Судебное расследование закончено

Беседа Н. Нима (главного редактора журнала Индекс/Досье на цензуру) с адвокатами Моисеева Анатолием Яблоковым, Юрием Гервисом и Кариной Москаленко

Предуведомление Н.Нима

Итак, перед вами ответы адвокатов (в частности, Ю.Гервиса) на мои вопросы.

А. Я. Конечно, заключительная стадия судебного процесса- прения сторон- это кульминация поиска истины, если это происходит в суде присяжных; важный и действенный этап судебного разбирательства в открытом судебном заседании и, к сожалению, во многом формальная стадия при закрытом судебном рассмотрении уголовного дела.

Закрытое рассмотрение уголовных дел прежде всего преследует цель соблюдения интересов государства. При этом ущемляются интересы подсудимого на всестороннее полное и объективное исследование всех доказательств, ограничивается его право на защиту.

Так, по настоящему делу 5 общественных организаций добивались права на участие в судебном процессе в качестве общественных защитников Моисеева. Большое количество депутатов, писателей, правозащитников, бывшие сослуживцы Моисеева из МИДа и другие не равнодушные люди просили и ходатайствовали о своем участии в деле, об изменении меры пресечения Моисееву, давали за него личные поручительства, но суд все это отклонил на основании ст.18 УПК РСФСР, т.к. признал судебный процесс закрытым.

Неоднократные ходатайства Моисеева и защитников о передаче дела для рассмотрения в суд присяжных, об открытом судебном разбирательстве, о допуске к участию в деле общественных защитников судом по формальным основаниям оставлены без удовлетворения.

Сейчас трудно дать однозначную оценку фактически завершившемуся судебному процессу. Безусловно, что несмотря на двухмесячный срок судебного разбирательства и этот (второй по счету) судебный процесс не отвечает требованиям ст.20 УПК РСФСР о всесторонности, полноте и объективности исследования обстоятельств дела.

Суд не только отклонил практически все ходатайства Моисеева и его адвокатов о дополнении предварительного следствия, истребовании документов, проведении экспертиз, но даже не выполнил обязательные для него указания, изложенные в определении Верховного Суда РФ. Тем не менее считаю, что защита использовала все предусмотренные законом способы реагирования на допущенные следствием и судом нарушения.

Было заявлено ходатайство вынести частное определение в адрес ФСБ на допущенные при расследовании дела нарушения закона. Была подана частная жалоба в Верховный Суд РФ на вынесенное Мосгорсудом определение об отклонении ходатайств защиты, трижды на протяжении судебного следствия заявлялся отвод председательствующему и всему составу суда.

В суде сложилась редкая ситуация. Буквально после каждого оглашенного судом документа выступали защитники с заявлениями и ходатайствами о допущенных следователями нарушениях закона и необходимости исключения этих документов и показаний из числа доказательств.

Считаю, что защите в суде удалось обосновать недопустимость основных доказательств, на которых строилось обвинение Моисеева, обратить внимание суда на откровенные фальсификации и подлоги следствия и в целом на шаткость и надуманность конструкции обвинения Моисеева.

Адвокатам удалось дать критическую оценку собранным следствием доказательствам, но на большее суд не пошел. Надеюсь, что активная позиция защиты в судебном заседании, кропотливое и тщательное исследование доказательств принесет свои положительные плоды.

Ю.Г.Я считаю, что с точки зрения представителя защиты судебное следствие можно считать успешным, так как мы в очередной раз получили доказательства невиновности Моисеева В.И. в предъявленном обвинении. Сейчас можно лишь говорить о том, что на основании исследованных фактов суд может вынести только один справедливый и объективный приговор - оправдательный.

К.М. В ходе разбирательства по данному делу на данной стадии я непосредственного участия не принимала, но в связи с затронутым вопросом o значимости судебного разбирательства в целом и в частности судебного следствия и прений сторон, следует заметить, что тот порядок, который существует ныне в России согласно уголовно-процессуальному закону, сильно отличается от требований и установлений 6 ст. Европейской конвенции, гарантирующей право на справедливый суд.

Прежде всего это связано с отсутствием подлинной состязательности процесса, равенства сторон, обеспечения прав защиты необходимых и достаточных для ведения защиты обвиняемого.

Это то, что коренным образом отличает так называемую неоинквизационную систему судопроизводства от состязательной системы. Прежде всего состязательная форма судопроизводства предполагает исключение из числа доказательств всего сомнительного, не прошедшего проверки в условиях гласного судебного разбирательства. (См. пояснения К. Москаленко)

Состязательный процесс - это возведенный в абсолют принцип презумпции невиновности, а по нашему делу этот принцип был попран еще задолго до судебного разбирательства, когда нынешний президент Российской Федерации, который в то время возглавлял Федеральную Службу Безопасности, высказался категорично о виновности Моисеева. Можно ли ожидать после этого от судей объективности, беспристрастности и независимости?

Между тем все, что не соответствует требованиям ст.6 должно быть и, надеюсь, будет судом признано несправедливым со всеми вытекающими из этого последствиями.

А.Я. Должен сказать, что я не согласен с определением отвода суду или прокурору, как рутинного способа ведения защиты. В действительности это крайняя мера и применяется она достаточно редко. Защита не может себе позволить забыть, что буквально все в судебном заседании, в соответствии с действующим законодательством, определяется председательствующим по делу и что, опять же по закону, суд оценивает собранные доказательства не потому, что скажет прокурор, потерпевший, подсудимый или его защитник, а по своему внутреннему убеждению.

Поэтому отвод заявляется только в исключительных случаях, когда заявления и ходатайства адвокатов остаются без должного реагирования суда, что вынуждает предполагать, что суд прямо или косвенно заинтересован в исходе дела. Мы заявляли отвод суду только в ответ на отклонение судом принципиальных для объективного рассмотрения дела ходатайств об отводе прокурору и о допуске общественных защитников, об истребовании из ФСБ, подлинных документов, положенных в основу обвинения, их новом переводе, о проведении повторной судебной экспертизы секретности сведений и исключении новых документов, представленных ФСБ, которые не были в установленном порядке приобщены к материалам дела.

Защитой, как уже было сказано, заявлялись ходатайства после практически каждого исследованного судом документа и поэтому все ходатайства перечислить нет возможности. Скажу лишь об основных, которые после отклонения судом были нами повторены в конце судебного заседания:

1. Об отводе военного прокурора Дубкова И.В. Названное ходатайство не утратило своей актуальности, т.к. предстоят выступления участников судебного разбирательства в прениях, где прокурор будет анализировать доказанность вины Моисеева В.И. в инкриминированном ему деянии и высказывать свое мнение о наказании.

В соответствии со ст.ст. 23,26 Положения о военной прокуратуре, утвержденного Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 августа 1981г., военные прокуроры имели полномочия по осуществлению надзора за расследованием дел следователями ФСБ лишь в случае направления их для рассмотрения в военные трибуналы, а также могли поддерживать обвинения в военных трибуналах. Иное возможно только в силу исключительных обстоятельств, которые предусмотрены Федеральным законом "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 ноября 1995г. N 168-ФЗ (с изменениями от 10 февраля 1999 г., от 19 ноября 1999 г., от 2 января 2000 г.). В п.1 ст.46 названного закона сказано: "В местностях, где в силу исключительных обстоятельств не действуют иные органы прокуратуры Российской Федерации, а также за пределами Российской Федерации, где в соответствии с международными договорами находятся войска Российской Федерации, осуществление функций прокуратуры может быть возложено Генеральным прокурором Российской Федерации на органы военной прокуратуры". Во всех же остальных случаях, как сказано в пункте 4 этой же статьи: "Свои полномочия органы военной прокуратуры осуществляют в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах, созданных в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами".

Таким образом, законных оснований для передачи дела Моисеева в компетенцию ГВП в настоящее время не имеется.

Исключительные обстоятельства это всегда особый, единичный случай. Военная прокуратура использует разовое поручение не только на стадии следствия, но и в трех стадиях судебного разбирательства дела.

Допуск военного прокурора Дубкова И.В. к участию в деле в качестве государственного обвинителя нарушает также принцип равенства прав участников судебного разбирательства, предусмотренный ст.245 УПК РСФСР.

Военный прокурор действует не только на основе личного убеждения, а как военнослужащий подчиняется еще и приказам вышестоящего руководства, обязательным для исполнения, что вызывает сомнения в его обьективности.

2. Истребовать для осмотра в суде секретные материалы спецслужб СССР и РФ.

3. Вручить Моисееву для постоянного пользования копию обвинительного заключения.

4. Провести дактилоскопическую экспертизу свидетелю Т.М.Е. для сравнения отпечатков пальцев на списке (перечне) российско-корейских договоров и соглашений.

5. Истребовать полные сводки оперативного наблюдения и по прослушиванию телефонных разговоров Моисеева за 1996- 1998г.г.

6. Истребовать полные документы поступившие в ФСБ РФ- проекта приказа по АПНБ на 1997г. и личное агентурное дело на Моисеева, для осмотра в суде, проведения экспертизы подлинности документов и нового перевода на уровне МГИМО или МИДа РФ.

7. В связи с многочисленными неточностями сделать новый перевод "шпионского задания"- списка на 8 листах переводчиками МГИМО или МИДа.

8. Вызвать в суд и допросить эксперта г. по заключению эксперта, имеющемуся в деле.

9. Назначить и провести повторные экспертизы по определению секретности документов и сведений инкриминированных Моисееву В.И. в Межведомственной комиссии по защите государственной тайны.

10. Назначить почерковедческую экспертизу записной книжки и листа с записями на корейском языке, приобщенных к уголовному делу в судебном заседании.

11. В связи с завершением судебного следствия и отсутствием в деле доказательств, подтверждающих виновность Моисеева в совершении преступления, до приговора суда изменить Моисееву меру пресечения на подписку о невыезде.

Все названные ходатайства судом были отклонены, как не имеющие значения для дела. Вместе с тем, суд приобщил к материалам уголовного дела ходатайство защиты об исключении многочисленных доказательств, полученных с нарушением закона.

Это ходатайство будет разрешаться судом одновременно с вынесением приговора и только тогда станет ясно исключит ли суд: полученные с нарушением закона первоначальные

- протоколы допросов Моисеева В.И.;

- протоколы обысков дома, в кабинете и на даче Моисеева В.И.;

обыска ЧСУ

- и изъятия т.н. вещественных доказательств- доклада, 4 фотографий, записной книжки,

- объяснения, полученных с грубым нарушением не только внутреннего законодательства, но и норм международного права;

- 7 конвертов,

- валюты,

- выписки из проекта приказа по АПНБ и личного дела Моисеева;

не верно зафиксированных следователями показаний свидетелей Д.Н.М., Т.М.Е., П., Б., Е., К., Т., М., уточненных в судебном заседании;

- списка на корейском языке на 8 листах;

- показаний Т.М.Е. на очной ставке;

- всех переводов документов с корейского на русский язык, сделанных военными переводчиками не знающими дипломатической специфики; документов,

- представленных в суде сотрудником ФСБ М.; характеризующих сведений, представленных спецслужбами РФ, которые противоречат свидетельским показаниям;

- всех заключений экспертиз по определению секретности, как полученных с нарушением закона;

- протоколы опознания Л. и Н. Моисеева и ЧСУ;

- все показания свидетеля И., поскольку свидетель не смог назвать источник своей осведомленности.

Можно с уверенностью утверждать, что в зависимости от положительного или отрицательного разрешения судом последнего ходатайства будет зависеть и окончательный результат рассмотрения всего дела.

Ю.Г. В ходе судебного следствия защитой и Моисеевым ВИ. были заявлены следующие ходатайства:

- о допросе новых свидетелей - жены Моисеева В.И., понятых, принимавших участие в производстве обыска в квартире Моисеева В.И. в ночь с 3 на 4 июля 1998 года, оперативного сотрудника ФСБ РФ П, сотрудников МИД РФ, работавших в посольстве РФ в Сеуле в 1992-1994 годах.,

- об истребовании из ФСБ РФ подлинных документов с которых ими были изготовлены тексты на корейском языке, приобщенные к уголовному делу,

- об истребовании материалов оперативно-технических мероприятий, данные из которых приобщены к уголовному делу в виде аналитических справок,

- о проведении перевода текстов на корейском языке гражданским переводчиком МИДа РФ или МГИМО,

- о проведении дактилоскопической экспертизы

- о приобщении документов, полученных из МИДа РФ

- о проведении экспертизы по определению степени секретности,

- о допросе эксперта МИДа РФ.

А были удовлетворены только ходатайства о допросе дополнительных свидетелей и приобщены документы МИДа РФ. И вопрос о полноте и всесторонности судебного следствия остается открытым.

А.Я. Суд имеет возможность не только исследовать представленные ему следствием доказательства, но и выйти за ограниченные следствием рамки для установления истины по делу.

Второе судебное слушание дела Моисеева ограничилось исследованием только доказательств уголовного дела и несмотря на процитированное определение Верховного суда не вышло за рамки первого судебного процесса. Как я уже говорил для полноты и объективности необходимо было бы истребовать из ФСБ подлинные документы, положенные в основу обвинения, осмотреть их в суде, провести экспертизу их подлинности, сделать новый перевод, а затем назначить и провести экспертизы по определению секретности сведений в межведомственной комиссии при Президенте РФ.

По моему мнению, защита сделала все необходимое для обоснования недопустимости собранных следствием доказательств, но оценку собранным доказательствам дает суд в приговоре и только из приговора будет ясно прислушался ли Мосгорсуд к мнению Верховного Суда РФ.

Ю.Г. Судебное следствие не получило ответа на все эти вопросы, и не может их получить в силу невиновности Моисеева, так как указанных обстоятельств не существовало никогда.

А.Я. В судебном заседании исследовались все доводы, показания, документы и др. доказательства представленные следствием. Анализ этих доказательств приводит к выводу

- о недоказанности шпионской деятельности Моисеева,

- буквально голословности утверждений следствия о вербовке Моисеева южнокорейской разведкой, наличии шпионского задания, задержания Моисеева и ЧСУ с поличным, получения Моисеевым от АПНБ денежного вознаграждения в конвертах корейского посольства, обнаружении ФСБ документов, подтверждающих шпионскую деятельность Моисеева, а в целом, об отсутствии в действиях Моисеева состава какого-либо преступления.

Большинство из доказательств следствия получено с нарушением закона, что вызвало ходатайства об их исключении.

Однако, пока нет приговора суда нет уверенности в том как суд отреагирует на явные нарушения закона и фальсификации доказательств, допущенных следствием.

Во всяком случае мы убеждены, что в суде доказано отсутствие секретных сведений в докладе Моисеева, открыто прочитанном на семинаре в институте, что валюта обнаруженная у Моисеева была им заработана в зарубежных командировках, что подтверждено в суде сведениями из МИДа; а документы о принадлежности Моисеева к АПНБ в действительности были смонтированы сотрудниками ФСБ и не могут быть признанными доказательствами.

По мнению защиты в суде не установлено доказательств, которые бы отвечали требованиям допустимости и которые можно было бы положить в основу обвинительного приговора.

Ю.Г. В отношении доклада Моисеева, который был изъят во время незаконного обыска дипломата Чо Сон У в уголовном деле имеется постановление о прекращении уголовного преследования Моисеева по документам обнаруженным у него дома, а изъятый доклад находился в его документах и исследовался следствием, описан и распечатан. То есть следствие само себя высекло.

Не установлено ни одного факта получения денежных средств Моисеевым от Чо Сон У или другого какого-либо дипломата.

В деле нет доказательств которые были бы законны, все доказательства представленные следствием или получены следствием с нарушением закона, или просто фальсифицированы.

К.М. Я хочу сказать только об одной детали: о присутствии на обыске у Моисеева в качестве понятых сотрудников ФСБ. Здесь зависимость понятых от органа расследования очевидна, она не вызывает сомнения, как не вызывает сомнения и то, что приглашение в качестве понятых этих лиц противоречит ст.135 УПК РСФСР, предписывающей, что в качестве понятых могут быть вызваны любые не заинтересованные по делу граждане)

Все доказательства, источник получения которых, достоверность, подлинность которых вызывает сомнение, должны быть исключены. Следует иметь в виду, что критической оценке должны подвергаться ксерокопии, смонтированные документы (любая ксерокопия не исключает монтажа) и тому подобное. О сумме тех доказательств, которые удалось изучить лично мне, я могу категорически заявить, что они виновность Моисеева не доказывают.

А.Я. Должен сказать, что в судебном заседании формально соблюдался принцип равенства сторон. Право защиты на участие в исследовании доказательств формально судом не нарушалось. Допуск к секретным сведениям, имеющимся в деле у защиты и прокурора был одинаковым.

Иное дело отношение суда к ходатайствам и заявлениям сторон. Если практически все ходатайства защиты отклонялись, то ходатайства прокурора, наоборот, практически все удовлетворялись.

Что касается подписки о неразглашении данных предварительного следствия. Такую подписку могут потребовать по любому делу.

По делу, в котором имеется государственная тайна отбирается иная подписка- обязательство о нераспространении доверенных сведений, составляющих государственную тайну. В соответствии с законом РФ " О государственной тайне" адвокату не могут отказать в участии в деле по мотивам отсутствия у него установленного допуска к секретным сведениям, но если адвокат откажется дать названное обязательство, его к делу не допустят.

Проблема тут в другом. По моему мнению, названная норма существенно ограничивает право на защиту. Необходимо требовать при даче подписки - обязательства, чтобы в этом документе конкретно были указаны секретные материалы, на которые наложен запрет на распространение, а остальные сведения адвокат, по моему мнению, волен распространять как ему заблагорассудиться и как того требуют задачи осуществления защиты.

Ю.Г. Ваш вопрос риторический, в нем содержится и ответ, равенства сторон нет, оно только декларировано.

К.М. Все дело в том, что 310 УК предусматривает уголовную ответственность за разглашение сведений после предупреждения о недопустимости разглашения.

Оскорбление суда уголовно наказуемо во всех случаях, а разглашение сведений предварительного следствия только в случае предупреждения.

Ст. 139 УПК позволяет именно следствию решать вопрос, когда и что в интересах следствия разглашать данные или не разглашать. Это прерогатива следствия!!!

Проблема в другом - в отсутствии состязательности процесса в неравенстве сторон при собирании доказательств, невозможности ведения защитником собственного следствия.

А.Я. Если говорить о частностях, то я и не давал подписку о неразглашении материалов предварительного следствия, т.к. вступил в дело только на стадии кассационного рассмотрения дела в ВС РФ, а затем в Мосгорсуде.

Мною давалось обязательство суду о неразглашении гостайны, к которой суд меня допустил. Лично я неоднократно выступал не только в суде, но и в средствах массовой информации и оперировал теми сведениями, которые были изложены в первом приговоре суда.

В судебном заседании я использую всю информацию, в том числе и секретную по уголовному делу. Таким образом, мною не используется открыто только информация, которую следствие и суд считают секретной.

Продолжая участвовать в судебном заседании я добиваюсь признания этой информации не секретной и одновременно оправдания Моисеева.

Ю.Г. Существует много способов давления государства на участников судебного процесса, а указанный способ - это давление на адвоката. Существуют прецеденты в Москве, когда адвокатов привлекали к уголовной ответственности и даже арестовывали, и это очень большой и больной вопрос для адвокатского содружества.

К.М. Полное закрытие судебного заседания я считаю не соответствующим целям и задачам ограничений, предусмотренных ст.6 Европейской конвенции.

В любом деле бывают обстоятельства, которые не имеют к государственной тайне никакого отношения. Так, не могут быть предметом государственной тайны и соответственно закрытого судебного заседания вопросы, связанные с нарушениями, допущенными в период предварительного следствия, и в целом нарушения прав человека.

Эти вопросы, возможно, хотело бы засекретить обвинения или орган расследования, но суд, независимый и беспристрастный суд!! (по требованию подсудимого и его защиты) должен быть заинтересован в публичном слушании этой части процесса. В противном случае цель закрытия судебного заседания заключается именно в том, чтобы засекретить факты нарушения прав человека, что противоречит и закону о гостайне и конституционной защите прав человека.

Такая подписка, разумеется, не предусмотрена законом. Я даже довольна, что таковую подписку у адвокатов отбирали, поскольку для дела Моисеева я вижу перспективу Европейского Суда и отобрание подобного рода подписок облегчают мою задачу доказывания нарушения ст.6 - несправедливости судебного разбирательства, оказания незаконного давления на защиту, отсутствия равенства возможностей и прав сторон.

К.М. Действительно, в июне 2000 г. нашим Центром был заполнен формуляр Жалобы в Европейский Суд по правам человека от имени Моисеева. Мы ожидали лишь решения кассационной инстанции, после чего формуляр должен был быть отправлен в Страсбург. Однако Верховный суд приговор по делу отменил и Жалобы осталась неотправленной.

Решение о направлении жалобы в Страсбург в настоящее время было принято женой самостоятельно, но после нашего разъяснения о том, что в ряде случаев согласно процедуре Европейского суда допускается обращение по поводу нарушения прав человека до принятия окончательного судебного решения, когда речь идет о невосполнимых нарушениях и невосстановимых правах, когда есть непосредственная угроза жизни человека.

Жена Моисеева - Наталия Михайловна - склонна считать, что таковая угроза существует.

Относительно моих надежд на объективное рассмотрение дела Моисеева следует сказать, что не будучи в судебном заседании я не имею возможности составить полного представления, однако мои прогнозы весьма пессимистичны, во-первых, потому что мне уже известно, что большинство ходатайств Моисеева судом отклонено, и, во-вторых, к сожалению, наш уголовно- процессуальный закон и в особенности правоприменительная практика далеки от критериев справедливого судебного разбирательства, закрепленных ст.6 Европейской конвенции по правам человека.

А.Я. Если суд вынесет обвинительный приговор, основываясь на собранных следствием доказательствах, то я уверен, что такой приговор будет отменен в кассационном порядке.

Ю.Г.У меня нет иллюзий относительно будущего приговора, ситуация повторяется как и год назад, когда не доказав обвинение, Моисеева осудили на 12 лет, переписав в урезанном виде обвинительное заключение. Если только суд начнет анализировать материалы уголовного дела, то обвинение сразу же рассыпится, а суд делать этого я предполагаю не будет.

А.Я. С Валентином Ивановичем у защиты сложились не формальные отношения. Хорошего человека нельзя оставлять в трудную минуту, тем более когда он страдает не заслуженно. Мы сделаем все от нас зависящее чтобы добиться его освобождения.

Ю.Г. Я обещал Валентину Ивановичу защищать его во всех инстанциях и в дальнейшем не намерен изменять своим обязательствам.

К.М. Безусловно да, в том случае, если мне позволит мое состояние после перенесенной в этом году травмы позвоночника.

СОДЕРЖАНИЕ | В начало страницы