Ян Шенкман

Необщее выражение

От советского менталитета досталось нам в наследство стремление причаститься к большинству, быть вместе, не выделяться. В коллективизме, конечно, нет ничего дурного. Плохо лишь то, что он часто становится прибежищем людей слабых, потерявших индивидуальность. В коллективе нет нужды принимать самостоятельные решения, брать на себя ответственность. Каждый там надежно защищен правотой большинства.

Пафосом коллективизма проникнута любая идеология. Вне массового сознания она попросту невозможна. Особенно в России, где общинные традиции всегда были очень сильны. Эти традиции и создали почву для чудовищных обобщений. Нас старательно убеждают в том, что мы похожи друг на друга, как две капли воды, и нужно нам в жизни примерно одно и то же. Общественное мнение, формируемое средствами массовой информации, властно диктует: все должны голосовать или бойкотировать выборы, все должны пить пепси или коллекционный коньяк. Все как один. Ужасно раздражает это словечко - "все". Хоть мне и по вкусу коллекционный коньяк, но лично я ничего никому не должен. А без меня народ неполный, как говорил Платонов. Заметим: не я без народа, а народ - без меня.

Любовь к обобщениям - первый признак тоталитаризма. Ведь человек в конечном счете и есть то, чем он отличается от других. Походка, интонация, родимые пятна... А если брать шире - пол, возраст, социальное положение. И, конечно, национальность.

Я хотел бы рассматривать национальность именно под этим углом зрения. Как цвет глаз или волос, как нормальную особенность человека, которая сопровождает его на протяжении жизни. Хочешь ты или нет, в этой стране или в любой другой, а останешься тем, кем появился на свет. Люди, остро реагирующие на то, что они не такие, как все, напоминают мне одного довлатовского героя, который при слове "еврей" лез драться. Он считал, что "еврей" - ругательство...

Откуда же такая тяга быть заодно со всеми, мимикрическое "мы" вместо обычного либерально-интеллигентского "они", обращенного к большинству? Эта мимикрия сознательно формируется. Например, с помощью средств массовой (по-настоящему массовой!) информации, поздравляющих всех москвичей с Рождеством, Пасхой и другими христианскими праздниками. А вот наш дворник Шарафутдинов не празднует Рождество, но и его взяли в свою компанию. Немудрено, что во время Рамадана (который вряд ли отметят все москвичи) у Шарафутдинова возникает неловкое чувство. Это чувство - изгойство.

Я не знаю, надо ли так же помпезно и всенародно, как православные, отмечать мусульманские, иудейские или буддистские праздники. Но ясно одно: государство целенаправленно создает религиозную и национальную доминанту. А потом страшно удивляется, откуда это у вполне нормальных людей предвзятое отношение к кавказцам, евреям, татарам и вообще не таким, как мы. Только ли из-за конкуренции на рынке труда?

Никто не удивляется почему-то визитам первых лиц государства в православные храмы. Государство и церковь - представители большинства. А вот евреи или, скажем, армяне - это уже нечто из ряда вон выходящее...

В советские времена страна поздравляла всех поголовно граждан с Первым мая, Седьмым ноября и другими партийными праздниками. Этим немудреным способом создавалась иллюзия общих ценностей, общего праздника. И ощущение аутсайдерства у тех, кто не разделяет господствующую идеологию. На лексиконе тоталитарного общества, в котором мы все еще продолжаем жить, аутсайдер - значит неполноценный...

К маргиналам, радикалам и аутсайдерам лично я отношусь спокойно. До тех пор, правда, пока они не пытаются навязать мне свои взгляды как единственно верные и не посягают на мою безопасность. В конце концов у каждого свои завороты. Один мой приятель, журналист-международник, держит дома змею. Поит ее молоком из гжельской миски, покупает кассеты с народной индийской музыкой. Зовут змею Варей. Когда приходят гости, Варю, чтоб не пугать людей, кладут в специальную плетенную сумку с отверстием для дыхания. И все довольны: змея, мой приятель и мы, хотя лично я змей не выношу на дух...

Фашизм не столь безобиден, как причуда моего друга. Агрессия в этой идеологии заложена изначально. Как и претензия на тотальную правоту. Открытых сторонников фашизма в России сейчас жалкая кучка. Это доказал хотя бы и недавний Русский марш. Информационного шума вокруг него было непропорционально много. А вышло на улицы, если верить официальной статистике, чуть больше тысячи человек. Среди них были, между прочим, и случайные люди. В условиях, когда политическая активность в стране сведена к минимуму (по сравнению с теми же девяностыми, не говоря уже о восьмидесятых), люди готовы примкнуть к любой альтернативной силе, к любому неофициальному общественному движению. Около 30% населения современной России - идеологически зависимы. Как наркоману доза, им необходимо регулярное проявление гражданской активности. Митинги, обсуждение прессы и телевидения, выборы и правозащитные акции. Но сегодня все это в прошлом. В прошлом самое главное - возможность и желание быть разными. Протест и гражданская активность канализированы. Направлены в одно-единственное русло. Один народ - одна власть. Либо ты "за", либо "против". В сущности, даже самые ярые оппоненты партии власти убеждены в том, что Россия - единая. Только им кажется, что она должна быть другой. Россия, между тем, разная. Народ - тем более.

Попутчиков у фашистов многие сотни тысяч. Их не в состоянии зафиксировать ни одна социологическая служба. Латентный фашизм, как любая латентная идеология, опаснее любых внешних проявлений, пускай даже и радикальных. Понятно же, что дело не в названии. Термин "фашизм" крепко скомпрометирован. Только законченный идиот и подлец может ассоциировать себя сегодня с бравым молодчиком в реглане, вскидывающим руку в нацистском приветствии. Впрочем, цивильная одежда и жестикуляция никому еще не мешали придерживаться нацистской идеологии.

Но ведь и антифашизм тоже скомпрометирован. Как всякий продукт официозной пропаганды. Слишком часто его используют в политических подтасовках, в грязной игре. Чужой теперь - фашист по определению, будь он даже самых демократических взглядов. Отсюда и абсурдные ярлыки последнего времени: "либеральный фашизм", "гламурный фашизм"...

Выстроенное в вертикаль общество стремительно радикализируется. По-другому и быть не может. Но в первую очередь это вина самого общества и лишь потом власти. Именно отсутствие внятной самоидентификации и толкает нас к радикалам. Туда, где все уже сформулировано, решено и обобщено. Потерявшие индивидуальность люди очень внушаемы. Убедить их в том, что всему виной инородцы, - элементарная задача для грамотного политика. Разделение мира на своих и чужих, стремление унифицировать свой ареал проживания и, как следствие, ксенофобия - слишком древние, въевшиеся в гены традиции. Им трудно сопротивляться, поддаться проще.

Будучи в Эстонии, я слышал, как одна продавщица говорила другой про не по-нашему одетого молчаливого человека: "Смотри, иностранец, - в смысле эстонец". Хотя дело было прямо наоборот - иностранкой в данном случае была сама продавщица. Впрочем, это ее совсем не смущало...

Своеобразное, мягко говоря, отношение к тем, кто на нас непохож, рождает комплексы: хочется мимикрировать, спрятаться, слиться с большинством и забыть, кто ты такой. Но как ни мимикрируй, лица не скроешь. Бить в случае чего будут по нему, не по паспорту. И если, не дай бог, дело действительно дойдет до рукоприкладства - хочется, чтобы это лицо имело необщее выражение. Обидно получать по морде за просто так.