Нарушение права на рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом

на примере дел Г.Пасько и В.Моисеева

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона┘"

Право на независимый и беспристрастный суд, созданный на основании закона, содержит как объективные, так и субъективные элементы. Объективные требования носят в основном конституционный характер, предусматривая разделение властей в рамках конституционных структур данной страны. В Российской Федерации в соответствии со статьей 10 Конституции РФ власть разделяется на законодательную, исполнительную и судебную, каждая из которых самостоятельна. Согласно Конституции РФ "Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом" (ст.118), "Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону" (ст.120). В федеральном законе "О статусе судей" формально закреплена их независимость.

Но помимо этого необходимо, чтобы судьи при отправлении правосудия были на деле независимы, несменяемы и неприкосновенны. Это необходимо для того, чтобы правосудие было объективным, чтобы судебная система перестала быть элементом системы органов исполнительной власти.

Если эти конституционные принципы правосудия нарушаются - судебная процедура превращается в фарс, чему примером может служить уголовное дело в отношении Валентина Моисеева, бывшего заместителя директора 1 Департамента Азии МИД России, обвиняемого ФСБ РФ в совершении государственной измены в форме шпионажа (ст.275 УК РФ).

Моисеев был задержан у себя дома 3 июля 1998 г., 13 июля 1998г. ему было предъявлено обвинение в совершении шпионажа, предусмотренного ст. 275 УК РФ. 29 мая 1999 г. следствие было окончено и дело направленно для рассмотрения в Московский городской суд. 16 декабря 1999 г. приговором Мосгорсуда (председательствующая с. Кузнецова Н.С.) Моисеев был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ, и ему назначено наказание в виде 12 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с конфискацией имущества.

Обвинительный приговор был вынесен после того, как нынешний президент, который в то время возглавлял ФСБ, публично высказался о безусловной виновности Моисеева, что грубо нарушает как принцип презумпции невиновности, так и международно-правовые нормы о том, что "все государственные власти обязаны воздерживаться от предопределения исхода судебного процесса", и в то же время демонстрирует зависимость суда от указаний государственных властей. (В первом решении КПЧ ООН против Российской Федерации по делу Д.Гридина подчеркивается, что власти должны придерживаться процитированного принципа, сформулированного в Замечании общего порядка ╧ 13 по ст.14 Пакта о гражданских и политических правах).

Адвокаты Моисеева Гервис Ю.П., Яблоков А.Ю. и Москаленко К.А. обжаловали этот приговор в кассационном порядке в Верховный Суд РФ.

25 июля 2000 года определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор в отношении Моисеева был отменен как незаконный и необоснованный и дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд, но в ином составе судей.

С 5 сентября и по 29 ноября 2000 г. Мосгорсуд повторно рассматривал дело (председательствующая с. Губанова Т.К.).

29 ноября 2000 г. на стадии последнего слова подсудимого Моисеева В.И. (ст. 297 УПК РСФСР) была произведена полная замена состава суда - явление в судебной практике поистине уникальное. Сделано это было на основании резолюции исполняющего обязанности председателя Московского городского суда А.Коржикова, таким образом имеются все признаки прямого вмешательства в осуществление правосудия со стороны и.о.председателя Московского городского суда, а потому есть все основания считать, что судья Татьяна Губанова после всестороннего исследования материалов дела имела намерение вынести приговор, не отвечающий ожиданиям руководства Московского городского суда.

Новая председательствующая по делу судья Коваль Г.Н. и двое новых народных заседателей начали слушание дела с подготовительной стадии судебного процесса.

В настоящее время при рассмотрении дела Моисеева сложилась ситуация, когда судебное разбирательство проводит новый состав суда из уполномоченных судей и народных заседателей, с секретарем - сотрудником спецчасти Мосгорсуда и государственным обвинителем - военным прокурором, которого в нарушение действующего законодательства специально, по просьбе ФСБ РФ, уполномочили на участие в деле в отношении гражданского лица. С учетом того, что стороны в процессе не были уведомлены о причинах последней замены всего состава суда и что в деятельность первого состава суда, вынесшего Моисееву обвинительный приговор (уполномоченная судья Кузнецова Н.С.), председатель Мосгорсуда не вмешивался, но заменил второй обычный (неуполномоченная судья Губанова Т.К.) состав суда, который практически полностью рассмотрел дело и должен был выносить приговор, следует признать, что эта замена была сделана для создания в нарушение части 1 статьи 47 и части 3 статьи 118 Конституции РФ уполномоченного или чрезвычайного суда, допускающего отступления от общих правил судопроизводства.

Как признаки чрезвычайного суда, специально созданного для рассмотрения уголовного дела Моисеева, защита расценивает следующее:

-рассмотрение дела уполномоченными судьями (Кузнецова Н.С. и Коваль Г.Н.), устранение из дела судьи, не относящейся к категории уполномоченных (Губановой Т.К.),

-рассмотрение дела уполномоченными народными заседателями, так как заседатели неуполномоченной судьи Губановой также были абсолютно немотивированно заменены на новых Комарову Л.Н. и Бугаеву И.Т., которые практически постоянно работают с уполномоченной судьей Коваль Г.Н.,

-необоснованная замена секретаря суда на секретаря Рябую М.В., которая постоянно работает в спецчасти Мосгорсуда,

-участие в деле в отношении гражданского лица, по инициативе ФСБ РФ, специально уполномоченного военного прокурора Дубкова И.В.;

-постоянное открытое сопровождение дела ФСБ РФ: в зале суда сотрудниками ФСБ установлена электронная аппаратура неизвестного назначения, издающая высокочастотный свист; дежурство перед залом суда сотрудников УКРО ФСБ РФ и следователей, расследовавших дело Моисеева; откровенная слежка за женой Моисеева и адвокатами, прослушивание их телефонных разговоров, блокирование электронной почты,

-невручение Моисееву обвинительного заключения, оставлены без удовлетворения многочисленные ходатайства об этом Моисеева и его адвокатов (прокурор, следствие и суд располагают всеми материалами дела, а у защиты нет даже обвинительного заключения),

-отказ в допуске к участию в деле общественных защитников, а также жены Моисеева в качестве защитника,

-существенные ограничения полномочий профессиональных адвокатов, защищающих Моисеева: требования подписок-обязательств, не позволивших адвокатам своевременно воспрепятствовать ФСБ РФ созданию на государственном уровне негативного общественного мнения в отношении Моисеева; запрет на ведение адвокатского досье, глубокая зависимость и "привязанность" адвоката к суду, невозможность работы адвоката между судебными заседаниями в вечернее время, в домашних условиях и т.д.,

-оперативная разработка, задержание, следствие проводилось ФСБ РФ, эта же организация представила документы, основных свидетелей, переводчиков, экспертов и постоянно содержит под стражей Моисеева в следственном изоляторе ФСБ РФ "Лефортово", где существуют ограничения на контакты с адвокатами (помимо ордера, требуются разрешения на свидания, которые рассматриваются как разовые, фактически запрещается обмениваться с подзащитным документами, забирать от него письменные материалы или передавать ему подготовленные адвокатами документы).

Фактически созданный чрезвычайный суд антиконституционен как в целом, так и в каждом из перечисленных признаков и не оставляет Моисееву надежды на справедливое судебное разбирательство.

Отсутствие четкого определения "чрезвычайного суда" в нашем законодательстве позволило рассматривать дела, "созданные" оперативно-следственными группами ФСБ РФ, в чрезвычайном порядке уполномоченными судьями. Существование института уполномоченных судей, с одной стороны, закреплено в законодательстве Российской Федерации, с другой - оно противоречит требованиям статьи 120 Конституции о независимости судей и подчинении их только Конституции РФ и федеральному закону.

Уполномоченные судьи, в отличие от своих обычных коллег, имеют особые привилегии и льготы. В соответствии с частями 9,10 статьи 21 закона "О государственной тайне" им устанавливаются процентные надбавки к заработной плате в зависимости от степени секретности сведений, к которым они имеют доступ. Статья 2 федерального закона от 10 января 1996г. ╧ 6-ФЗ "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппарата судов Российской Федерации (с изменениями от 21 июля 1997г.) предусматривает 50-процентные доплаты судьям к должностному окладу за особые условия труда, специальный режим работы. Такие же доплаты предусмотрены для народных заседателей и работников аппарата судов. Судьи также получают надбавки к зарплате за показатели в работе, причем закон не поясняет, за какие именно показатели и в каком размере выплачиваются надбавки. Они имеют преимущественное право при прочих равных условиях на оставление на работе при проведении оргштатных и других мероприятий. Если учесть, что все судьи, в соответствии со статьей 71 УПК РСФСР оценивают доказательства по "внутреннему убеждению", то сразу становится понятной априорная ущербность работы уполномоченных судей по таким делам. Во всяком случае, нарушаются общие принципы судебной деятельности - независимости, беспристрастности, объективности.

Эта зависимость обусловлена угрозой лишиться статуса уполномоченного судьи, а вместе с ним и дополнительных социальных гарантий. В соответствии со статьей 23 закона "О государственной тайне" допуск судьи к государственной тайне (и как следствие - лишение статуса уполномоченного судьи) может быть прекращен по решению председателя суда, что соответственно влечет за собой лишение всех надбавок, льгот и преимуществ. Последнее положение противоречит части 1 статьи 121 Конституции РФ о том, что судьи несменяемы. Легкая замена и манипулирование уполномоченными судьями по решению председателя суда в деле Моисеева уже привели к ничем не оправданному затягиванию срока рассмотрения его дела и соответственно незаконному содержанию Моисеева под стражей.

Основанием для решения судьей вопроса о проведении оперативно-розыскного мероприятия, ограничивающего конституционные права граждан, является мотивированное постановление одного из руководителей органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность (в данном случае ФСБ). По требованию судьи ему могут предоставляться также иные материалы, касающиеся оснований для проведения оперативно-розыскного мероприятия. Если же уполномоченному судье не будет хватать доказательств для принятия обоснованного решения, то только спецслужбы будут решать, предоставлять ли судье дополнительные материалы или нет. Указанные материалы рассматриваются уполномоченным на то судьей единолично и незамедлительно. Судья не вправе отказать в рассмотрении таких материалов в случае их представления.

Собранные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий материалы служат основанием для возбуждения уголовного дела или приобщаются в качестве доказательств к уголовному делу.

Особые правоотношения уполномоченных судей со спецслужбами делают их предпочтительными для рассмотрения уголовных дел, в которых применялись оперативно- розыскные мероприятия, санкционированные судом. Уполномоченные судьи (или их коллеги) связаны своим предшествующим согласием на обоснованность нарушения спецслужбами конституционных прав граждан.

Уполномоченные судьи при рассмотрении уголовного дела Моисеева необоснованно, неоднократно отклоняли заявленные Моисеевым и его защитниками обоснованные ходатайства об истребовании из ФСБ РФ подлинных оперативных документов, полностью оправдывающих Моисеева. Они также неоднократно отклоняли ходатайства защиты и Моисеева об отводе военного прокурора, выступающего по просьбе ФСБ в качестве государственного обвинителя, что является прямым нарушением закона "О Прокуратуре Российской Федерации". Это свидетельствует о глубокой внутренней зависимости уполномоченных судей от сотрудников ФСБ.

Выплата уполномоченным судьям надбавок к должностному окладу не соответствует требованиям ст. 124 Конституции РФ о том, что финансирование судов производится только из федерального бюджета и должно обеспечивать возможность полного и независимого осуществления правосудия в соответствии с федеральным законом. Существование института уполномоченных судей противоречит требованиям статьи 120 Конституции РФ о независимости судей и подчинении их только Конституции РФ и федеральному закону, неизбежно подразумевает негативное воздействие на независимость суда. Такая ситуация подрывает доверие, которое суды должны внушать при отправлении правосудия.

С независимостью суда тесно связана и его беспристрастность. "Беспристрастность" можно рассматривать как отсутствие "предубеждения или предвзятости". Беспристрастность имеет двоякую природу. С одной стороны, она проявляется в субъективной беспристрастности членов суда, с другой - в видимой беспристрастности, когда "отправление правосудия должно не только осуществляться, но и быть видимым", когда должны отсутствовать любые сомнения в отношении беспристрастности суда.

В тех случаях, когда суд дает оценку доказательствам вопреки здравому смыслу, сознательно применяет неправильный закон, совершает прямое нарушение внутреннего закона, можно ставить вопрос о нарушении принципа беспристрастности суда.

В ходе судебного разбирательства дела Моисеева действия суда вызывают не просто сомнения в беспристрастности, но вполне очевидно ее отсутствие, что, в частности, проявляется в том, что суд отклонил практически все ходатайства защиты, против удовлетворения которых выступал военный прокурор. Причем многочисленные ходатайства об изменении меры пресечения суд отклонял с формулировкой "в связи с тяжестью содеянного", которая по сути своей выражает мнение суда в отношении виновности подсудимого. Делалось это в процессе судебного разбирательства, до вынесения приговора. В данном случае тяжесть обвинения, выдвинутого ФСБ, рассматривается судом как доказательство его вины. Все указанные выше факты пристрастности и зависимости суда напрямую являются следствием того, что по делу нарушено одно из главных требований статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод - о рассмотрение дела судом, созданным на основании закона. Суд, состоящий из так называемых уполномоченных судей, нельзя признать созданным на основании закона как с точки зрения Европейской конвенции, так и с точки зрения Конституции Российской Федерации.

Явная неконституционность института уполномоченных судей, очевидное отсутствие беспристрастности суда, и как следствие этого отсутствие доверия такому суду, вынудили Моисеева и его защиту неоднократно заявлять отвод суду и обратиться в Конституционный Суд РФ.

Правом на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации с индивидуальной жалобой на нарушение конституционных прав и свобод обладают граждане, чьи права и свободы нарушаются законом, примененным в конкретном деле.

24 января 2001 г. судье Коваль Г.Н. была передана Жалоба с приложенными к ней документами и заявлено ходатайство о направлении всех этих документов через спецчасть Мосгорсуда в Конституционный Суд РФ.

5 февраля 2001 года Моисеевым и его адвокатами было повторно заявлено письменное ходатайство о срочном направлении Жалобы, копий определений и других документов Мосгорсуда в Конституционный Суд РФ и о приостановке производства по делу в связи с тем, что, по мнению Моисева и защиты, дело в Мосгорсуде рассматривалось судом, созданным в нарушение действующей Конституции РФ.

Подлинно независимый и беспристрастный суд, следующий духу и букве закона, просто обязан был удовлетворить это ходатайство, хотя бы для того, чтобы разрешить вопрос о том, насколько обоснованными являются сомнения в его независимости и беспристрастности, и как следствие устранить недоверие Моисеева к составу суда, проводящего разбирательство его дела.

Суд вынес определение об отклонении названного ходатайства, отказе в выдаче копий определений Мосгорсуда и других истребованных документов и возвратил защите Жалобу в Конституционный Суд РФ, что является прямым нарушением ст.ст.38 и 96 Федерального закона "О Конституционном суде Российской Федерации

Судья Московского городского суда Г.Коваль лишила Моисеева права на судебную защиту в Конституционном Суде Российской Федерации.

Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что уголовное дело по обвинению Григория Пасько рассматривалось военным судом Тихоокеанского флота. В принципе, правило ст.6 Конвенции, согласно которому суд должен быть "созданным на основании закона", не препятствует созданию "согласно закону" системы специализированных судов. Однако при установлении данных, что такая специальная система представляет собой нарушение каких-либо основополагающих принципов правосудия, представляется, что будет правомерным ставить вопрос о нарушении этого правила.

Представляется, что суд, рассмотревший уголовное дело Г.Пасько, нельзя считать независимым и беспристрастным (критерии независимости и беспристрастности суда указаны защитой В.Моисеева выше) по следующим основаниям.

Во-первых, денежное содержание судей военных судов состоит из должностного оклада и оклада по воинскому званию. То есть существует явное неравенство судей, то есть деление их на высшихи низших. Судья различаются как по воинскому званию, так и по окладу, начисляемому в соответствии со званием

Во-вторых, военные судьи - это люди в погонах, имеющие воинские звания. Согласно Уставу ВС РФ военнослужащие имеют подчиненность не только по занимаемой должности, но и в соответствии с воинским званием. В частности, Уставом предусмотрено беспрекословное выполнение приказов, обсуждение их недопустимо, а неповиновение или другое неисполнение приказа является воинским преступлением.

"В случае открытого неповиновения командир (начальник) обязан принять все установленные законами и воинскими уставами меры принуждения, вплоть до ареста виновного и привлечения его к уголовной ответственности".

Спорным является вопрос о легитимности вообще всей системы военных судов в Российской Федерации. Создание такой системы, возможно, отвечает требованиям целесообразности, но законность некоторых положений функционирования этих судов вызывает серьезные сомнения. К этим положениям относятся такие обстоятельства, например, как двойное финансирование этих судов, частично из средств Министерства обороны. При таком характере финансирования нет оснований считать, что сама система военных судов независима от министерства ее финансирующего. В этой связи с нашей точки зрения уместно ставить вопрос как о законности такой системы судебных органов в целом, так и об отсутствии реальной независимости этой ветви судебной системы.

Кроме того,денежное содержание судей военных судов включает в себя также различные надбавки, в частности 50-процентную доплату за особые условия труда и специальный режим работы. Выплачиваются также денежные поощрения (премии) по итогам работы за квартал и год. Федеральный закон "О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации" не разъясняет, за какие показатели работы судьи получают премии. Если предположить, что таким показателем является количество неотмененных приговоров, то надо иметь в виду, что в подавляющем большинстве случаев прокуратура опротестовывает именно оправдательные приговоры либо приговоры, назначающие, по ее мнению, излишне мягкую меру наказания, и реже обвинительные. При таком положении нельзя исключить того, что материальным стимулом для судьи может являться вынесение им обвинительных приговоров.

Уголовное дело по обвинению Г.Пасько возбудило и следствие вело УФСБ РФ по Приморскому краю - военный орган, возглавляемый лицами, имеющими высокие воинские звания.

Учитывая их прямую заинтересованность в том, чтобы по делу был вынесен обвинительный приговор, а Пасько был наказан за совершение тяжкого преступления, независимость военного суда не является бесспорной.

Аналогичная ситуация в деле Моисеева связана с участием в нем военного прокурора.

В некоторых средствах массовой информации, преимущественно государственных, был организован информационный поток с целью представить Григория Пасько как предателя, преступника. Это обстоятельство образует нарушение не только принципа презумпции невиновности, но и дает основания полагать, что суд, рассматривавший дело Пасько, не был "независимым и беспристрастным", так как весь этот вал публикаций несомненно оказал воздействие на ход судебного процесса, на сознание и убеждения судей.

Кроме того, закон устанавливает определенные требования, предъявляемые к составу суда. Статья 59 часть 3 УПК РСФСР устанавливает критерии беспристрастности судей. В частности, судья может быть устранен от участия в рассмотрении дела, "если имеются ┘ обстоятельства, дающие основания считать, что судья прямо или косвенно заинтересован в этом деле".

В данном деле народные заседатели, участвовавшие в рассмотрении уголовного дела Пасько - это бывшие сотрудники КГБ в форме погранвойск. Поэтому они могли иметь внутриведомственную подчиненность и узковедомственную заинтересованность в исходе дела. И в этом, по нашему мнению, имеется нарушение принципа независимости и беспристрастности суда.

О пристрастности и отсутствии независимости суда говорит также и то обстоятельство, что Григорию Пасько и его защите было отказано в удовлетворении заявленного ими ходатайства о частичном закрытом судебном заседании и о производстве аудиозаписи с условием хранения этой записи в суде. В результате достоверность протокола судебного заседания обоснованно поставлена под сомнение.

Представляется необходимым обратить внимание на еще одно обстоятельство. Пасько и его защитой были принесены замечания на протокол судебного заседания, которые составили 14 листов. Результат рассмотрения этих замечаний до сих пор Пасько неизвестен. Судья, в нарушение ст. 266 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, не вынес постановления об удостоверении правильности замечаний на протокол судебного заседания, либо об их отклонении (если и вынес - то до сведения Пасько этот документ не доводился).

В деле Моисеева, например, судья отклонила внесенные на протокол замечания, а при повторном разбирательстве стало ясно, что показания большинства свидетелей в протоколе были коренным образом искажены.

На примере судебного разбирательства двух уголовных дел - Г.Пасько и В.Моисеева, исход которых имеет принципиальное значение для общества, очевидно, что ни Московский городской суд, ни военный суд Тихоокеанского флота не отвечают критериям независимого и беспристрастного суда. К сожалению, это не исключение, а правило, в соответствии с которым действует российская судебная система, лишая граждан на справедливое судебное разбирательство и справедливый приговор.

В 99,7% приговоров повторяется то, что записано в обвинительных заключениях.

Для сравнения: в большинстве стран мира оправдательные приговоры составляют 20-40%. Даже при сталинском режиме, в годы деспотизма, суды выносили от 10 до 20% оправдательных приговоров. В Российской Федерации, претендующей на статус правового демократического государства, российская Фемида выносит всего около 0,3% оправдательных приговоров.

Нарушение судом Конституции РФ и норм закона в ущерб подсудимому подрывает доверие к судебной власти в целом и уважение к той высокой миссии, которую суд призван осуществлять.

Член Московской городской коллегии адвокатов

К.Москаленко

Член Московской городской коллегии адвокатов

А.Яблоков

7 мая 2001 г.

СОДЕРЖАНИЕ | В начало страницы