим образом не объясняется никакой ни следственной, ни судебной необходимостью, человек продолжат содержаться под стражей. А также продолжается давление на суд органов ФСБ, которое заключается в том, что опять у дверей нашего зала дежурит сотрудник УКРО ФСБ, так же в суде присутствует следователь, который вел дело Моисеева. Что делает там следователь, который должен заниматься расследованием уголовных дел, неизвестно. Постоянно мы его встречаем, там он находится. Считаем, что своим присутствием он оказывает давление на суд, не говоря уже о том, что он может вступать в непосредственный контакт с судьями и пытается оказать необходимое давление на суд с целью принятия обвинительного решения.

Объяснить, почему судья Губанова отказалась рассматривать уголовное дело, не могу с полной уверенностью, но могу предположить, что здесь конфликтная ситуация с тем, что реально имеется по уголовному делу (незаконными методами ведения следствия и собирания доказательств) и давлением, которое осуществляется на Московский городской суд со стороны ФСБ.

Яблоков А.Ю.: Я бы хотел начать со статьи Конституции ч.1статьи 47. В ней сказано: никто не должен быть лишен права на рассмотрение дела в том суде и тем судьей, который по закону должен рассматривать это дело. Мы же столкнулись с такой ситуацией, когда меняется третий состав суда, четвертый состав суда начинает рассматривать это дело. И самое возмутительное, как был заменен третий состав суда под председательством судьи Губановой Т.К. Дело рассматривалось с 5 сентября по 29 ноября этого года. В полном объеме было проведено судебное следствие. Практически все, что можно было сделать по этому делу - было сделано. Обвинитель выступил за то, чтобы признать Валентина Ивановича виновным и приговорить к 12 годам лишения свободы. Выступила защита, которая предложила с учетом новых полученных доказательств полностью оправдать его. Выступая в судебном заседании, государственный обвинитель даже не учел тех обстоятельств, которые были в определении Верховного Суда, которым был отменен предыдущий приговор Московского городского суда. Ему нечем было обосновывать эти доводы, очень подробно все эти доводы были проанализированы, изложены в оправдательных выступлениях адвокатов в этом судебном заседании. После предложения адвокатов оправдать Моисеева был взят длительный тайм-аут.

С 10 и по 29 ноября нам ничего не сообщали, только переносили каждый раз очередное судебное заседание и все. А ведь там требовалось только одно - выступление Моисеева. Он не признавал себя виновным в предъявленном ему обвинении. После его выступления суд должен был удалиться на вынесение приговора. Оставалась чисто формальная работа.

29 ноября был полностью заменен состав суда - это уже четвертый. Его возглавляет судья Коваль г.Н. А ровно через неделю в Московском городском суде мы встречаем здоровую судью Губанову, с нами разговаривать она отказалась. Ее видели не только мы, но и прокурор. У нас вызвало недоумение ее появление в городском суде. Ведь в соответствии с судебной практикой только стойкая невозможность судьи вести процесс разрешает заменить его. Практика идет по такому пути: или болезнь такая, после которой судья уже не будет работать судьей, или смерть. В других обстоятельствах делается перерыв или дело откладывается слушанием.

По закону (ст.240, 242) если заболел председательствующий, то меняется только он, но не меняется весь состав суда. А в этом случае заменен весь состав суда, включая двух народных заседателей, которые приходили в суд и имели возможность продолжить участвовать в процессе. Однако их совершенно немотивированно заменили новыми народными заседателями.

Но самое главное - в этом судебном заседании практически все свидетели изменили свои показания. Это касается не только мидовских свидетелей, водителей, но и сотрудников ФСБ, которые в той или иной степени изменили свои показания.

Было необходимо, чтобы новый суд располагал всеми материалами дела. То, что происходило в предыдущем заседании, отражается только в протоколе. Необходимо было изготовить протокол судебного заседания и только после этого, когда новый состав суда ознакомился бы с этим протоколом, приступать к слушанию дела.

Этого не произошло. Этого не произошло и после конкретных заявлений, ходатайств и отводов, в том числе и новому составу суда, заявленных защитой и поддержанных Моисеевым. Я хотел бы обратить внимание и еще на одно обстоятельство. Нам никак не была объяснена причина полной замены суда, не были оглашены какие-либо медицинские справки или другие документы, которые бы проливали свет на сложившуюся в суде ситуацию. Только после заявленного новому составу суда отвода председательствующая довела до нашего сведения, что была наложена резолюция и.о. председателя Мосгорсуда Коржикова о том, чтобы заменить состав суда. На чем наложена резолюция, на каком документе, почему? Конечно, он председатель суда. Но почему он вмешался в процессуальную деятельность состава суда? Ведь вся деятельность суда регламентируется УПК. Там нет никаких упоминаний, что председательствующий может вмешиваться в эту деятельность. Совершенно незаконно незаконное и необоснованное решение. Все это вынудило нас обратиться с частной жалобой в Верховный Суд Российской Федерации о том, что грубейшим образом нарушается уголовно-процессуальный закон и конституционная норма о том, кто и в каком порядке рассматривает дело. Прежнему составу суда, который вынес обвинительный приговор 16 декабря 1999 г. под председательством Кузнецовой, никто не мешал выносить обвинительный приговор. Новый состав суда под председательством Губановой, подошедший к той черте, когда надо выносить приговор, председательствующим заменен. Новому составу суда не нужны документы и материалы, над которыми работал прежний состав суда. Это нас вынуждает предполагать, что мы не добьемся справедливого решения в городском суде и именно поэтому мы обратились в Верховный Суд с просьбой (Моисеев В.И. написал об этом ходатайство), чтобы уголовное дело рассматривалось по первой инстанции не Московским городским судом, а Верховным Судом РФ. Защита его поддержала и вместе с частной жалобой направила в Верховный Суд.

Москаленко К.А. (адвокат, директор Центра содействия международной защите):

Друзья мои, очень хочется назвать вещи своими именами. То, о чем сейчас говорили мои коллеги - это не что иное, как неуважение к суду. Обычно обвиняют в неуважении к суду стороны, публику, журналистов, которые пытаются заниматься газетным судебным разбирательством, которое порой подменяет судебное разбирательство. Всех, кто пытается вмешаться в отправление правосудия, обвиняют в оскорблении суда, в неуважении суда - в разных странах существуют разные правовые формулировки. В данном случае неуважение к суду проявляет сам суд. Он не уважает ни свою высокую судебную деятельность, ни время, которое было затрачено на рассмотрение дела, ни принцип независимости судебной власти. Предположим, что действительно были какие-то сложности с вынесением приговора. Судья оказалась в нелегком положении. Когда журналисты меня спрашивали, какого числа будет приговор, я говорила им: подождите, еще может быть так, что вместо приговора суд вынесет в зал судебного заседания решение о возобновлении судебного следствия. Это можно. Нельзя только так бесславно вести себя и претендовать при этом на независимость, на подчинение только закону и на прочие высокие принципы. В этой ситуации, особенно учитывая, что госпожа Губанова не больна, во всяком случае она функционирует как судья, если она приходит к себе на работу, можно говорить только об одной простой вещи в осуществлении правосудия: уклонение от вынесения приговора по заслушанному делу, а значит - уклонение от осуществления правосудия. Это тяжкий грех. Это грубейшее нарушение.

Учитывая такую специфику дела и то, что все шло к этому, мы приняли довольно смелое решение обратиться в Европейский Суд. При этом мы очень хорошо осознавали уязвимость нашей позиции. Все хорошо знают, что для того, чтобы обратиться в Европейский Суд по правам человека, необходимо исчерпать все средства внутригосударственной правовой системы. А мы не исчерпали. Мы не получили приговора. В своей жалобе мы объясняем пока Секретариату Европейского Суда, что мы лишены возможности исчерпать внутренние средства правовой защиты. Мы доказываем, что и Верховный Суд уклонился по-своему от осуществления правосудия. В Определении Верховного Суда записано, что вина человека не установлена, вернее не доказана, значит надо либо человека оправдывать, либо прекращать за недоказанностью. Во всяком случае, если Верховному Суду требовалось еще что-то заново поручить рассмотреть нижестоящему суду, человека можно было бы выпустить из-под стражи. Потому что Моисеев и его защита не виновата, что суд чего-то там не установил. Моисеева держат под стражей, а Верховный Суд уклоняется от осуществления правосудия. Теперь уже в третий раз уклоняется от осуществления правосудия Московский городской суд. По-другому это не назовешь.

Конечно, мы посылали Обращение в Европейский Суд с большой робостью, очень осторожно мы отвечали на вопросы журналистов, наступил ли тот момент, когда мы вправе обратиться в Европейский Суд. Ждали мы очень резкого ответа, что нет такого основания, или, может быть, отповеди, что нет такого основания, что, может быть, поторопились мы, господа адвокаты.

Согласно распределению ролей между нами сложилась такая практика, что мои коллеги четко отслеживают соблюдение или нарушения норм уголовного процесса в суде первой инстанции, во вторую инстанцию мы выходим вместе. И делаем все возможное в случае обвинительного приговора, чтобы его отменили. В первый раз нам повезло. Считаю то, что тот факт, что Верховный Суд высказался довольно критично в отношении приговора суда первой инстанции, говорит сам за себя. Каким будет второй приговор, сейчас понять совершенно невозможно. Для меня действия суда - это следствие глубокой растерянности. И это подтверждается совершенно беспрецедентным поведением суда.

Что ответил нам Европейский Суд. Он нам не сказал, что надо исчерпывать средства правовой защиты, значит наши доводы, объясняющие, почему это пока невозможно, видимо, были приняты. Наш Центр содействия европейской защите специализируется на направлении обращений в Европейский Суд. Как правило, бывает очень много вопросов. В этом случае дополнительных вопросов нам не задали, зарегистрировали жалобу 15 ноября 2000 г. Жалоба будет считаться датированной 1 ноября 2000 г. - таким числом мы датировали наше обращение. Нам сообщено, что наше дело будет рассмотрено судом, как только это представится возможным. До этого докладчик из числа судей должен изучить и подготовить свой доклад на предмет приемлемости. В практике деятельности Европейского Суда от страны-члена Совета Европы требуется разъяснение по сути нарушений, которые изложены в жалобе.

На этой стадии наши дела часто прекращаются. Как только России приходится объяснять существо нарушений, существо претензий наших заявителей - в этот момент люди, хорошо подготовленные, внимательно изучают вопросы Европейского Суда, и таким образом несколько дел стали совсем неактуальными. Возможно, такое произойдет с делом Моисеева. Возможно, произойдет по-другому. Будет все-таки вынесен приговор, хотелось бы, чтобы он был оправдательным. Потому что никто из нас не сомневается в невиновности Валентина Ивановича, с вами мы не можем подробнее поделиться, потому что нас связывают вопросы якобы государственной тайны, мнимой государственной тайны, как мы считаем. Каким бы ни было решение - если приговор будет обвинительным, то жалобу нашу уже считают зарегистрированной и мы будем продолжать работать в этом направлении.

Денисова Н.М.: Создается такое впечатление, что всеми возможными способами пытаются уйти от принятия окончательного решения. Полагаю, что давление, оказываемое на суд, не дает возможности вынести оправдательный приговор, а обвинительный приговор выносить не на чем.

Москаленко К.А.: Я совсем забыла сказать об одной существенной детали. Дело в том, что когда мы получили первый прецедент, что можно на этой стадии обращаться в Европейский Суд, мы немедленно встретились с Григорием Пасько и подготовили с ним подобное обращение, что несмотря на отсутствие окончательного решения, так как власти, в том числе и судебные, ведут себя таким образом, что не дают возможности лицу исчерпать средства правовой защиты внутри государства.

Прецедент такой создан. С моей точки зрения это очень важно. Конечно, мы всегда разъясняем: не спешите идти в Европейский Суд. Мы не настраиваем людей так, что можно и не исчерпывать средства правовой защиты у себя. Это не так. Причины должны быть весьма уважительные. Скажем, в процедуре ООН (комитет по правам человека) есть прямое указание: если исчерпание средств правовой защиты неоправданно затягивается по вине государства, то в этом случае их не надо исчерпывать. В Европейском Суде такой нормы нет, но есть регламент 39 и 40 статей, который все-таки позволяет на этой стадии обратиться в Европейский Суд.

"Известия": Как может повлиять решение Европейского Суда на судьбу Моисеева?

Москаленко К.А.: Очень интересный вопрос. Европейский Суд никогда не выносит вердикта по делу. Это будет решение, касающееся того, было или не было нарушено какое-либо право, защищенное Европейской Конвенцией. В этом смысле никакого прямого воздействия на приговор, принимаемый судом Российской Федерации, это иметь не будет и не должно иметь. Мы имеем дело с суверенной страной и независимым судом. Ни один суд в Европе не потерпит вмешательства в свои судебные дела. Речь идет о том, что в тех случаях, когда были допущены грубые очевидные нарушения, когда их характер мог повлечь вынесение неправомерного приговора, как следствие несправедливого суда, был несправедливый приговор - тогда лицо, потерпевшее от такого нарушения, как несправедливый суд, как незаконный арест, как пытки и т.д., может получить компенсацию и это может повлечь изменение внутреннего закона страны. Не прямым давлением. А будет поставлен вопрос, что вот такой-то закон или такой-то пробел в законодательстве, может и впоследствии иметь для страны такие-то проблемы. Значит, страна проявляет, как правило, добрую волю и изменяет свое законодательство. Если страна не изменяет свое законодательство, то тогда она будет наказываема каждый раз, и, может быть, еще более строго раз от разу. Но если страна признает юрисдикцию органа (а в данном случае она признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека), то, конечно, она подчиняется решениям этого суда.

"Експресс-хроника": От чьего имени была подана жалоба в Европейский Суд по правам человека?

Москаленко К.А.: Обращаться в Европейский Суд можно только или самой жертве или от имени жертвы. Поскольку я была адвокатом Моисеева и мы с ним согласовали нашу жалобу еще в июне этого года, когда полагали, что приговор вступит в законную силу и надо быть готовым к направлению жалобы немедленно. В данном случае мы действовали от его имени, но плюс к этому у нас имеется доверенность, по которой он поручает своей супруге действовать от его имени. В данном случае директор Центра действует от имени его супруги, которая представляет его интересы. Скоро будет готова доверенность Моисеева и на мое имя.

Аргументация наша касалась решения Верховного Суда, а также приводилась с учетом того факта, что суд уже долгое время затягивал вынесения решения после выхода на прения сторон. Складывалось впечатление, что суд не вынесет приговор. Особым нашим аргументом было то, что жизнь и здоровье Валентина Ивановича не находится в безопасности. Не знаю, почему это мало интересует наших журналистов.

Дело в том, что он содержится в следственном изоляторе ФСБ. Это грубейшее нарушение принципов правового государства и грубейшее нарушение обязательств Российской Федерации при вступлении в Совет Европы. Когда мы туда вступали, дали обязательство, что пенитенциарные учреждения России будут полностью выведены из ведения обвинительной власти - МВД, ФСБ, не важно какой именно - и переданы в Министерство юстиции. Что произошло в действительности? Вся система выведена из-под контроля МВД. Вся система следственных изоляторов ФСБ не выведена из-под контроля ФСБ. Тогда человек оказывается в руках обвинительной власти. Поскольку у супруги Моисеева сложилось такое впечатление, а она имеет на это право, что жизни ее мужа угрожает опасность воздействия - прямого или непрямого, психического или психологического - мы этой своей обеспокоенностью поделились. А тот факт, что в нарушение закона СИЗО ФСБ находится в ведении ФСБ, объективно нам помогает.

Сам ответ ЕС датирован 1 декабря, поступил он 11. Когда мы проводили нашу прошлую конференцию, на следующий день Моисеев должен был произнести свое последнее слово в суде. Но в тот день поступило наше обращение в ЕС и ему так и не дали этого сделать. Я усматриваю в этом прямую связь. Возможно, я не права.

"Известия": Как часто разрешаются свидания с мужем?

Денисова Н.М.: по закону свидания должны разрешаться не чаще двух раз в месяц. Первое свидание после задержание было разрешено спустя 10 месяцев. А вообще очень редко.

Москаленко К.А.: Это нарушение мы квалифицируем как нарушение ст.8 Европейской Конвенции "право на личную жизнь".

Денисова Н.М.: Такое ощущение, что дело Моисеева уникально по ряду причин. Ни в одном подобном деле не было того, что есть у Моисеева. В зале суда была установлена аппаратура неизвестного назначения. Защита ходатайствовала о предоставлении санитарного сертификата на эту аппаратуру, чтобы, по крайней мере знать, не оказывает ли она побочного влияния, но ходатайство это было отклонено. Неизвестно, что это такое, неизвестно, какое влияние она оказывает на здоровье. Если все нормально, законно, то чего скрывать, что там такое установлено. Поэтому, конечно, волнуешься за здоровье мужа.

А когда говорят, что они не допустят обращения в Европейский Суд, то будет волноваться еще больше...

Пономарев Л.А.: Наша организация делала запрос по поводу этой аппаратуры. Никакого ответа мы не получили.

Нашу организацию посещает много людей, которые говорят, что их облучают. Это такая болезнь. Сейчас впервые мы столкнулись с реальной проблемой. Стоит какое-то устройство, которое свистит. Зачем оно поставлено, нам не отвечают. Можно вообще поставить вопрос об отказе работать в таких условиях. Подозревать можно, что угодно.

Експресс-хроника: как фамилия следователя, который находится в суде?

Гервис Ю.П.: Следователь ФСБ Петухов Василий Владимирович, руководитель следственной группы. Я не могу сказать, постоянно ли он там находится, но время от времени я его встречаю, он не скрывает своего присутствия. На прямые вопросы он не отвечает, для чего он там находится. В связи с тем, что данное дело расследовалось именно им, а теперь он находится в суде - вывод напрашивается сам.

Експресс-хроника: Что официально говорилось о здоровье судьи Губановой?

Гервис Ю.П.: Никаких данных, чем она заболела, каков был ее диагноз, характер и степень тяжести этого заболевания - ничего не было сказано.

Что касается здоровья Валентина Ивановича, то могу сказать, что на протяжении более двух лет, пока я его защищаю, он потерял более 16 килограммов, произошло обострение ряда хронических заболеваний, сильное нервное напряжение, постоянно находится на грани нервного срыва. В течение полумесяца он был настроен на то, чтобы сказать последнее слово, получить решение по своему делу - здесь его держали на крючке, а в конечном счете - опять все сначала. "Помучайтесь еще, Валентин Иванович, два-три месяца, потом мы, может быть, что-нибудь решим" - иначе это понимать нельзя.

Поступили жалобы на то, что у него стали выпадать зубы. Какие процессы происходят в его организме - неизвестно. У него язвенная болезнь.

В любом случае те противоречия, на которые должны были обратить внимание судьи при рассмотрении дела в Московском городском суде, не были рассмотрены, они не могут быть разрешены в принципе. Мы попали в заколдованный круг нашего правосудия, когда суд не может отпустить человека в связи с его невиновностью и осудить его не может в связи с отсутствием законных на то оснований. Я говорю об этом с уверенностью, потому что ситуация с делом Никитина, которое было решено Президиумом Верховного Суда РФ в пользу Никитина, говорит о том, что создан прецедент. Там основания для определения степени секретности сведений аналогичны делу Моисеева. Какое бы решение ни принял сейчас Московский городской суд, Верховный Суд, если он будет соблюдать те принципы, на которых он работает, отменит это решение, поскольку оно не будет соответствовать решению, по которому уже один раз высказался Верховный Суд по нашему делу и имеется прецедентное решение Президиума Верховного Суда. Сколько лет нам придется ожидать решения правосудия по нашему делу, неизвестно, но если сейчас будет вынесен обвинительный приговор, то я думаю, что он не последний. Если суд не возьмет на себя смелость вынести оправдательный приговор - то это решение не последнее.

НТВ: Какой характер носили изменения показаний свидетелей?

Гервис Ю.П.: Если говорить о предыдущем уголовном процессе, показания свидетелей были искажены в протоколе судебного заседания. Называя вещи свои именами, можно сказать, что они были фальсифицированы. Секретарем внесены те слова, которые они не говорили. На основании фальсифицированных показаний был вынесен предыдущий приговор. Сейчас когда оглашались показания свидетелей на предыдущем судебном заседании, многие свидетели, уточняя говорили, что чего-то не было, где-то они были ложно поняты или намеренно искажены их показания.

Свидетели ФСБ, корректируя свою позицию по данному уголовному делу, пытались привнести новые доказательства, с их точки зрения, которые могли бы подтвердить виновность Моисеева. Никакой иной квалификации, как нарушение норм уголовно-процессуального права, нельзя применить. Была попытка сфабриковать новые доказательства, придумать и заявить те сведения, которых не было. К примеру на предыдущем судебном заседании один из сотрудников ФСБ, который участвовал в обыске, говорит о том, что он не видел указанных предметов, то есть, семи конвертов, которые изымались. На данном судебном заседании он подтверждает, что он их видел. Опять возникает вопрос о правомерности этих высказываний и об ответственности данного лица за дачу ложных показаний, поскольку он как свидетель предупреждался об этом. В предыдущем судебном заседании нами заявлялось неоднократно ходатайство по поводу вынесения частного определения в адрес лиц ФСБ, которые фальсифицировали доказательства и в их действиях содержатся признаки уголовно наказуемого преступления. Суд, уйдя от вынесения приговора, ушел и от этого вопроса.

Москаленко К.А: В Определении Верховного Суда сказано, что приговор не является ни законным, ни обоснованным. Всей полнотой доказательств вина Моисеева не доказана, не обоснована. В этом случае судебный орган принимать судебное решение, а не половинчатое, не направление дела на новое рассмотрение. Верховный Суд должен учитывать, что все недостатки приговора, недостатки судебного разбирательства возникли не по вине стороны защиты. Поэтому надо было принимать какое-то именно судебное решение. Либо дело прекращать либо, если оно не прекращается и вам надо что-то такое еще исследовать, то, как говорится, исследуйте, но не за счет состояния здоровья Моисеева. Получается, что приговор отменен, а Моисеев уже отбывает наказание третий год. Я понимаю досудебное содержание под стражей, я не буду спорить, может быть оно необходимо. Но когда приговор отменен за недоброкачественностью чьей-то работы, почему человек должен фактически отбывать наказание.

В Определении Верховного Суда перечислены все доводы защиты, я даже обрадовалась, что это сделано так подробно и скрупулезно. Каждый из адвокатов приводил доводы по своему блоку вопросов. Но Верховный Суд не ответил ни на один из этих вопросов, вернее ответил на один-единственный и отменил приговор по одному- единственному основанию. Все остальные основания остались вообще без какого бы то ни было реагирования. Судебный орган должен таковым по сути. Он должен действительно осуществлять правосудие. Если ты отметил вопрос, заложил его в Определение. Судебный орган обязан отвечать на такие вопросы.

Яблоков А.Ю.: По этому делу Верховный Суд продолжает практику уклонения от вынесения решения. 5 сентября этого года, когда были отклонены все ходатайства защиты, в том числе об отводе военного прокурора, об изменении меры пресечения, мы обратились с частной жалобой в Верховный Суд. По закону она должна была рассматриваться в Верховном Суде. Прошло почти два месяца, и в начале ноября эта частная жалоба вернулась в Московский городской суд для того, чтобы они определили, не является ли эта жалоба кассационной. Дело слушается, приговора еще нет, кассационной жалобы еще нет, в этом документе огромными буквами написано, что это частная жалоба, а Верховный Суд ее отфутболивает. Сейчас мы опять заявили частную жалобу на действия нового состава суда. В ней упомянули и первую частную жалобу. Прошло около 10 дней со дня ее подачи. Надеемся, что по ней будет какое-то решение.

Была жалоба в квалификационную коллегию судей на нарушения закона, допущенные первой председательствовавшей по этому делу судьей Кузнецовой. Длительное время ответа мы не получали, были вынуждены обратиться в квалификационную коллегию города Москвы за разъяснениями. Ответ был такой: не указаны реквизиты людей, обратившихся с этой жалобой. В общем под формальным предлогом нам отказали в ее рассмотрении.

Експресс-хроника: Проявляется ли какой-либо интерес к делу со стороны южнокорейцев?

Денисова Н.М.: Нет.

Пономарев Л.А.: Спасибо за внимание.

СОДЕРЖАНИЕ | В начало страницы