|
| Содержание |
Андрей Островский
"Владивосток", 2 февраля 1999 года
Старые истины, как известно, не ветшают - даже от частого употребления. Больше двухсот лет назад французский философ Вольтер сформулировал следующую мысль: "Ваше мнение мне глубоко противно, но за ваше право его свободно высказывать я готов отдать собственную жизнь". Впоследствии этот постулат лег в основу принципов свободы мнений и свободы печати, гарантируемых всеми цивилизованными государствами. Последние 10 лет и нашим тоже.
К чему это я? Да к той ситуации, что сложилась в последнее время вокруг процесса по делу Григория Пасько. Не буду вдаваться в перипетии этого дела, тем более что внимание, уделяемое ему средствами массовой информации - и местными, и центральными, и зарубежными, - беспрецедентно, и читатель отлично представляет себе, о чем идет речь. Но есть вещи, которые в суете могут остаться незамеченными. Не замечать их, однако, нельзя.
В последнее время адвокаты Григория Пасько сделали ряд заявлений, суть которых сводится к тому, что противоположная сторона - читай, представители ФСБ во Владивостоке и в Москве - перешла в пропагандистское наступление, организовала серию газетных публикаций, где обвиняет подсудимого в шпионаже и, таким образом, оказывает давление на суд. В качестве одного из примеров приводится и опубликованное на минувшей неделе в нашей газете интервью с начальником УФСБ по Тихоокеанскому флоту капитаном 1-го ранга Николаем Соцковым; в этом интервью
Здесь необходимо сделать некоторое отступление. Искренне и однозначно хочу сказать, что, как и большинство журналистов, нахожусь целиком на стороне Пасько и его адвокатов. Думаю, что сотрудники, которые в силу особенности их службы предпочитают ходить в штатском, если и не сфабриковали это дело как таковое, то уж во всяком случае пытаются выудить максимум возможного (внеочередные звания, возможности карьерного роста и т. д.) из ситуации, которая на самом деле гроша ломаного не стоит. Смею думать, что имею право на такое утверждение, основываясь на собственном опыте и на собственных публикациях в нашей же газете - к примеру, о "деле", которое местное УФСБ вело против одного из руководителей дальневосточной академической науки, или о подобном "деле" против приморского фотографа, имеющего мировое имя. (К слову, после одной из тех публикаций мне позвонил представитель местного УФСБ и сказал: "Мы будем подавать на вас в суд за нанесение морального ущерба". Ему был ответ: "Счастлив, что наши с вами отношения будут выясняться в судебном присутствии, а не в камере пыток". Суда не было.)
Как бы там ни было, но принципы газеты "Владивосток" ясны и однозначны. Чью бы позицию в означенном конфликте мы ни поддерживали (хотя бы и в силу корпоративной солидарности), считаем, что обе стороны в равной степени имеют право на высказывание своих мнений. Потому что, будучи журналистами, начинавшими еще во времена партийной дисциплины, отдаем себе отчет в действии простого механизма: если сегодня мы
Вот почему нам кажется принципиальным, чтобы об этом не забывали адвокаты, ведущие дело, прямо связанное с газетной работой, а значит - с реализацией пресловутой свободы слова. Мы - одной крови и делаем одно дело. Но давайте делать его чистыми руками.