Содержание

Маша Гессен
Итоги, N 5, 10 февраля 1998 года

Два капитана

Экологи поневоле скорее напоминают литературных героев - Чука и Гека

    ВСЕ КАК В КИНО: АРЕСТ, НОЧНОЙ обыск, шпионаж в пользу Японии... Молодая красивая женщина, принимая меня на кухне, выразительно указывает на потолок. Пишет на листочке: "Приготовьте список вопросов для Гриши, я на свидании ему их задам". Галина Морозова-жена тридцатипятилетнего Григория Пасько, военного журналиста, капитана второго ранга, уже больше двух месяцев находящегося в заключении под следствием по обвинению в государственной измене.

    Часть первая. Капитан Пасько

    В следственный изолятор приходят затемно и ждут, поставив тяжелые сумки на землю. В предбанник запускают около семи. Одной из первых появляется лотошница. Она раскладывает товар на облупленном зеленом столе: туалетная бумага, зубные щетки, тетради, конверты, ручки, станки для бритья, бежевые и голубые носовые платки, зубная паста, мыло "Ландыш" и "Сирень", крем для рук "Велюр". Напротив, на таком же зеленом столе, женщины начинают пересыпать чай, лапшу, порошковое пюре в полиэтиленовые пакеты, выдавливают в пакеты кетчуп: коробки и бутылки в передачах не разрешаются. К девяти комната заполняется до отказа. Пахнет соленьями, потом и духами передачами, усталостью, предстоящей встречей. Раз в час восемь женщин вызывают на встречу с родными. В третьей партии, около 11 часов, проходит Галина.
    Спустя часа полтора она разворачивает передо мной мелко исписанный листочек. Теперь ко всем услышанным мною историям про арест Григория Пасько от его жены, следователя, адвокатов, знакомых, а также людей, по разным причинам не желающих афишировать свое имя и положение. прибавляется и его собственная. Самое странное, что все эти версии мало отличаются друг от друга.
    13 ноября прошлого года Григорий Пасько, редактор отдела боевой подготовки газеты Тихоокеанского флота "Боевая вахта", улетал в Японию в командировку -искать захоронения российских солдат. При таможенном досмотре у Пасько отобрали ряд документов. Поздно вечером 20 ноября Галина Морозова возвращалась домой с курсов вождения. У подъезда ее ждала группа мужчин. Один из них показал ей постановление о проведении обыска в ее квартире и сообщил, что Григорий Пасько задержан в аэропорту по обвинению в государственной измене.
    Обыск продолжался до утра. Как утверждают Галина Морозова и адвокаты Пасько, проводился он со множеством нарушений. Морозова уверена, например, что вместо понятых следователь в приказном порядке привел двух матросов срочной службы; следователь ФСБ Александр Егоркин уточняет, что понятыми были мичманы. Так или иначе, уже около 5 утра, когда ночные гости уходили, унося с собой ворох бумаг и системный блок компьютера, она написала в протоколе обыска, что не могла уследить за всеми проводящими обыск в ее трехкомнатной квартире и что обыскивающих было не пятеро, как гласил протокол, а семеро.
    Спустя еще трое суток Григорию Пасько было предъявлено обвинение в государственной измене. Еще через несколько дней Пасько отказался давать показания. "Мы ему сказали, когда мы уже разобрались в этом вопросе: "Ты можешь не давать показаний", говорит Ярослав Герин, один из адвокатов капитана, добавляя. что за первую неделю Пасько успел дать показания, касающиеся документов, отобранных у него на таможне. Полной ясности, что именно представляли из себя эти бумаги, нет.
    По сведениям Ярослава Герина, Григорий Пасько собирался использовать документы для статьи в японскую газету "Асахи". Галина Морозова пояснила, что в газете "Асахи" работал приятель мужа, некий Тадаши Окано: журналисты познакомились пару лет назад, когда Окано приезжал во Владивосток с группой японских репортеров, а главный редактор "Боевой вахты" поручил Пасько развлечь японца.
    Сам Пасько сказал, что вез для Окано сувениры и подарки, а документы взял с собой, чтобы работать: "Тем более в Японии рабочий день заканчивается часа в четыре а что потом делать? " Материалы, как он говорит, касались сельского хозяйства в Приморье, готовности некоторых дальневосточных предприятий к утилизации атомных подводных лодок и жидких радиоактивных отходов, кроме того, он вез документы по реформированию армии и флота. По его утверждению, все бумаги были получены открытым путем, часть в управлении сельского хозяйства Приморского края, часть в Совете профсоюзов Приморского края.
    Все согласны, что на изъятых у Пасько бумагах не было ни грифа "секретно", ни даже "для служебного пользования". Однако следователь Егоркин сообщает, что следственная экспертиза уже установила, что "ряд документов содержат секретную информацию в военной области", в частности, отобранные на таможне документы, касавшиеся финансирования вооруженных сил и их реформы. Егоркин человек грамотный, знает, что закон о государственной тайне запрещает засекречивание информации в области экологии и сельского хозяйства, поэтому делает упор на информацию в военной области.
    Александр Егоркин чувствует себя намного увереннее, чем защитники Пасько. Импозантный мужчина в сером в черную крапинку пиджаке и черной в белую крапинку рубашке, из правого манжета которой выглядывает серый проводок, удачно гармонирующий с общей черно-белой, серо-черной гаммой.Егоркин говорит спокойно, мягким баритоном: "Мы с ним (Пасько. "Итоги") встречаемся пару раз в неделю. Я ведь должен ему объяснять, почему ему выгодно давать показания. Возможно, он утверждает, что на него оказывается давление".
    Возможно. Как сообщил нам Пасько, кроме Егоркина, к нему наведываются и другие члены следственной бригады (состоящей, по нашим данным, из 18 человек). Один из них, по словам Пасько, угрожал ему, приговаривая, что "мертвый журналист -это лучший журналист".
    Адвокаты Пасько, уже обжаловавшие все, что сочли возможным, осваивают правозащитную риторику. "Обратно же нарушены его права", констатирует Ярослав Герин, перечисляя допущенные следствием нарушения. Но, как и следовало ожидать, все попытки адвокатов добиться прекращения дела и освобождения Григория Пасько заканчиваются ничем. А значит, вероятно, в конце этого года им придется убеждать военный суд, что капитан Пасько не совершал государственной измены. И хотя судя по всему это так и есть, рассчитывать на успех защите не приходится похоже, Григорий Пасько действительно совершал те действия, на которых основано обвинение. Но то, что ФСБ сочло их государственной изменой, должно напугать любого журналиста.
    На первый взгляд немногочисленные аргументы адвокатов Пасько кажутся вескими. Во-первых, утверждают они, капитан не разглашал сведений, почерпнутых из документов с грифом секретности. Во-вторых, самая значительная часть его профессиональной деятельности касалась темы утилизации радиоактивных отходов и ядерных подводных лодок, то есть вопросов экологии, которые не могут быть засекречены. А в-третьих, следствие все никак не выяснит, на какую именно спецслужбу работал Пасько. а значит, он не работал ни на какую.
    Непоколебимый следователь Егоркин объясняет, что Пасько не обвиняется в сотрудничестве со спецслужбами: "Речь не идет о конкретной стране. На сегодняшний день мы установили, что он собирал сведения, составляющие государственную тайну, и передавал эти материалы представителям разных иностранных организаций. И ладно бы передавал он ими торговал, получал за это вознаграждение".
    Действительно, в статье 275 Уголовного кодекса "Государственная измена" -не указано, что обвиняемый должен работать на спецслужбу. Статья содержит необычайно емкую фразу: "...либо иное оказание помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской федерации..." Что такое "враждебная деятельность", в законе не прописано. В комментарии к УК, изданному под редакцией заместителя председателя Верховного суда Владимира Радченко, говорится, что "Враждебная деятельность охватывает разведывательно-подрывную деятельность и создание условий для ее проведения (...) провокацию международного или внутреннего вооруженного конфликта".
    "Любое недружественное слово может стать провокацией, комментирует знаменитый адвокат Генри Резник. Получается, что журналист должен прогнозировать, может ли это использоваться в ущерб Российской Федерации. А формула "иное оказание помощи" делает статью источником произвола".
    Защита стала выглядеть еще бледнее после того, как в декабре перед журналистами выступил начальник управления ФСБ по Тихоокеанскому флоту контр-адмирал Герман Угрюмов. Высокопоставленный особист упомянул, в частности, что человек может оказаться виновным в разглашении государственной тайны даже в том случае, если документы, фигурирующие в деле, не имели грифа секретности, но могли быть использованы в ущерб России. Вероятнее всего, на местном уровне военный суд с контр-адмиралом согласится.
    В чем дело
    Так что же все-таки такое сделал капитан Пасько? Его адвокаты и коллеги утверждают, что он допек флотское начальство репортажами об утилизации ядерных подлодок и в особенности жидких радиоактивных отходов, о том, как их сливают в море или притворяются, что перерабатывают на приморских военных заводах. Кроме того, говорят защитники и коллеги, Пасько опубликовал несколько статей об инциденте в 1987 году, когда во время учений на Тихоокеанском флоте был подбит эсминец "Муссон" и погибли 39 человек.
    Галина дает мне огромный том публикаций: Пасько был необычайно плодовит, года за три у него вышло больше сотни статей. Если читать все подряд, создается впечатление о Пасько как об очень талантливом и чрезвычайно информированном человеке, не слишком обремененном соображениями журналистской этики. В некоторых статьях он явно искажает истину: например, описывая в одной из приморских газет опыт покупки автомобиля в Японии, Пасько утверждает, что (делал это дабы сэкономить деньги на такси во время служебной командировки, хотя из статьи понятно, что он просто задался целью купить себе машину. Мелочь, конечно, но об излишней щепетильности это не свидетельствует.
    Григорий Пасько публиковался практически во всех приморских газетах, часто под псевдонимом: Павел Григорьев, Вадим Скрыплев, Серафим Епифанов, Борис Аскольдов. Многие статьи написаны от лица гражданского человека, возмущенного или озабоченного тем или иным событием на флоте, - опять-таки позиция с этической точки зрения уязвимая: журналисту не пристало умышленно искажать свое положение. Большинство статей, включая написанные под псевдонимом. основаны на материалах, полученных в ходе командировок от "Боевой вахты".
    Флотское начальство годами терпело такое поведение. Невозможно представить себе работника, предположим, отдела по связям с общественностью какой-нибудь частной компании, который рутинно поливает грязью хозяина на страницах разных изданий.
    В самоинтервью, опубликованном в "Боевой вахте" после ареста Пасько, ответственный редактор газеты капитан 1-го ранга Юрий Отекин сетует, что "в отдельные периоды на одну его публикацию в "Боевой вахте" приходилось до пяти публикаций в других изданиях. (...) При этом начальник отдела "БВ" не раз выдавал материалы, как принято говорить, с душком, подстраиваясь под тон и стиль того издания, в котором печатался". Однако никаких действенных мер для того чтобы
    как-то изменить поведение Пасько, его руководитель не предпринимал. А что касается мелких неприятностей, с которыми Пасько сталкивался на работе, то. по свидетельству коллег, они его только подстегивали. "Был момент некоторого злого удовольствия, что вот он преодолевает трудности. предполагает бывший сослуживец Александр Радушкевич, ныне заместитель главного редактора газеты "Новости". Когда все идет по накатанному, это не так интересно".
    Кажущееся безразличие командования к журналистским проступкам Пасько можно объяснить. По сведениям источников, близких к контрразведке Тихоокеанского флота, это ведомство "занималось" капитаном Пасько начиная с 1993 года. В том году Пасько получил строгий выговор от командующего флотом за то, что. находясь в командировке на танкере, сливавшем жидкие радиоактивные отходы в Японское море, заснял этот процесс на видеопленку, которую по возвращении без разрешения командования передал японской телекомпании "Эн-эйч-кей". (Вот вам и иностранная организация.) Вероятнее всего, внимание контрразведки Пасько привлек еще двумя годами раньше, когда напечатал в "Боевой вахте" заметку под названием "Как разведчик разведчику". Пафос статьи заключался в том, что разведки в СССР нет, хотя почти все журналисты работают на какую-нибудь разведку: "Говорю вам как разведчик разведчику. Президент Буш меня бы понял". Статья эта, по нашим сведениям, фигурирует в деле против него.
    Пока Пасько не слишком прижимали, сам он не торопился уходить из "Боевой вахты". Оно и понятно: как говорит Радушкевич, "человек имел доступ туда, где другому надо топтаться месяц, чтобы вот такую вот заметусеньку наскрести". По словам президента общественного фонда "Эко-Логос" Андрея Кубанина, среди журналистов и экологов Пасько пользовался репутацией "человека, который все знает". Объясняет Кубанин: "Вся проблема заключается в том, что, несмотря ни на какие законы, на военные объекты ни представители Госкомприроды, ни других уполномоченных органов не допускаются, так что эту проблему (утилизации радиоактивных отходов. "Итоги") мог поднять только человек изнутри". В 1995 году Кубанин и его коллеги задумали создать серию докладов о положении дел в области утилизации радиоактивных отходов на разных флотах -примерно за такой доклад впоследствии сел в тюрьму капитан Александр Никитин. Хотя доклада по Тихоокеанскому флоту так и не получилось, Кубанин несколько раз встречался с Пасько, обменивался с ним материалами. Вот и еще одна "иностранная организация" для ФСБ: фонд Кубанина существует за счет западных грантов. На вопрос о том, почему он не ушел из "Боевой вахты", которую явно давно "перерос", Пасько отвечает, что ему оставалось всего полтора года до пенсии. А на вопрос о том, не было ли для него этической проблемы в том, что он использовал свой уникальный доступ, чтобы писать в основном "на сторону", Пасько, насколько можно судить по нашему заочному интервью, отвечает полным непониманием. Впрочем, и его бывшие коллеги не видят в этом ничего предосудительного. "Он же не силой выбивал у тихоокеанского командования разрешение на командировки, говорит Александр Радушкевич. -Если есть товар и на товар есть покупатель, то это нормально".

    Часть вторая. Капитан Никитин

    "Я облазил все атомные отсеки всех подводных лодок Советского Союза, с гордостью заявляет еще один эколог поневоле отставной капитан Александр Никитин. На атомном флоте меня знала каждая собака". До 1992 года Никитин работал в Москве в инспекции ядерной безопасности атомных установок Минобороны. Когда и инспекция, и инспекторы вдруг остались без денег, Никитин уволился к 40 годам он уже дослужился до пенсии и переехал в Петербург, где у семьи жены была квартира. Устроился на работу в коммерческую фирму, занимавшуюся продажей автомобилей, и судя по всему тяжело переживал потерю социального статуса. "Собственно говоря, мне хотелось вернуться в свою профессиональную область, в сферу ядерной энергетики", -вспоминает Никитин. Как он рассказывает, жене пришло в голову, что человек с его знаниями может быть востребован за рубежом. Выбор остановили на Канаде: "там много ядерной энергетики и благоприятная иммиграционная политика".
    "Не смущало ли вас, что вы, по сути дела, искали покупателя информации и опыта, приобретенного за 23 года работы на засекреченном и пересекреченном ядерном флоте? " спрашиваю Никитина. "Тысячи людей у нас в стране занимаются этим, отвечает он. У меня логика была такова: если это государство выдало мне загранпаспорт, значит, оно мне позволило". А если загранпаспорт был выдан по ошибке, как впоследствии утверждали представители ФСБ? "А я тут при чем, если в государстве бардак? " Даже после того как фээсбэшники отобрали загранпаспорт, Никитин пытался добиться его возврата: "Я говорю: "Я-то тут при чем? Это ведь не я ошибся. Отдайте мне его".
    С юридической точки зрения позиция Никитина неуязвима: если он получил загранпаспорт, значит, был признан человеком, не обладающим секретными данными, то есть все последующие обвинения против него безосновательны. Но мои вопрос касался не юридической, а этической стороны дела: неужели Никитин не ощущал никакого дискомфорта, когда подыскивал себе новое место? Как и Пасько, Никитин вопроса не понимает: если у него был товар, на товар надо было найти покупателя. Удивительные вещи происходят, когда законы спроса и предложения пересекаются с менталитетом
    советского военного, у которого годы службы вытравили чувство личной ответственности. Два капитана начинают больше напоминать двух других литературных героев Чука и Гека, считавших, что, пока их никто не поймал, проступка как бы и не было. И государство ведет себя соответственно: как родитель, разъяренный собственной неспособностью воспитать своих детей, оно порет их и ставит в угол, то есть натравляет на них ФСБ.
    События в деле Никитина хорошо известны. В октябре 1995 года, в день, когда Александр Никитин вернулся с собеседования в канадском посольстве, где он узнал, что ему с семьей разрешен въезд в Канаду на постоянное жительство, сотрудники ФСБ провели обыск на его квартире, затем всю ночь допрашивали самого Никитина. Как выяснилось, в тот же день прошли обыски в Мурманске, Северодвинске и Санкт-Петербурге в офисах норвежской экологической организации "Беллуна" и на квартирах ее сотрудников. Как раз в это время Никитин вместе с пятью сотрудниками "Беллуны" русскими и норвежцами закончил работу над докладом о ядерной безопасности на Северном флоте. В феврале 1996 года в связи с этим докладом Никитин был арестован по обвинению в государственной измене путем шпионажа. Он просидел 10 месяцев, прежде чем его адвокаты добились изменения меры
    пресечения на подписку о невыезде.
    Сегодня Александр Никитин, все еще невыездной, знакомится с материалами своего дела: каждый день он ходит в здание ФСБ, где ему выдают один из 20 "его" томов. Его адвокаты, как и он сам. рассчитывают на победу в суде. Вероятно, у них есть на это основания: Никитина защищают Генри Резник и Юрий Шмидт возможно, лучшие адвокаты страны: Генеральная прокуратура обнаружила массу нарушений, допущенных в ходе следствия: обвинение, основанное на информации. которая давно уже ни для кого не секрет, скорее всего, развалится на суде.
    Григорию Пасько повезло меньше. У него нет ни именитых и опытных адвокатов, ни - пока во всяком случае - международной поддержки. Кроме того. на момент ареста он все еще служил в Вооруженных Силах, что, конечно, осложнит работу защиты. Однако если у ФСБ за пазухой нет каких-то более конкретных доказательств его вины, можно ожидать, что обвинение в государственной измене не выдержит рассмотрения Верховным судом. Правда, к тому времени, как дело дойдет до высшей судебной инстанции, капитан Пасько отсидит уже пару-тройку лет.
    В конечном счете какая ФСБ разница, развалится обвинение или нет? Обоих капитанов можно будет считать основательно выпоротыми.