Жалоба на действия Федерального судьи Н.С.Кузнецовой
В Высшую квалификационную
коллегию судей РФ
А.В. Жеребцову
(Москва, ул. Ильинка 7\3)
16 декабря 2000 года судьей Мосгорсуда Н.С. Кузнецовой вынесен обвинительный приговор бывшему заместителю директора 1 Департамента Азии МИД РФ Валентину Ивановичу Моисееву: "┘ признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ст.275 УК РФ, и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на 12 (двенадцать) лет с конфискацией имущества, с отбыванием в исправительной колонии строгого режима, с исчислением срока наказания с 4 июля 1998 года".
Судья фактически полностью повторила обвинительное заключение, одобрила крайне сомнительные аргументы ФСБ и не принял во внимание доводы Моисеева и его защиты.
Судья Кузнецова в нарушение ст.70 УПК РСФСР не провела тщательной, всесторонней и объективной проверки аргументов следствия. Обвинительный приговор был, практически, запрограммирован, а Моисеев был лишен права на справедливое разбирательство (ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод).
Судья не понимает или игнорирует требование ч.ч.2,3 ст.69, ст.ст. 70, 129 УПК РСФСР, ч.3 ст.49 и ч.2, ст.50 Конституции РФ о том, что все сомнительные эпизоды (дело фактически состоит из них) должны быть истолкованы в пользу обвиняемого. При серьезных сомнениях в отношении абсолютного большинства фактов, приводимых следствием, судья Кузнецова поступает от противного, вполне удовлетворяясь обвинительными декларациями (не доказательствами) следствия.
Судьей Кузнецовой было нарушено право на справедливое разбирательство дела Моисеева, так как судья принимала недопустимые и сфабрикованные доказательств, которые были положены в основу обвинительного приговора. Возражения защиты не были приняты во внимание.
Вместе с тем, судья не имела права использовать заведомо недопустимые доказательства (ст.69 УПК РСФСР), такие как:
а) ксерокопии документов, в том числе скомпонованные из нескольких бумаг, некорректно переведенные с корейского языка, не имеющие никаких исходных данных, реквизитов и подписей лиц их составивших;
б) полученные непроцессуальным путем аудиозаписи и распечатки всякого рода подслушиваний. Так, аудиозаписи являются некачественными, источник их происхождения процессуально не установлен, а легальная судебная санкция в деле отсутствует, но даже и эти "данные" ничего не доказывают;
в) судья не имела права принять в качестве "вещественных доказательств" конверты (в которых якобы находились деньги), которые не были отражены в протоколе обыска, что одновременно порочит доказательное значение как протоколов обыска, так и данных предметов;
г) судья не могла использовать данные, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, которые не были приобщены к материалам дела процессуальным путем.
Судья проигнорировала право на "публичное разбирательство", так как ею было принято необоснованное решение о слушании дела в закрытом судебном заседании не только в части исследования секретных "доказательств", но и в той части, которая не содержала никаких секретных данных (например, изучение личности подсудимого, его научной деятельности, а также проверки процессуальных нарушений, допущенных по делу). Такие вопросы не могут быть признаны секретными с точки зрения "государственной безопасности", подразумеваемой в ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Судья Кузнецова не имела права оставить, без рассмотрения, но оставила без рассмотрения ходатайство Моисеева о слушании его дела судом присяжных.
Что касается вопросов проверки процессуальных нарушений, допущенных по делу, и методов неправомерного воздействия на подозреваемого и обвиняемого, которые были рассмотрены в отсутствие публики, то следует подчеркнуть, что рассмотрение подобных вопросов в условиях закрытого судебного разбирательства противоречит букве и духу ст. 3 Европейской Конвенции и помогает выводить подобные общественно значимые вопросы из-под контроля общества.
Между тем, судья Кузнецова оставила без внимания заявления Моисеева, сделанные на предварительном следствии и в суде, об оказании на него давления и угроз со стороны следствия (нарушение п.2 ст.21 Конституции РФ). Судья не стала рассматривать их вообще, не назначила прокурорской проверки, не вызвала следователя. Все нарушения судья утвердила своим приговором.
В ходе судебного заседания были выявлены факты грубого нарушения законодательства, которые были допущены ФСБ во время задержания сотрудника корейского посольства. Так, южнокорейский дипломат был обыскан сотрудниками ФСБ. Была обыскана его одежда и портфель. Все, что у него таким образом было изъято, было приобщено к делу. Изъятый при этом несекретный доклад Моисеева был назван "поличным".
Судья, несмотря на то, что при обыске корейского дипломата не было понятых, которые по нашему законодательству обязаны были присутствовать при таком следственном действии, и на то, что без санкции прокурора и без составления надлежащего документа был обыскан дипломатический сотрудник иностранного государства, признала все действия законными, а изъятый научный доклад Моисеева признала вещественным доказательством, хотя сам доклад не содержит никаких секретных сведений, что признала и экспертиза. (п.16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. ╧ 8). Доклад был возвращен семье Моисеева (как не секретный документ) и одновременно приложен к приговору в качестве вещественного доказательства "шпионажа"! Таков уровень правосознания судьи!
В соответствии со ст. 314 УПК РСФСР, описательная часть обвинительного приговора должна содержать описание доказанного преступного деяния, с указанием места, времени и способа его совершения.
Это требование закона судьей Кузнецовой было проигнорировано.
Судья Кузнецова в приговоре утверждает, что поскольку Моисеев имел доступ к секретной информации, то он мог ее и передавать (приговор строится на голом предположении). О каком правосудии может идти речь при такой формулировке? Очевидно, что такие формулировки возможны только при полном произволе судьи.
Кроме того, оперирование судьей Кузнецовой такими предположительными понятиями при вынесении приговора убедительно свидетельствует об отсутствии доказательств виновности Моисеева. При наличии доказательств такие зигзаги не требуются.
Следующая цитата из приговора дает представление о юридической квалификации судьи Кузнецовой, ее "беспристрастности", владении русским языком и логикой: "Признавая, что Моисеев В.И. иностранной разведке по ее заданию сообщил все те сведения (чего уж там разбираться, просто "все те" и точка - авт.), которые были установлены предварительным следствием, суд исходит из показаний самого Моисеева В.И. о том, что он по своему служебному положению о конкретных документах и сведениях был осведомлен как до, так и после их составления, а поэтому считает, что Моисеев В.И. имел реальную возможность передать информацию и при условии нахождения его в краткосрочной заграничной командировке" (выделено нами).
После такой формулы вопрос о профессионализме судьи Кузнецовой можно просто не ставить!
Судья явно не в ладах и с календарем. Документально доказано, что Моисеев вернулся из командировки в Москву в конце февраля 1994 г., а Чо Сон У, которому Моисеев якобы передавал информацию, появился в Москве в конце августа 1994 г., но судья Кузнецова говорит в приговоре, что Моисеев начал передавать ему информацию с января 1994 г. Как можно было передать сведения тому, кого в данном месте не было. Об этом в приговоре ничего не сказано. Из этого можно сделать лишь вывод о богатой фантазии судьи Кузнецовой или просто о прямой фальсификации, допущенной судьей в пользу следствия.
Судья Кузнецова не была заинтересована и не стремилась к установлению истины. Так, в ходе судебного разбирательства было отклонено ходатайство защиты (ст.81 УПК РСФСР) о проведении экспертизы в Комиссии по защите государственной тайны при президенте, которая могла бы определить, действительно ли публикации, приложенные к делу, содержат сведения, составляющие государственную тайну. Судья признала истиной оценки обвинения, проигнорировав равенство сторон в процессе.
Судьей Кузнецовой не установлено ни одного факта сбора Моисеевым секретных или иных сведений и документов с целью передачи их иностранной разведке. Не доказан факт того, что Моисеев был привлечен к негласному сотрудничеству или по собственной инициативе передавал что-либо корейским спецслужбам, но судья Кузнецова в приговоре повторяет декларации следствия, что Моисеев был завербован южнокорейской разведкой.
Если отсутствуют главные составляющие обвинения по ст.275 УК РСФСР, то на каком основании судья выносит обвинительный приговор?
Более того, судья Кузнецова, признав Моисеева виновным в совершении деяния с 1993-1994 г. по июль 1998 г., применила уголовный закон, который действует с 12 января 1997 г. и ухудшает положение Моисеева В.И. (ст.54 Конституции РФ). Знает ли она требование ст. 54 Конституции страны по этому вопросу?
На этом фоне в ходе процесса произошло несколько событий, которые должны быть еще раз истолкованы как полный непрофессионализм судьи или сознательное участие в подлоге следствия.
При обыске в квартире Моисеева было изъято 4647 долларов, что зафиксировано в протоколе обыска. Как следует из протокола обыска, изъятые деньги были упакованы в папку ╧ 2 (и только!).
При осмотре вещественных доказательств в суде, доллары оказались аккуратно разложенными в 7 конвертов, с маркировкой посольства Южной Кореи. Эти 7 конвертов судья Кузнецова признала вещественными доказательствами получения вознаграждения за шпионскую деятельность, хотя указанные конверты не изымались в ходе проведения обысков и их происхождение неизвестно (п.16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ ль 31 октября 1995 г. ╧ 8).
Судья в приговоре указала не соответствующие действительности сведения о том, что протоколом обыска квартиры Моисеева подтверждается изъятие 7 конвертов, в которых были разложены доллары США (т.1, л.д. 95-100) и признала эти 7 конвертов вещественными доказательствами (т.1, л.д.154).
Признав конверты вещественным доказательством и приложив их к приговору, судья узаконила подлог следствия.
Уважаемые члены комиссии! Скажите, верит ли кто-нибудь из вас, что спецслужбы платят своим агентам гонорары в именных маркированных конвертах? Судья Кузнецова убеждена, что это так. Иначе она бы не сочла конверты вещественным доказательством шпионской деятельности Моисеева.
Российское уголовное право предусматривает, что деяние становится преступлением, предусмотренным уголовным законом, лишь тогда, когда в нем содержатся предусмотренные законом признаки состава преступления: субьект, обьект, субьективная и обьективная сторона. Если в деянии отсутствует хотя бы один из этих признаков, то уголовное дело подлежит прекращению на основании п.2 ч.1 ст.5 УПК РСФСР, за отсутствием состава преступления.
На доводы такого рода Судья Кузнецова внимания не обратила вообще.
Судья Кузнецова приняла в качестве доказательств вины Моисеева письмо В.Г. и приложенную к нему выписку (бумагу неизвестного происхождения) из якобы проекта приказа по организации работы резидентуры АПНБ РК в Москве на 1997г. Сообщение ФСБ РФ от 21 августа 1998г. о методах работы АПНБ (в приговоре листы дела не указаны).
Вывод письма В. г. (т.1, л.д. 73-74) о том, что в проекте приказа по организации работы резидентуры АПНБ РК в Москве на 1997г. якобы сказано, что агентом 2002 являлся Моисеев В.И., не соответствует действительности. Такой записи в названном проекте приказа (даже если его признать его заслуживающим доверия) нет.
Перевод приложенных к письму документов был сделан оперуполномоченным П. (т.1, л.д.52-60, 61-64), он же готовил названное сообщение от 21 августа 1998г. и проводил оперативно- технические мероприятия в отношении Моисеева и Ч.С.У (т.1, л.д.77-78, 81-89, 90-93). При этом, в нарушение ст.ст. 57, 66, 134 УПК РСФСР, при осуществлении перевода выписки из агентурного дела Моисеева (т.1, л.д.52-60) и выписки из проекта приказа (т.1, л.д.61-64) Моисееву не разъяснялось право на заявление отвода, а сам переводчик П. не предупрежден об ответственности за неправильный перевод. Сведения о его квалификации в деле отсутствуют, на л.д.52 им допущены не оговоренные исправления. В последствии этот перевод документов неоднократно (4 раза) уточнялся другими переводчиками.
В основу обвинения Моисеева в государственной измене в форме шпионажа судья положила крайне сомнительные документы, поступившие из заинтересованных в настоящем деле спецслужб России.
Смонтированные в ФСБ РФ ксерокопии проекта приказа по организации работы резидентуры АПНБ в Москве на 1997г. и выписка из якобы личного агентурного дела Моисеева (поступившие в феврале 1997г.) вызывают большое сомнение в подлинности, но не прошли никакой экспертизы.
Сообщение СВР РФ о контактах Моисеева в 92-94гг. (т.1, л.д.77-78), сообщение ГРУ ГШ ВС РФ "о свободном образе жизни" Моисеева (т.9, л.д.165), письмо ФСБ РФ от 9 июля 1998г. (т.1, л.д.73-74), выписки из сводок наружного наблюдения и справки о прослушивании разговоров Моисеева в период с 17 сентября 1996г. по 3 июля 1998г. (т.9, л.д.176-177, т.1, л.д. 81-89, 90-93),- полученные оперативным путем или справки обобщающие оперативные данные, отсутствующие в деле вызывают сомнения в подлинности и также не прошли экспертизы на достоверность. Кроме того, последние не содержат каких-либо данных и доказательств шпионской деятельности Моисеева.
При переводе корейских текстов, судья позволила переводчику (сотруднику ФСБ) выйти за рамки его компетенции и не только осуществлять перевод, но и давать его толкования и высказывать предположения по информации, имеющейся в тексте (нарушение ст.57 УПК РСФСР). Судья встречалась с переводчиком вне судебного процесса.
Информация же о контактах дипломата со своими зарубежными коллегами (общепринятая практика деятельности дипломатов) вообще не может ничего доказать. Обвинение в контактах являются абсурдным, но приняты во внимание судьей Кузнецовой.
Судья не потребовала представления постановления суда, разрешившего проведение оперативных мероприятий, в связи с чем, невозможно проверить соблюдение 6-ти месячного срока действия постановления суда. Судья не выяснила почему оперативные материалы длительное время не реализовывались или не уничтожались по истечении 1 года хранения. Судья не проверяла соблюдение других требований закона об ОРД.
Сомнения в подлинности оперативных документов вызывают следующие нарушения закона.
В соответствии с ч.2 ст. 11 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (с изменениями от 18 июля 1997 г., 21 июля 1998 г., 5 января 1999 г.). Результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам только в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств.
Все перечисленные оперативные материалы были получены задолго до возбуждения уголовного дела и поэтому не могут считаться допустимыми и достоверными доказательствами.
Судья, сославшись в приговоре на эти сомнительные оперативные документы в качестве доказательств и документов, нарушила также требования ч.ч.2,3 ст.69, ст.ст. 70, 129 УПК РСФСР и ч.2 ст. 50 Конституции РФ.
Обыски по месту жительства Моисеева (т.1, л.д.94, 95-100) по месту работы Моисеева (т.1, л.д.101, 102-105), на даче Моисеева (т.1, л.д. 106), в нарушение требований ст.ст. 168, 170 УПК РСФСР были проведены без санкции прокурора. Судью Кузнецову это не смутило.
Допущенные нарушения закона признал в своем письме в суд даже заместитель Главного военного прокурора Смирнов В.А., который сообщил суду, что на нарушение требований ст.ст.141, 141-1, ст.176, ч.2 УПК РСФСР при производстве обысков в квартире и на рабочем месте Моисеева, следователям строго указано. (т.11, л.д.1-2).
Судья использовала для вынесения приговора аргументы и "доказательства" полученные с явным нарушением закона.
Так в протоколе опознания свидетелем Н. Ч.С.У (т.3, л.д.83-87), опознания свидетелем Л. Ч.С.У (т.3, л.д.116-120) понятым не разъяснялись их права и обязанности, предусмотренные ст. 135 УПК РСФСР, а разъяснены требования ст. 141 УПК РСФСР.
Опознание Л. Моисеева проведено с нарушением ч.ч.6,7 ст.165 УПК РСФСР, т.к. Моисеев явно старше статистов и был одет в свитер белого цвета, а статисты в одежды темного цвета. В протоколе не предложено опознанному назваться и нет справки о том, кто был крайним справа, что не позволяет с уверенностью судить, кто был опознан (т.3, л.д.110-115). Аналогичные нарушения допущены при опознании Н. Моисеева (т.3, л.д.94-99).
Очная ставка Моисеева с Т.М.Е. проведена с грубым нарушением требований ч.3 ст. 163 УПК РСФСР. Следователь изначально избрал тактику наводящих вопросов и фактически сам предложил каждому участнику следственного действия лишь подтвердить свои прежние показания, не пытаясь устранить явные противоречия между ними (т.3, л.д.100-104).
Судья, в нарушение ст. 20 УПК РСФСР явно не стремилась установить истину в вопросе причастности Т.М.Е. к передаче списка договоров, полученных от Моисеева, Ч.С.У. Получив заключение дактилоскопической экспертизы о том, что из 16 пригодных для идентификации отпечатков пальцев лишь 4 принадлежат Моисееву, судья не проверила заявлений Моисеева о причастности к этому Т.М.Е. и не сверили её отпечатки пальцев (т.4, л.д.20-30).
В постановлении о назначении дела к рассмотрению (т.11, л.д.3) в нарушение ст.ст.222,223 УПК РСФСР судьей не рассмотрено ходатайство Моисеева о рассмотрении его дела судом присяжных, не указано место вынесения постановления.
Следует обратить внимание, что статья 59 УПК РСФСР указывает, что судья Кузнецова не могла участвовать в рассмотрении данного дела, так как ее родственные связи могли оказать влияние на производство по данному делу.
Огромное количество нарушений, допущенных судьей Кузнецовой в деле Моисеева, свидетельствуют либо о низкой квалификации судьи, либо о сознательной действиях на стороне обвинения.
В любом случае правосудие не состоялось. На 12 лет осужден невинный человек. Даже 5700 долларов были конфискованы, как нажитые "преступным путем". Это - то после 12 лет работы за рубежом! Даже с арифметикой плохо у судьи Кузнецовой.
Мы считаем, что Н.С. Кузнецова не имеет права работать судьей, так как от человеческой порядочности судьи и уровня профессионализма уважения к законам страны зависят судьбы людей. У Кузнецовой этих качеств просто нет.
Обвиняемый В.И.Моисеев
Адвокат Ю.П.Гервис
Адвокат А.Ю.Яблоков
СОДЕРЖАНИЕ | В начало страницы