Кристина Трухан

Репутация сегодня: быть или не быть?

К. Трухан - студентка факультета истории искусств РГГУ.

Отведенное нам время, как правило, нас же и не устраивает. С дружным возгласом "о времена, о нравы!" работяги и интеллигенция, пенсионеры и военные сливаются в экстазе. Разумеется, и деревья прежде были большими, и люди - приветливей, и калорийная булочка стоила девять копеек. А уж как прекрасен был век девятнадцатый, и не передать! Обычные ностальгические враки. Мы ведь, как говорил Чехов, любим вспоминать, но не жить. Многое за давностью лет окрашивается для нас в розово-безмятежные тона. Спасительное свойство избирательной памяти. Находятся ныне и певцы коммунального быта, и поклонники семидесятых. Особенно забавно, когда об этом толкуют люди образованные и вроде бы неглупые...

К чему это предисловие? Все просто. Наше время перманентно хают как циничное и безбожное, мол, ничего святого не осталось. Вот и репутация кажется ненужной роскошью, фамильными драгоценностями, которые некуда надеть... Будь проще, тащи, что плохо лежит, и люди к тебе потянутся. Побивание каменьями маловероятно, разве что кому дорожку перейдете.

Ан нет, господа хорошие. Оглянитесь по сторонам. Твердынь осталось не так уж мало. Репутацией продолжают щеголять МГУ, Ленинка, наши фигуристы, черный хлеб и икра. Перечень неоднородный, соглашусь, но ведь и список неполный, продолжить его не составит труда. Значит, живо-таки, согласно словарю, создавшееся общее мнение о чьих-либо достоинствах или недостатках? Еще как! И в булочную, если, конечно, не устали, вы идете в ту, где хлеб продают качественный. Чем не репутация? Или, прослышав про хорошего зубодера или цирюльника, спешите записать заветный телефон.

Доброе имя все еще в цене, ибо репутация - вопрос доверия. Люди постоянно нуждаются в точке опоры, устоях, твердой почве под ногами. Правда, в основном народ цепляется за малое, утилитарное. В этой палатке обсчитывают, а в той - нет, квартира по-прежнему предел мечтаний, альфа и омега и т. д.

Другими словами, репутация и ныне функционирует, только сфера ее влияния более локальна. И это понятно. Общество раздробилось на такие микрогруппы, что о единых авторитетах говорить приходится редко. Когда-то нас принудили "подсесть" на его величество доллар, сейчас разубеждают. У. е. ежедневно куда-то заваливается, как родной алкаш.

Впрочем, не все так трагично. Доверием преимущественно все же пользуются и объекты прошлого, как то: Эрмитаж, московские театры, торговая марка "Диор", Елисеевский магазин или библиотечный консультант.

В чем причина? Да профессиональны они и прошли проверку временем на прочность. Их судьба конвертировалась в репутацию. Заслужили, простите за пафос.

Впрочем, все равно из игры в общие идеалы часто кто-то выпадает. Вроде сфера культуры у нас не обсуждаема и повсеместно признана. Как бы не так. Вот, к примеру, дом Мельникова - шедевр мировой авангардной архитектуры. Можем гордиться. Вот только рушится он почем зря. Государству его не надо. Вот такое бестолковое доброе имя. Типа "хороша я, хороша, да плохо одета, никто замуж не берет девушку за это". И общего мнения, значит, не наблюдается в помине.

И все-таки любопытно: а что же, только из прекрасного далека пришли хорошие репутации? Нынешние-то герои, авторитеты и богатыри где? Отвечу. Кто-то уже родился, но в бой еще не сгодился; а многие достойные люди и не жаждут рекламы, их по благородству души такие пустяки не волнуют.

И потом, господа хорошие, что это за репутация, если она лепится за один присест? Не будем спорить, не договорившись о терминах. То, что делается на раз, не репутация, а имидж, закавыченная легенда, далекая от реальности. Сооружают такие реноме, как правило, профессионалы, в случае необходимости меняя на нечто противоположное. Образ этот - дело нехитрое. К примеру, излагаете с помощью СМИ что-нибудь мучительно конъюнктурное, и вот вам пять, а то и пятнадцать минут славы, сопровождаемых сладостными разборками в суде, просьбами об интервью и участии в ток-шоу.

Или политика. Начните жечь книги, бойкотировать какую-нибудь оперу в Большом театре и считайте, что дело в шляпе. Вас заметили. Если будет надо, отыграете в противоположную сторону. Амплуа этим преимущественно грош цена, и вообще божий дар путать с яичницей не надо. Впрочем, мало кому удается запудрить мозги. И как бы активно наш народ не твердил, что жить стало лучше, жить стало веселее (в смысле стабильнее), стоило из магазинов пропасть соли и сахару, "пипл" отреагировал мгновенно. Репутация у государства неважная, и старые мозоли болят, как прежде. Власть нас всяко разубеждала, мы сделали вид, что все в ажуре. Недоразумение приключилось.

Впрочем, о подмене понятий, иллюзиях и имитациях стоит поговорить особо. Репутация в публичной сфере растеряла свои отличительные признаки. Во-первых, изначально она вроде бы дело долгое. Раньше так было, кажется. Теперь необязательно. Как уголовное дело в тридцатые годы, она теперь "шьется" моментально. Раз, и ты уже возглавляешь что-нибудь значительное. Откуда ты взялся? Нет, раз уж назначили, заслуги перед Отечеством найдутся постфактум.

Во-вторых, в политике и шоу-бизнесе репутация как понятие стала чем-то неопределенным. Ни плохая, ни хорошая, но подвижная, изменчивая, а то и смешанная, неоднозначная. Так выгоднее.

Обилие информации тоже внесло свою лепту. Люди стали делать выводы на основании одного-двух ярко поданных эпизодов из жизни того или иного героя. Ни о каких "обдумывании" и "размышлении" - латинские эквиваленты термина "репутация" - речь не идет. Времени и сил разобраться нет. "Хаваем", что дают.

И вообще, в масскульте важнее репутации стала популярность, раскрученность, толки, а уж какой ценой - дело десятое. Более того, плохая слава ведь гораздо лучше служит известности. Например, в журналистике. Обнародовал какую-нибудь бяку, и ты в дамках. А еще лучше - тебя оплевали, вообще восторг. Репутация нередко ныне, в век тотальной информативности, становится средством, инструментом для достижения цели - вожделенной популярности.

Кстати сказать, отдельное "мерси" СМИ за репутацию. Их свобода слова дает порой интересный побочный эффект. Институт репутации, думается мне, не без ее помощи пошатнулся во всем мире. Оповещая нас о том о сем, СМИ попутно срывают все покровы, делают тайное явным, порой копаясь в откровенно грязном белье. Их молитвами наши святые стали более живыми и объемными. Вот только нимбы их как-то потускнели.

Влекомые благородными или любыми другими целями, СМИ превращают многие наши идеалы в пыль. Нынешний Папа Римский, оказывается, имел какое-то отношение к фашистам. Наша история, по свидетельству растиражированных Фоменко и Носовского, сплошной обман. Кумир миллионов - Андрей Миронов - вовсе не был примерным семьянином. За Барбару Брыльску в "Иронии судьбы" и пели, и говорили. Какое-то бесконечное разоблачение, переходящее в сюр.

Я уж не говорю (хотя почему бы и нет?) о противоречивости сведений. По одному каналу про Сычева говорят одно, по другому - противоположное. Кому верить будем, если вдруг мы наивны?

А не пора ли, товарищи дорогие, ввести цензуру, дабы оградить наши идеалы от скверны? Так ведь знаем: введут, и глянец, лакировка действительности накроет нас с головой. Да так, что мало не покажется, и даже врывающиеся в дом неофашисты станут неожиданностью.

Так что Бог с ними, с нашими "святыми", которых Он, кстати, не одобрял. Пусть они будут менее добродетельными, СМИ - все же свободными, а люди - соображающими, что хорошо, что плохо, а что вообще не важно.

Конечно, кумиры прошлого более живы. Да их и меньше трогали. Понятное дело, мертвых у нас любят больше. Вот и остались пленительно незабвенными улыбка Гагарина, "Синий платочек" Шульженко, доброта матери Терезы, интеллигентность Сахарова и прочая-прочая.

Закономерный интерес: можно ли в век относительности почти всего разрушить репутацию? Вопрос на засыпку. В публичной сфере громкое обрушение одной репутации может послужить созданию новой, еще более манящей. Ляпсус или резкое изменение недавней стратегии лишь поменяют ее знак. Раньше вот пел человечек своим голосом, а теперь под фонограмму дудит. Ну и ладно, залы все равно будет собирать. Замараться в попкультуре практически невозможно. Главное - не пропасть из виду. Впрочем, мы договорились: имидж и репутация не синонимы.

А в принципе законы прежние. На уничтожение доброго имени влияет компрометация во всех проявлениях. Рискните, например, в научной среде не закавычить чужую мысль или перепутать дату смерти Сталина, сожрут-с. Так было, есть и будет.

Такие же консервативные порядки и в театре. Чем больше вы здесь маячите, тем пуще уважение, даже если ваш профессионализм по дряхлости лет "сделал ручкой". Все равно, как принято говорить, ты (высшая аттестация) "театральный человек", то есть свой. Остальных шпыняют, независимо от проступка, мол, нетеатральный ты, и все дела, хоть разорвись.

Сложнее обстоит дело с общественными институтами. Благодаря своим выходкам государство и Церковь, к примеру, пролетели, как фанера над Парижем. Само собой, и в их кулуарах встречаются приличные люди, просто погоды они не делают. Все равно мед дегтем воняет.

Как еще можно свою репутацию угробить? Не соответствовать ожиданиям, не оправдывать доверия. Кстати, что далеко ходить. Вот я, к примеру. Школа с медалью, в результате естественная нелюбовь пополам с уважением одноклассников и большие надежды. А сразу по окончании отправилась вместо чего-нибудь престижного в педколледж. Замечу в скобках, он оказался большой жизненной удачей. Однако при встрече все разочарованно протягивали: "Мы думали, ты далеко пойдешь". Я покаянно качала головой, и при повторной опасности увидеться пряталась в толпе. Так что можно и заложником общественной оценки стать. Берегитесь. Впрочем, будь я последовательной, то пошла бы в уборщицы или нянечки. Уж если разрушать репутацию, то делать это со смаком.

И вообще, пока репутация "ликвидна", ей быть. Ведь смотрят же ныне в резюме, где, помимо вашего, безусловно, впечатляющего списка заслуг, указаны координаты тех организаций, которые вы почтили своим присутствием. Скорее всего, проверять вас не будут. Но кто знает, лучше быть чистеньким и непорочным.

А еще лучше, если ваше устройство на работу предварит звоночек какого-нибудь небезызвестного Иван Иваныча. Отношение будет куда лучше, кто бы сомневался. Проверено на людях.

А если серьезно, то, конечно, репутация имеет значение до сих пор. Ведь она результат нашей жизни, даже если она не кончилась. Залог благонадежности, проверенной пригодности, что-то вроде сертификата качества. И если минувшим летом мне довелось удачно поработать с "Комеди Франсез", то стоит ли удивляться, что на днях прозвучало очередное заманчивое предложение о сотрудничестве. Их вековая репутация помогла моей, так что востребованность доброго имени, пусть и на частном примере, налицо.

И вообще много чего еще пользуется уважением: антиквариат, покойный Папа Римский, Шаляпин, египетские пирамиды, ветераны ВОВ. Живые и мертвые. Живое и мертвое. И в Ленинке висит объявление, анонсирующее лекции священников, философов, ученых и прочих достойных людей, занимающихся делом. К сожалению, это мало кому надо, хотя это и целая жизнь, огромный ее пласт, просто на данном этапе не слишком пользующийся спросом.

Так что общественная оценка, безусловно, сегодня как понятие вполне злободневна, просто, видимо, в пятерку приоритетов она не входит. Она становится важна, когда в обществе наступают сытость и благолепие. А когда его шатает и пучит, она садится на скамейку запасных. До поры до времени. В общем, выживем, займемся наведением марафета и раздачей слонов. И репутация нас встретит радостно у входа в столь желанный "золотой век", поскольку меч уже будет не нужен.

Впрочем, нет особых причин огорчаться отдаленностью перспективы. И вообще нет ничего банальнее, чем вешать всех собак на время, в которое нам довелось функционировать. У нашей эпохи есть своя, не самая лучезарная специфика, но разве так уж сильно она отличается от всех прочих? Когда еще было сказано: "Люди, люди - порожденье крокодилов". В самом деле, есть сейчас и порожденья, мелькают иногда и пророки в своем Отечестве. В мире все как обычно. Ну, торопимся мы сейчас жить, думать, чувствовать, свершать открытья, далее по тексту, так что ж? Добрая, как и худая, слава никуда не исчезла, как и расхожее мнение о том, что на дворе самый ужасный век, снабженный столь же отвратными сердцами.