Для "Новых Известий". 1 сентября 2001 г.

Дело Моисеева: фарс по сценарию ФСБ

"Всего" 11 месяцев! (с 5 сентября 2000 г.) понадобилось Мосгорсуду для вынесения уже известного приговора (4 года и 6 месяцев) бывшему заместителю директора 1 департамента Азии МИД РФ Валентину Моисееву, обвиняемому в шпионаже в пользу Южной Кореи. Приговор вынесен, а вопросы остались.

Судебное разбирательство, казалось бы, примитивного дела, которое многие наблюдатели ставят в один ряд с делами Никитина и Пасько - после отмены первого приговора Верховным Судом РФ - заняло без малого год.

Давно уже не тайна, что снова, как и во времена СССР, вся страна опутана сетью "кураторов" ФСБ. Они есть везде, а уж в таких структурах как МИД, дело поставлено на широкую ногу: есть специальное подразделение ФСБ, работающее с МИД, есть группа кураторов, есть обычные стукачи и есть сотрудники ФСБ, работающие в штате МИД "обыкновенными" дипломатами.

Вся эта система традиционно "обслуживает" МИД и, можно сказать, исправно работает, хотя теперь можно использовать и прошедшее время - работала - до вторжения неких "пришельцев" из совершенно другого подразделения ФСБ: Управления контрразведывательных операций.

Вот так на мидовском поле столкнулись лбами два подразделения одного ведомства. Вышла довольно громкая внутриведомственная свара, закончившаяся на первых порах победой пришельцев, которым показалось, что они получили легкую добычу - интеллигентика-дипломата. Его и стали "раскручивать" "мягкими" чекистскими методами, следствием воздействия которых был в начале полный паралич воли и, как следствие, самооговор Моисеева. Когда арестант пришел в себя - дело оказалось уже сделанным: в протоколах появились соответствующие признания, которыми, как и во времена Вышинского, во всю и оперировал впоследствии суд.

Допрошенные в суде в качестве свидетелей по делу "следователь Петухов В.В. и начальник 2 отдела СУ ФСБ России Олешко Н.А. в категорической форме опровергли показания Моисеева об оказании на него какого-либо воздействия" - записала в приговоре, вынесенном 14 августа Моисееву судья Комарова.

А между тем известно, что вскоре после ареста Моисеева забывчивые Петухов и Олешко, требовавшие от арестованного дипломата признания в шпионаже, угрожали ему, если не сознается, посадить в соседнюю камеру дочь - студентку МГИМО, обвинив ее в преступном пособничестве шпиону-отцу. Ну какое же это воздействие? Шутка чекистов!..

Что стоит за этим делом?

Похоже, что все началось с простой ошибки (не хочется думать, что все началось с фальсификации), переросшей затем в корыстный умысел одного или нескольких людей не очень высокого уровня в иерархии ФСБ.

Воспользовавшись привычной атмосферой шпиономании, жаждущие славы, наград, новых должностей и званий оперативники решили оседлать "счастливый" случай (заметим, что их ожидания на первом этапе оправдались: дождь милостей пролился). Вот после этого в ход уже пошли фальсификации, подлоги и прочие "детали", необходимые для изготовления "дела Моисеева".

Ошибку на старте подтверждают совершенно очевидные информационные проколы, показывающие, что большое эфэсбэшное начальство в первые дни абсолютно доверяло своим оперативникам, раскручивавшим дело, но было полностью дезинформировано ими.

Доказательством этому может служить явно опрометчивое заявление генерала Здановича об аресте с "поличным", которого (поличного) на самом деле не оказалось. Со своим заявлением генерал попал в глупейшее положение. Был введен в заблуждение и сам министр иностранных дел Евгений Примаков. После этого нужно было спасать "честь мундиров" не только рядовых, но и генеральских.

И закрутились жернова ФСБ

С большой долей уверенности можно предположить, что Моисеев оказался жертвой случайно. Шпионом вполне мог быть назначен другой человек, но обязательно с похожим послужным списком и положением. Если бы не одно обстоятельство┘

3 августа 2001 г. показания в суде в качестве свидетеля давал Дмитрий Минаев, известный ранее как аспирант Института Дальнего Востока РАН и помощник депутата Госдумы. Как выяснилось в суде, на самом деле Минаев является оперативным сотрудникам ФСБ, стоявшим у истоков дела Моисеева. Вскоре выяснилось и то, что Моисеев был довольно давно знаком с Дмитрием Минаевым и, по-видимому, именно это знакомство стало для Моисеева роковым.

Показательно, что, несмотря на требования закона об Оперативно-розыскной деятельности (ОРД), согласно которому оперативники не могут "принимать негласное участие в работе федеральных органов государственной власти", Дмитрий Минаев все же был помощником депутата.

Есть и еще один очевидный вопрос: имеет ли право оперативник, участвующий в деле, выступать в качестве свидетеля по этому же делу? Оперативный работник, явно заинтересованный в исходе дела Моисеева, выступает и без стеснения обвиняет Моисеева в суде. Он отчетливо понимает, что в этом его спасение: если Моисеева вдруг признают невиновным, то как будет назваться состряпанный с участием Минаева "продукт"? Более того, если Моисеева оправдают, то его место на скамье подсудимых по справедливости должен будет занять сам Минаев как автор (или соавтор) фабрикации дела.

Из таких "нюансов" и складывается истинная цена "свидетельским" показаниям Минаева.

Кстати, по слухам, после "успешного" первого процесса, на котором Моисееву дали 12 лет, оперативник-аспирант за успехи в ловле "шпионов" был повышен в должности и даже удостоился награды.

Когда же приговор был отменен Верховным Судом (июль 1999 г.), стул под Минаевым зашатался. Начальство стало волноваться, задавать неудобные вопросы и в конце концов мудро решило, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, т.е. самого Минаева. Выиграет он вместе с судом дело - останется при наградах и должностях, а вот если проиграет┘

Хорошо это понимая, "свидетель" Минаев и пытался доказать в суде вину Моисеева. И, хотя истинная цена его обвинительным показаниям - пятак в базарный день, суд принял их во внимание и использовал в приговоре.

А высоким начальникам из ФСБ, похоже, уже давно все понятно: и невиновность Моисеева и специфическая роль в этом деле Минаева. Однако понимание это, увы, не означало установку на справедливый суд.

Симптоматично, что в апреле 2001 г. судья Мосгорсуда Коваль, которая вела дело Моисеева с декабря 2000 г., после выхода из процесса судьи Губановой, неожиданно, перед вынесением приговора, тоже бросает процесс! Дело здесь, по-видимому, в том, что когда зависимый от Лубянки, но не потерявший совести судья подходит к концу слушания дела и понимает, что для вынесения требуемого обвинительного приговора нет оснований, а оправдать, плюнув на чекистов, невозможно, тогда он просто уклоняется от вынесения приговора и выходит из дела. Процесс заходит тупик.

Возникший в последнем случае трехмесячный тайм-аут был необходим ФСБ: нужно было подобрать надежного судью и придумать выход из, прямо скажем, дурацкого положения. Осудить нельзя и отпустить нельзя - "честь" и так не особо чистого мундира не позволяет.

Трехмесячная пауза дала возможность подобрать нужного судью, определить степень компромисса и сработать заготовку будущего приговора. Тот компромисс, на который пошло ФСБ, и отражен в приговоре в виде срока "ниже нижнего предела", определенного УК РФ. Сгноить в тюрьме невиновного в шпионаже человека, даже отбросив всякие моральные нормы, сегодня оказывается не так-то просто.

Важным является и то обстоятельство, что Минаев, как мы уже упоминали, был знаком с Моисеевым задолго до его ареста и даже пытался склонить его к сотрудничеству. Известно и то, что Моисеев довольно грубо отверг предложения Минаева и вообще отказался иметь с ним дело. Впрочем, Минаеву с семейством Моисеева вообще не везло: попытка вербовки дочери Моисеева, также закончилась ничем.

ФСБ не прощает обид

Минаев на суде утверждал, что после ареста Моисеева утечка информации из МИДа прекратилась. Однако некоторые сотрудники МИД утверждают, что утечка информации продолжается.

Выходит, Минаев не только обвинил невиновного, но для оправдания своего обвинения, скрывает (если его начальство об этом не знает) и продолжающуюся утечку информации, прикрывая тем самым и организаторов этой утечки.

Хотя в деле Моисеева давно уже все ясно, а авторы фальсификаций и подлогов, образно говоря, схвачены за руку, обвинительный приговор состоялся. Он был просто необходим еще и потому, что без обвинительного приговора один важный контрразведчик, подчиненные которого занимались делом Моисеева, не мог получить полагавшееся ему по должности генеральское звание. Теперь, надо полагать, путь в генералы открыт. Ценой изломанной человеческой судьбы?

После отмены абсурдного первого приговора Верховным Судом дело забуксовало. С 5 сентября 2000-го в процессе, вопреки закону, сменилось 3 судьи (Губанова, Коваль, Медведев) и несколько заседателей. Вот на таком фоне и появилась судья Комарова. Знающие люди в первый день суда сказали: эта сделает все, что ей скажут. Так и вышло.

Комаровой хватило всего 9 (!) судебных дней для того, чтобы пройти все дело из 18 томов и на 10 день вынести приговор. На 9-ый день (13 августа), судебное заседание закончилось в 17 часов и суд удалился в совещательную комнату для написания приговора, а уже в 11 часов 14 августа судья Комарова начала оглашение приговора. Для этого ей потребовалось 45 минут быстрого чтения, а сам приговор занимает более 20 стандартных машинописных страниц довольно сложного текста.

Здесь и возникает вопрос, когда же уважаемые судьи успели не только напечатать, что должно было бы занять более 4 часов чистого времени, но до этого еще написать, отредактировать и выправить текст? Может быть, он был написан до завершения прений сторон? Тогда трехмесячный перерыв брался не зря.

На фоне многочисленных бездоказательных обвинений и просто глупостей в приговоре есть и очень специфический - чисто чекистский "прокол".

В приговоре записано: "Совершение Моисеевым противоправных действий носит не ситуативный характер, а является результатом продуманных целенаправленных действий.

Наличие у Моисеева высшего образования, ученой степени, регулярное получение гонорара за сбор шпионской информации┘".

А теперь внимание! Далее мы цитируем слова генерал-лейтенанта ФСБ Сергея Васильевича Дьякова, из его интервью, данного "Независимой газете" ("Независимое военное обозрение"), ╧ 14 (236), за 20 апреля 2001 г.

Дьяков говорит: "Многолетняя практика расследования ┘ дел по измене и шпионажу показывает, что совершение подобных умышленных преступлений не ситуативно, а является результатом продуманных действий. Если человек, имеющий высшее образование и ученую степень, регулярно получает гонорары за сбор шпионской информации┘".

Заметили разницу? Если Дьяков говорит, что шпионаж является результатом "продуманных действий", то судья Комарова добавляет еще и "целенаправленных", что, по-видимому, должно служить оправданием против обвинения в плагиате.

Впрочем, может это и не плагиат вовсе? Может быть это следствие того, что весь текст просто написан на Лубянке. Тогда понятно, что не процитировать, хотя бы и без ссылки, своего генерала неудобно, тем более что с ним, как со специалистом по таким вопросам, вполне возможно, неоднократно консультировались.

Цитируем дальше: "┘наличие определенного опыта работы в качестве агента КГБ, осведомленность о методах работы спецслужб, в том числе и связанных с осуществлением вербовочных операций, свидетельствует о наличии прямого умысла на совершение государственной измены в форме шпионажа". Обратим внимание на выделенные слова и еще раз ужаснемся подлости и цинизму чекистов.

Теперь предположим, что Моисеев в советские времена действительно сотрудничал с КГБ. Допустим. Тогда что же выходит? Спецслужба, даже вопреки закону о ФСБ, откровенно дезавуирует своего секретного сотрудника? Смешно предполагать, что это сделала судья - еще одно подтверждение руки Лубянки в приговоре.

Цели такой акции достаточно прозрачны. Первая из них, свести для общественности дело Моисеева до простой "семейной" разборки внутри эфэсбэшного дома - ну чего вы все лезете в наши дела, видите это наш человек и мы с ним по-свойски и поступаем. Успокойтесь!

Есть и вторая. Кто защищает Моисеева? Правозащитники - интеллигенты, достаточно холодно относящиеся к таким как у нас спецслужбам и их агентам. Эта информация обнародована и для них: - защищайте, защищайте агентов КГБ! Расчет простой: теперь они (правозащитники) Моисеева непременно бросят. И в очередной раз ошиблись. Не бросят, но обсудят эту проблему при рассмотрении кассационной жалобы в Верховном Суде.

Но есть и еще один крайне важный для общества вывод, вытекающий из действий ФСБ: запомните, уважаемые граждане России, если вы согласитесь сотрудничать с ФСБ, то рано или поздно, но обязательно в трудный час, чекисты вас предадут, как предали Моисеева, если он с ними действительно когда-то сотрудничал. Ну а если не сотрудничал, значит, его просто хотели скомпрометировать перед правозащитным сообществом. Вот тебе и вот вам!

Есть необходимость сказать несколько слов о "доказательствах", включенных в приговор. Это в первую очередь документы, которые Моисеев якобы передал Южной Корее. Доказательств передачи просто нет. Из 80, зафиксированных ФСБ встреч Моисеева с южнокорейским дипломатом, ни разу не была отмечена передача или получение им каких-либо материалов. То, что Моисееву вменяют передачу "Соглашения об охране перелетных птиц", "Соглашения о поездках граждан", "Соглашения о сотрудничестве между Центрпотребсоюзом КНДР и Союзом потребительской кооперации СССР!", "Соглашения о научном сотрудничестве между Академиями наук КНДР и СССР"? Смешно┘

Но это не все. Моисеева обвинили даже в том, что он передал Южной Корее информацию о составе сотрудников посольства КНДР в Москве, хотя справочник с такой информацией регулярно издает и рассылает МИД всем дипломатическим представительствам!

Оценка списка "разглашенных" документов свидетельствует, что настоящих доказательств у обвинения просто нет. Если бы были, то достаточно было бы и одного документа. Можно добавить и то, что ряд документов, вменяемых Моисееву как переданных и секретных, были засекречены задним числом уже во время следствия, что должно быть расценено как прямой подлог. Не говоря о том, что доказать передачу хоть каких-нибудь документов следствие ФСБ не смогло.

В приговоре широко используются такие понятия как "служебная и конфиденциальная информация". Закон же "О государственной тайне" таких понятий не имеет и оперирует только понятиями "секретно", "совершенно секретно" и "особой важности". Только такие документы охраняются указанным законом. Поэтому понятия "служебная тайна" и "конфиденциальные документы", которые судья Комарова широко использовала для обвинения Моисеева, не имеют юридического смысла и не должны приниматься во внимание. Выходит, что Комарова не только судит, но и активно занимается опасным для граждан нормотворчеством.

Как и в первом приговоре (1999 г.), Моисеева обвиняют в получении гонораров за шпионскую деятельность. Найденные при обыске дома одной пачкой 4647 долларов США и 1100 на работе оказались разложенными в 7 конвертов, адресованных Моисееву с маркировкой посольства Южной Кореи. Деньги конфискованы, как "нажитые преступным путем", а конверты приложены в качестве доказательства к приговору.

Ну ладно уж, разгласил про перелетных птиц. Согласимся с этой глупостью. Но нельзя же собственных граждан считать круглыми идиотами, как это делает ФСБ и судья Комарова. Неужели судья Комарова столь наивна, что сама верит, будто шпионы получают деньги в маркированных конвертах?

Сегодня есть достаточно оснований, чтобы утверждать, что тот фарс, который был разыгран в Мосгорсуде в связи с делом Моисеева, никакого отношения к правосудию не имеет. Благодаря такому "правосудию" невиновный человек четвертый год находится в чекистской тюрьме.

Одно во всей этой истории вселяет слабый оптимизм: судьи, сумевшие сохранить гражданскую совесть, уклонились от вынесения приговора не основанного на доказательствах.

Эрнст Черный

СОДЕРЖАНИЕ | В начало страницы