| Журнал "Индекс" | | Дело Эдуарда Лимонова |
Эдуард Лимонов: "Путин будет править столько, сколько захочет"
Интервью с Э.Лимоновым
опубликовано в
В начале осени в питерском издательстве "Лимбус Пресс" вышли воспоминания Эдуарда Лимонова "Книга мертвых". Воспоминания - литературные, личные, политические и иные, - посвящены, в основном, людям, уже ушедшим из жизни. Отсюда название. Самого автора несколько месяцев не было в столице, несмотря на выход новой книги или регулярное появление его колонок в газете "Лимонка" - органе Национал-большевистской партии (НБП), председателем которой он является. Лимонов появился в Москве на несколько дней лишь в конце октября - с "новым" лицом, отрастив бороду, - подписывал книги в московских магазинах, а заодно дал нам интервью, рассказав о книге, своей сегодняшней деятельности и ближайших литературных и политических планах.
- Зачем вы отрастили бороду? Для конспирации?
- Легче жить. Узнают меньше. Я один раз - в апреле - уже отрастил бороду. Потом, правда, сбрил. А потом вдруг нашел в этом нечто новое для себя. Мне нравиться - появилось что-то дополнительное, мудрость некая в лице. Говорят, что похож на китайского философа. Пожалуй, теперь уже и не сбрею.
- Касаемо узнаваемости - в книге своей вы приводите рассуждения Энди Уорхола - о толпе и личности, о том, что "некоторые люди тратят целые жизни, думая об определенной известной персоне". Его это тревожило - вас, видимо, тоже? Скажем, вы пишите, что не выходите на улицу без охранника.
- Практически, да - с сентября 1996 года. После нападения на меня на память остались трещины в глазном яблоке - я их ежедневно вижу поневоле, никуда не денешься. Поэтому начинаешь оберегаться. Трещины, кстати, на обоих глазах - и это навсегда. Потом был взрыв в 1997 году штаба партии - и до сих пор "авторы" его не найдены.
- Дело закрыто?
- Дело, по-моему, не закрыто, но, как все российские "дела", оно никуда не ведет. Одно время нам пытались внушить, что нас взорвало РНЕ, потом еще какой-то бред (якобы какие-то комсомольцы)... Никогда не знаешь, может быть, в каком-то старом или новом деле вскроются следы "нашего" взрыва. Скорее всего, нас просто хотели напугать спецслужбы.
- Пару лет назад ваши сегодняшние издатели - "Лимбус Пресс", собрались напечатать на русском "Сатанинские стихи" Салмана Рушди. Тогда несколько организаций - в том числе и НБП - выступили резко против.
- Я уж не помню, что мы конкретно по этому поводу писали, но я присутствовал на пресс-конференции мусульманских деятелей, посвященной предполагаемой публикации, мы выступали. Ну и что? Я и сегодня стою на той же позиции. Может быть и под нашим давлением, "Лимбус Пресс" издавать книгу не стал - зачем? Это не настолько интересное культурное явление, чтобы бросать вызов 20-милиионному мусульманскому населению России. Книгу я читал по-английски. Она никакая. Так что нелепая была затея.
- Так нормально, что вы теперь чуть ли не главный автор хулимого вами прежде издательства?
- Ну я ж не оспаривал всю их издательскую деятельность. Оспаривал конкретный факт. Если бы они только и специализировались на публикации антиисламских книг - может, я и не имел бы с ними дела.
- Из вашей книги мне показалось, что вы лишь к крайне немногим из ваших героев хорошо относитесь. Из 1960-х годов, пожалуй, только к Евгению Кропивницкому - чуть ли не с нежностью пишете про него. Из людей новых - только к соратникам по партии. Да и то не ко всем. Так ли это?
- Я считаю, что вы тотально не правы. Недавно, ориентируясь на рецензии в газетах, я взял и посмотрел - действительно ли это так зло написано. Абсолютно отрицательное отношение только к нескольким героям. Да и я виноват - сам делал аннотацию к книге, где не удержался и написал "по-настоящему злобная книга". Но если разобраться - нет.
Я вот даже выписал - не для нашей беседы, а так, для себя: к кому хорошо отношусь в книге. И в жизни. Отличное, просто сентиментальное отношение к массе совсем простых, никому неизвестных людей, которые помогали мне выжить и в Америке, и в России. Там, например, упоминаются Леонид Колмогор, Ян Злобин... С удовольствием я вспоминаю графиню Жаклин де Гито. А еще там есть Сергей Курёхин, Костя Локотков (охранник Лимонова, погибший при невыясненных обстоятельствах весной 1999 года. - А.В.), Аркан, комбат Костенко, или, скажем, Марья Васильевна Розанова - по-моему, у меня очень доброе к ней отношение. Более дистанцированное отношение, предположим, к Лиле Брик. Несколько, чуть-чуть, высокомерное - к Володе Алейникову, хотя тоже хорошее. К Игорю Ворошилову - великолепное. Как и к моей бывшей жене Анне Рубинштейн, к Татьяне Яковлевой, к Юре Егорову. Жан-Эдерну Аллиеру, директору "L'Idiot International", посвящена целая глава. Там и многие другие.
И, в общем, скорее отрицательное к Иосифу Бродскому, Анатолию Звереву, Вене Ерофееву, ну, еще к Губанову, Сальвадору Дали, Аллену Гинсбергу. К Ростроповичу - истинно плохое.
- Но про Леонида Губанова вы вроде бы не только плохое написали?
- Он был отвратительный тип, унижал ребят, там все сказано. Вел себя, как плохой такой урка где-нибудь в тюрьме, который всех гоняет и унижает. Хороший "смотрящий" действительно наводит в камере порядок - каждому достается по достоинствам, по тому, что он вносит в жизнь. А Губанов был несправедлив и поган. Хотя отношение мое к нему тоже разное. Есть один эпизод - когда он тихий, спокойный, непьющий, сидящий в квартире родителей, где он позднее и умер... В чем-то трагическая судьба. Я написал, мне кажется, легкую, но непростую книгу. И все оценки - не просто прихоть моего настроения, они складывались на протяжении этих по меньшей мере тридцати лет - а возможно и более того.
- А Бродский?
- Я отношусь к нему дифференцированно. Я упомянул несколько его стихотворений, которые хотел бы написать сам. Это уже очень высокая оценка! Значит, эти тексты соответствуют мне.
- Вы упоминаете еще "морщинистого Рейна", который, как известно, написал книжку "Мне скучно без Довлатова". А вы пишите, что вам стало "скучнее без Бродского".
- Ну, я не стремлюсь дать какую-то стройную вселенную. Рейн, действительно, морщинист, а без Бродского мне действительно скучно. Поскольку он тщательно себя скрывал - во всяком случае, от меня. Может быть, я продолжил бы с ним знакомство, хотя бы в те годы. Такое впечатление, что он что-то не договорил. По-моему, он был человек неискренний - у меня было впечатление, что он уходил, хотя часто хотел остаться; с тусовок уходил очень рано. Может, конечно, и правильно делал. Мне было интересно, как человек себя строит, а он явно себя построил.
Если бы я был просто обывателем, который наблюдает всех этих людей со стороны, я, может быть, был бы в гораздо большем восторге. А так как я всегда считал себя по меньшей мере равным им, и выше - по талантам, по чисто человеческой энергии, - у меня нет взгляда "снизу вверх" на кого-то. Поэтому мои воспоминания в известном смысле страдают - отсутствием пиетета. Они достаточно бесцеремонны.
Я пытался честно выразить свое отношение. Как я не считал Венедикта Ерофеева значительным явлением в культуре - так и не считаю. Меня вообще раздражает любовь толп... Скажем, к Булгакову. У нас везде этот Булгаков. А я считаю, что "Мастер и Маргарита" - достаточно посредственная книга. Она из той же области, что и "Наследник из Калькутты". Хотя обывателю, конечно, лестно, как его бутылка с постным маслом дьявольским образом возвеличивается в одной художественной ткани с великолепным Понтием Пилатом, с чертовщиной, трамваем и Аннушкой. Но я-то считаю это неразумной дурью. Точно так же есть еще одна якобы энциклопедия якобы русской жизни, крайне отвратительная - это "12 стульев". Гимн пошлости! Очень не люблю я и Зощенко... На самом деле Жданов был прав, когда выступил против Ахматовой и Зощенко. Он с удивительным вкусом выбрал две стоящие для того мишени. Пошлость Ахматовой: между будуаром и алтарем (это он еще мягко выразился!), - и Зощенко, который вроде бы сатирик - а на самом деле совершенно противоположное. Пошлым сделали сегодня даже Пушкина.
- А если б вы были на том же собрании - вы бы поддержали "заклеймление" Ахматовой и Зощенко?
- Я не говорю о том, что было тогда, в контексте той эпохи. Я говорю о моем сегодняшнем взгляде на это. По отношению к Ахматовой у меня всегда существовал гигантский протест. Я считал, что она недостаточно высокого уровня artist - скажем так. Когда я был молодым человеком, я не боялся думать на эти темы, но, может быть, не мог еще в деталях всего понять. Но сейчас, слава богу, понимаю. Это, кстати, возможная тема еще одной книги...
- Вы утверждаете, что и эту-то не очень хотели писать.
- Конечно. Но рад, что преодолел себя. Когда посмотрел ее уже в готовом виде, понял, что правильно сделал, написав всё это и именно в таком виде.
- На форзаце есть фрагмент рукописи. Вы что - от руки писали?
- Да, потому что у меня сломалась машинка - вернее не было для нее ленты. Жизнь у меня, кроме прочего, нестабильная - не такая, чтобы можно было обзаводиться разными технологическими приборами, компьютерами. Я вот последние пару месяцев жил в местах, где даже электричества нет. Не столь важно где - важно, что нет электричества.
- Стало быть, общественно-политическая деятельность не заслонила писательскую?
- Я делаю то, что делаю, и это не мешает мне взять и левой ногой написать книгу. Получилась она легкая, читать ее, я думаю, интересно. И вообще такой не было.
- В ларьке на Китай-городе я видел ее за 165 руб. В "Библио-Глобусе", кажется, 115...
- То, что в ларьках продают, это хороший знак. Но цена, конечно, дикая. Правда,
в книжных магазинах, где я подписывал книги, сами продавцы говорили, что она стабильно ежедневно продается. Это, по их, продавцов, мнению, тоже залог успеха.
- У вас вообще хорошие отношения были всегда с издателями?
- У меня было трудное начало. Но потом - во Франции, например, мне порой удавалось издавать по две книги в год - что почти невозможно для такого, как я, писателя-эмигранта. То есть, очевидно, книги по меньшей мере окупались. Я бы сказал, что у меня была даже интересная, счастливая издательская судьба. Мой первый издатель иностранный вообще был Жан-Жак Повер, чем я горжусь - это издатель-легенда. В 1980 году у Повера вышла моя первая книга на иностранном языке. В Америке меня издавали в Random House. И вообще меня стабильно печатали, до тех пор пока я не стал совсем уж политически некорректным, так что публиковать меня стало невозможно. Здесь меня, кстати, тоже некоторое время не очень-то печатали.
- Ну вот в "Вагриусе" у вас выходил большой трехтомник. Но, говорят, когда вы предложили еще один том, гонорар вас не устроил. И вы якобы сказали, что общаться с ними невозможно, что они "убийцы". Правда?
- Совершеннейшая правда! С литературной точки зрения все согласились - все редакторы сказали, что надо публиковать. В книгу должны были войти три моих романа. Но когда главный бухгалтер назвал мне сумму - 460 долларов, я спросил: "Вы серьезно?" Повернулся и ушел.
- Еще говорят, что вы собираетесь писать книгу про Анатолия Быкова.
- Да, я уже подписал договор с "Лимбусом". А с, ним, с Анатолием Петровичем, я виделся 26 сентября в Красноярске, и мы договорились. Правда, его после этого снова арестовали, но это не меняет сути дела.
- Он будет вам из тюрьмы что ли, звонить, рассказывать о себе?
- Я думаю, у него и без того забот хватает. Мы с ним беседовали достаточно долго, тогда, 26 сентября. И я попытаюсь написать честную книгу. Он человек крайне интересный, незаурядный, со всеми плюсами и минусами, герой, в известном смысле, нашего времени. И, в отличие от многих других богатых людей в нашей стране, человек, который заботиться о том, что о нем думают люди, и поэтому старается быть добрым. Конкретно добрым. Он все-таки не совсем обычный человек. Один факт: построил несколько храмов. Из них два православных, почему-то еще любавическую синагогу, а сейчас в Красноярске заканчивается строительство мечети. Кроме того, человек давал деньги на какие-то филологические конгрессы, госпитали, просто индивидуально - пенсионерам, кому угодно. Множество денег человек потратил на других! А скажите, кто еще помог у нас кому-то - причем своими деньгами?
- Вы давно знакомы? Книга - это ваша идея?
- Идея моя, а познакомились мы тогда же, когда и встретились, и говорили - в сентябре. Это будет книга о нем, откуда он вышел, кем стал. Меня больше всего вдохновляет взлет человека из маленького сибирского городка Назарова до владельца второго в мире по мощности алюминиевого комбината. У него - комбината - только годовой доход от 85 миллионов долларов.
- Все-таки Быков, на ваш взгляд, бандит?
- Это не есть предмет исследования. У нас столько наворовано в эти годы. К тому же я не аудитор, чтобы проверять счета компаний. Для меня это даже безразлично. Меня интересует его личность. Потому что - мало ли у нас богатых людей? Но они все неинтересны. Не вдохновляют. В них нет ничего человеческого. Что, скажем, можно написать о Зюганове (возьмем пример из другой области)? Но вот однажды я написал книжку про Жириновского ("Лимонов против Жириновского" - А.В.). В свое время он мне показался интересным именно в человеческом измерении.
- Не получится ли теперь "Лимонов слишком уж за Быкова" или все-таки "Лимонов против Быкова"?
- С Быковым я скорее солидаризируюсь - тем более, что он находится в тюрьме. И потом, мне близка его биография, я сам из какой-то Тьмутаракани, города Дзержинска бывшей Горьковской области, потом детство в рабочем поселке на окраине Харькова... У нас, я предполагаю, много общего в биографиях.
- Тем более, вас, судя по книгам, в том числе "Подростку Савенко", всегда тянуло к сильным людям (в том числе и бандитам).
- Все-таки насчет бандитов - это большое предположение. В той же Красноярской области за последние годы было ликвидировано 48 в кавычках бизнесменов, причастных к алюминиевому бизнесу, и 27 криминальных авторитетов. Если остановить любого человека на улице и спросить: "Тебе их жалко?", - человек скажет "Да ни хера! Абсолютно нет!" А вот Быков людям дает - он открывает конверты, ему много пишут (ну, конечно, он хотел произвести хорошее впечатление - а кто ж не хочет? - и он же не подделал эти письма, ему их при мне принесли), - и вот девочке, которая от рождения не может ходить, нужен какой-то специальный костюм, и это чего-то стоит. Просят помочь. У какой-то пенсионерки проблемы - тоже пишет. И таких людей масса. Именно к нему ведь обращаются - господа бога бесполезно просить, а к другому никому не достучишься. А Быков письма свои сам читает, несмотря на то, что ему их пришло 4000 за то время, пока он сидел в Венгрии. Понятно, что всегда в мире будет немало униженных и оскорбленных. И для тех, кто силен, дело чести хотя бы время от времени им помогать. Я, вы знаете, не сторонник капитализма вообще. Но мне приятно видеть, когда кого-то заботит собственное отражение в человеческом зеркале. Редко вообще бывает, когда кто-то чего-то дает. Я это сам прекрасно знаю.
- Вы будете еще общаться с Быковым?
- Я надеюсь, что это подброшенное ему обвинение снимут. Мне сказали, что его должны были арестовать за день до того, как арестовали: во вторник, а не в среду. Накануне была попытка. Он вышел из дому, а тот самый человек, якобы нанятый для убийства Цветомузыки, бросился к нему (его знает охрана Быкова, поэтому его пустили), и начал при всех совать эти самые часы и еще что-то. И кричать что-то типа: Толя, Толя, вот он, значит, я, и я убил Пашу. Тому есть масса свидетелей. Быков немедленно сориентировался и сразу сказал охране: уберите его отсюда. Пришлось "товарищам" мероприятие отложить. На следующее утро уже ввалились в офис и "нашли" те самые часы.
У каждой, кстати, спецслужбы есть свои - подобные - методы. Казахская служба безопасности подбрасывает бутылки с зажигательной смесью, как это было с редакцией газеты "XXI век". Нам, когда у нас была история с Михалковым, тоже подбросили бутылки с зажигательной смесью (обменялись, видно, опытом). Российские менты подбрасывают героин или патроны. Вот теперь решили часы попробовать. У каждой службы свой почерк - так же как у каждого преступника.
- А что вы думаете о срыве латвийскими властями концерта Егора Летова в Риге? Объективно, конечно, это работает только против них. Летов, кстати, вернулся к вам в партию?
- А он никогда и не уходил. Была в 1996 году ссора или, скорее, недопонимание. Но с тех пор все забыто. Я с ним вижусь, он время от времени публикуется в нашей газете. Его из-за этого и выдворили латвийские полицаи: у него партийный билет ╧4. Это пример того, в какой ужас повергла Латвию Национал-большевистская партия. Там они честнее, они пишут об этом, они боятся. Меня тоже однажды официально пыталось пригласить Латвийское телевидение. Я сразу сказал, что меня не пустят. Они подумали, что я преувеличиваю, попытались - но через две недели позвонили и сказали, что я прав, что я в черном списке латвийского департамента иммиграции.
- Партию все-таки зарегистрировали?
- Партия всегда была зарегистрирована. Вопрос в том, какая регистрация. Мы зарегистрированы как Межрегиональная организация Национал-большевистская партия, зарегистрированы в 36 регионах России. Это много. Но когда мы подали в 1998 году на регистрацию всероссийскую - нам немедленно отказали, потом отказали во второй раз, и совсем недавно, в сентябре, - в третий. Якобы нас проверяла московская прокуратура, а потом оказалось, что она нас все-таки не проверяла. Раньше были предлоги: программа не та. Мы поменяли, изложили всё в более мягкой форме, провели съезды. Теперь появились претензии к уставу, хотя их не было раньше, он два раза уже проходил - текст ведь тот же... Короче, это просто насилие. Министерство юстиции - репрессивная организация. Вообще нелепость: они дают разрешение участвовать или не участвовать партии, например, в выборах (а именно это дает всероссийская регистрация), и одновременно в ведении Министерства юстиции находятся лагеря и тюрьмы... Возникает вопрос: блин, а по какому праву эти грохающие сапогами товарищи что-то мне разрешают, какое они имеют отношение к политическим свободам? Это напоминает, как в книгах сороковых годах стояло в конце: "проверил майор такой-то". Майор! Что, ты Достоевского проверял? В любом случае у нас сегодня чудовищно несправедливая судебная система, страшная тюремная, и к ней еще прибавляется просто-напросто наглое Министерство юстиции.
Но здоровье партии от них не зависит. Мы работаем.
- Перспективы-то есть партийной работы?
- А вы обратитесь для интереса в ФСБ: за кем они наиболее пристально наблюдают, кем занимаются и кого хвалились разрушить в течение года. Вы поймете - у них есть только одно более важное направление, чем мы. Естественно, чеченское. В нашей партии сегодня рекордное количество отсидок. На нашем счету наглые акции, прокатившиеся по весной по западным посольствам. Севастопольская история - международный скандал, о котором здесь, на самом деле, мало писали, мало показывали. А силы, которые были вовлечены, того достойны. Даже министр иностранных дел Иванов ездил договариваться с Кучмой, чтобы наших ребят отпустили. Так что видите, какой масштаб. Но от наших СМИ ожидать нормального освещения политической ситуации не приходится.
- Сколько в партии членов?
- Тысяч семь-восемь. Конечно, немного, тем более, если сравнивать с фиктивной КПСС. Но сама организация такого формата - уже большая сила. Есть твердая связь региональных отделений с центром, к тому же партия радикальная, молодежная, объединяет людей практически призывного возраста. Конечно, она вызывает озабоченность. Ведь даже самые крупные преступные группировки - это 100 человек (столько бойцов было в лучшие времена в знаменитой Уралмашевской группировке).
У нас тираж "Лимонки" - 9-11 тысяч. Мы считаем, это мало. Но недавно кто-то из корреспондентов "Штерн" (был разговор) сказал, что это очень серьезно. У них в Германии для радикальной организации пара тысяч - огромный тираж. Так что западные товарищи понимают соотношение сил.
- А какая у партии цель?
- Как и у любой - как можно больше влиять на политику своей страны. Если когда-нибудь представиться возможность, влиять тотально. Чтобы изменить состояние дел в стране в лучшую сторону - как мы это понимаем. У нас есть своя программа, свои политические положения. Основное: мы считаем, что следует заменить политической класс в нашей стране, что сейчас мы имеем второе издание Совдепа, в котором все политические свободы сведены к нулю, и даже те небольшие завоевания, которые начались в эпоху Горбачева, - все они опошлены. У нас нет политики как таковой. И не будет. Вместо нее введено жесткое чиновничье управление. Все выборы в какой-то мере сфальсифицированы (начиная с 1995 года, наиболее честными, мне кажется, были выборы 1993 года), выбраны люди номенклатуры, они не отражают реального представительства. Страна не справилась со свалившимися на нее свободами. И в результате в борьбе "демократов" с "коммунистами" победили чиновники.
- Так что теперь можно сделать?
- Если бы меня спросили (не спросят!), я для начала обеспечил бы равную борьбу идей прежде всего на парламентском поле. Надо отменить всяческие рестрикции - политические партии не должны ни у кого спрашивать: можно ли им существовать? Сейчас у г-на Вешнякова есть проект. Предполагается еще более ужесточить регистрацию. Надо теперь не 5 тыс. членов, а 10 тыс., не менее 200 человек в каждой региональной организации. Они себя за полицейское управление что ли принимают?
А мы хотели бы видеть пусть разноцветный, крикливый и безумный, но реальный парламент; надо облегчить вхождение в парламент любых сил - и отмороженные демократы, и РНЕ, и мы, и кто угодно пусть высказывают свои идеи, пусть там борются политические позиции, и в результате из этого может родиться какое-то идеологическое большинство. Не из каменных тисков полицейско-чиновничьего государства, а из этого политического сброда. В этом, кстати, было в свое время наше спасение. Главное, дать свободную возможность высказаться, без всякого этого говна, обвинений кого в фашизме, кого в коммунизме. Ограничить возможность финансирования партий "откуда-то" из чьего-то непрозрачного кармана. Нужно убрать привилегии в политической жизни - а они сейчас расцветают под любыми предлогами. Всем дать равные возможности. Зачем делать работу за министерства - чем сейчас занимается Государственная дума? Существовали как-то раньше, и обходились без этого. У нас государство юное - и хотелось бы, чтобы на конкурентном парламентском поле разные идеи и разные политики, партии, научились сосуществовать, а потом, представая время от времени на выборах перед людьми, доказывали бы населению, чего они стоят.
- И что это даст?
- Я-то как раз считаю, что это уже ничего не даст. Все, что называется, проёбано, поезд ушел. Уже установилась неидеологическая система власти, назовем ее путинской, система престолонаследия. А вместо идеологии у Путина существует словарь. Словарь абсолютно гибкий, великолепный. Не он его создал, создавался он постепенно, но он им активно пользуется, и там есть всё на все случаи жизни. "Замочим в сортире" - удовлетворяет одних, - националистов, патриотов, всяких жидких коммунистов, часть военных. Если вы демократ, предприниматель, бизнесмен, пожалуйста, и для вас: "Россия не свернет с курса реформ!". Подлодка наебнулась, села на дно - да хоть двести подлодок. Объяснение есть: "Изношенность военного потенциала". Можно сидеть в Сочи и "управлять" страной вечно. И никто не будет уж очень озлоблен.
Ельцин поступал в известном смысле более радикально - он увольнял министров. А кого Путин уволил? Да это ему и не нужно. Потому что существует этот гибкий словарь, позволяющий скинуть ответственность даже не на кого-то, а на нечто. На изношенность потенциала, на какую-то дохлую ржавчину. На исторический контекст. Все же знают - мы бедная страна, все с этим согласны. Вся сегодняшняя "идеология" - этот словарь беспринципности, приспособленчества, он абсолютно никак не закреплен в окружающем мире, и потому он устраивает всех.
Теперь придется плясать от того, что есть. Выработалась, очень неприятно это осознавать, технология фальсификации выборов. Особенно ярко это проявилось в 1996 году. 1999 год тоже был чудовищным - как вышибали из предвыборной борьбы любые, неподходящие с точки зрения власти организации. Посему, к сожалению, с этим можно, по-моему, бороться только оружием. Теперь еще создался прецедент при выборах президента. Мы видели, как с декабря 1999 года, и даже, пожалуй, раньше, демонстрировался механизм передачи престолонаследия. Это очень опасная вещь. Старый царь берет любого попавшегося кого угодно - хоть из грязи, хоть из говна, - и делает его премьер-министром. Государственная дума, дабы спасти себя - Конституция у нас такая - вынуждена принять такого премьер-министра хоть с третьего голосования. Премьер-министр, конечно, появляется три-четыре месяца на всех телеэкранах - и все привыкают к нему как таковому. Позднее он буквально назначается наследником и в качестве и.о. еще месяца три болтается повсюду. К нему еще и еще привыкают. И потом бесчестным голосованием его "утверждают". На самом деле, это якобы простая операция, но такой "райх" можно действительно сделать тысячелетним - из наследников Ельцина, Путина, или кого там... Это против всех правил. И эта манипулятивная, как кто-то ее назвал, демократия должна быть уничтожена. Возможно, даже физически - потому что кто просто так от власти отказывается? Эта система глубоко ущербная, она обрекает нас на такое тоскливое и неталантливое существование. Как-то Жириновский сказал, что Путин будет править 11 лет. Я думаю, он будет править столько, сколько захочет. Но страну это безусловно будет подтачивать и губить. Никаких реальных сдвигов нет. Никуда.
Вот меня не было два месяца в Москве - я зашел в магазин и даже эти сраные окорочка - и те сейчас по 53 рубля. Они ж были по 40. Кто заметил это? Где?
- Моя мама, когда обсуждался в какой-то очередной раз бюджет, по поводу инфляции, в него "закладываемой", заметила: "Ха! Так сахар стоил в мае 9 рублей, сейчас по 19. Какие ж 7-10 или сколько там процентов инфляции в год?"
- Правильно. Я тоже наблюдателен, поскольку сам хожу в магазин. Это хитрая наёбка: постоянно всё привязывают к доллару, и каждый день, в газетах, по радио, по телевизору акцентируют, долбят, что доллар не растет. Это хитро и разумно. Это Герман Греф или Глеб Павловский, или кто-то другой из этих светлых голов, толстых ребят, придумал. Пасс фокусника отводит внимание от кармана. Раз - а в карман уже залезли!
Я думаю, это государство неисправимо. Раньше я говорил о революции скорее с позиций идеалистических. А сейчас иногда думаю об этом как об абсолютно неизбежной, жуткой, неприятной хирургической операции, без которой больной сдохнет. У нас именно такая ситуация.
Беседовал Александр Вознесенский
28.10.2000
Дело Эдуарда Лимонова. Содержание