Содержание

Председателю Военного суда ТОФ Савину В.П.

    Господин Председатель!

    Наш комитет был учрежден в июле 1998 года и на этот шаг нас вынудили деятельность следствия по обвинению Григория Пасько. Вопреки требованиям Закона и, возмущая чувство справедливости, следствие ни в малейшей степени не стремилось к установлению истины, а всеми силами выстраивало из полуправд и полуумолчаний мозаику обвинительного заключения.
     В настоящий момент все дело передано на рассмотрение Военного суда ТОФ.
     Даже человеку, не являющемуся специалистом в юриспруденции, ясно, что все обвинение удерживается от полного распада ссылками на заключение экспертизы, которая, по утверждению следствия, сочла каждый материал, фигурирующий в каждом эпизоде обвинения - материалом, содержащим государственную тайну.
     Все остальные попытки обвинительной стороны сделать из Григория Пасько государственного преступника, все нагромождения страшных фраз "по поручению представителей иностранных организаций - японской телерадиокорпорации "NHK" и японской газеты "Асахи симбун" - Такао Дзюн и Тадаши Окано обвиняемый собирал и хранил..." - все эти потуги следствия не выдерживают никакой критики хотя бы потому, что японская сторона получила убедительные официальные заверения в том, что никаких претензий к гражданам Япония, сотрудничавшим с Григорием Пасько, у российских правоохранительных органов нет.
     Ну а пассажи следствия на уровне "из корыстных побуждений" обвиняемый "литературно обработал собранные материалы" - эти словесные нагромождения можно пытаться прицепить к любому журналисту или писателю.
     Итак, основная нить, которой следствие "пришивает" обвиняемого к уголовному делу - это заключение экспертизы о наличии государственных тайн в материалах, изъятых следствием из архивов журналиста. Но и здесь обвиняющая сторона лукавит, представляя в большинстве эпизодов в качестве обвинения материалы, найденные в архиве Пасько, вместо статей журналиста, написанных на основе этих материалов. А ведь именно данные этих статей можно рассматривать, как разглашение неких сведений, а не данные материалов, которые никому не передавались и на основе которых писались статьи.
     И в отличие от обычных СМИ, статьи Пасько публиковались в газете "Боевая вахта", т.е. проходили установленное законом визирование со стороны главного редактора и военной цензуры. Тот факт, что у обвиняющей стороны нет ни малейших претензий ни к главному редактору газеты, ни к военному цензору самым убедительным образом демонстрирует - мягко сказать - недобросовестность следствия.
     А тот факт, что экспертиза, вопреки требованиям закона, проводилась инстанцией, являющейся подразделением обвиняющей стороны?!
     А заключение экспертизы, что все - несекретные по отдельности - материалы в совокупности - могут содержать сведения, составляющие государственную тайну?!.
     Все эти результаты экспертизы похожи на демонстрацию абсолютного пренебрежения к элементарным правилам логики и к требованиям законности.
     Однако именно на таком вот издевательском отношении к логике, к здравому смыслу и к требованиям справедливости основано все обвинение Григория Пасько.
     Единственный правомерный логический вывод, который можно сделать из многомесячных следственных усилий по этому делу - обвиняющая сторона, вопреки российскому законодательству, стремится любыми способами поставить под контроль ФСБ распространение экологически-значимой для общества информации.
     Именно этот вывод и вынудил нас к действиям, которые максимально привлекли внимание российской и международной общественности к делу Пасько. Экологические движения Европы и Америки, международные организации по защите прав человека, правительства европейских стран, администрация Белого Дома, Конгресс США, международные финансовые организации - внимательно следят за развитием этого дела.
     Даже в странах с давними традициями демократии бывают случаи, когда обвиняющая сторона любыми правдами и неправдами старается именно - обвинить. Но суд - это то место, где везде и всегда обязаны восстановить закон и справедливость.
     Именно с требованием справедливого суда и надеждой на него мы и обращаемся к вам.

7 октября 1998 года