Умер Лазарь Лазарев

Вот и все. Закончил свой земной путь последний из победителей, солдат того войска, которое было для меня олицетворением великой войны, великой вины, великой беды. Девятого мая этого года я уже не подниму телефонную трубку – некому звонить.

Лазарь оставался последним из тех, кому это было и важно и приятно, если не трубить в трубы и не надувать щеки. Когда-то, лет пятнадцать назад, да, именно пятнадцать – к пятидесятилетию победы – я взял у Лазарева интервью для «Свободы» не о военных стихах и прозе, о чем он наговорил и написал тома, не о друзьях по поколению и соседях по литературе, а о его личной войне, недолгой и жестокой, оставившей его на всю жизнь инвалидом, о чем нельзя было не догадаться – здоровался он с вами обезображенной рукою – и невозможно было не забыть об этом буквально через миг, настолько не придавал он этому значения. Он и воевал недолго – девятнадцатилетний еврей лейтенант Лазарь Шиндель – командир роты разведки, но успел вобрать в легкие тот воздух Отечественной войны, каким потом дышали все, кто стал и остался его другом, счастливый воздух справедливости творимого тобой и творящегося с вами, воздух, который потом десятилетиями вытравляли из их легких партия и правительство, вожди и прихвостни.

Этот, на всю жизнь застрявший в легких воздух войны сделал Лазаря незаурядным читателем, что и стало его главной литературной профессией. Все, что в зараженной войною, соблазненной победой стране было написано об этом великом и страшном времени, Лазарь Ильич пропустил через себя. И никак не случайно, что человек иного поколения, тоже посвятивший памяти о войне и ее людях всего себя, мой отец, считал Лазаря главным читчиком всего им написанного, совестливым судьей первых вариантов будущих повестей и романов. И есть прямая логика в том, что девять из десяти томов собрания сочинений, которые вышли после смерти Симонова, вышло под редакцией Л. Лазарева, а одиннадцатый и двенадцатый тома, дополнительные, были Лазарем составлены от и до, также как сведение в рукопись расшифровок надиктованной начерно книги «Глазами человека моего поколения». Это его вклад во всенародную память о Симонове. Они очень любили друг друга. И в последние отцовские годы – в конце семидесятых взаимная симпатия выросла в непоколебимое доверие дружбы.

Когда в две тысячи пятом году я снимал фильм, посвященный памяти отца, интервью с Лазарем значилось первой и главной его составной частью, а когда фильм был закончен, именно Лазарь был тем первым, чье мнение было важно услышать. И все полсотни лет нашего знакомства рядом с ним была его жена, Ная, учитель словесности, делившая с ним и литературное, и житейское, главная его ось, на которую были нанизаны все основные события жизни. И когда год назад Ная, негромко, как все что она делала, оставила Лазаря одного, жизнь потеряла свою ось, и Лазарь постарел сразу и уже навсегда.

Он умер как праведник, уснул и не проснулся, последний из ветеранов, лейтенант-наставник сводной роты поэтов и прозаиков великой войны.

Вечная ему память.

Алексей Симонов