Сергей Пономарев

Газон гражданской спонтанности

С. Пономарев -- менеджер просветительского направления Пермского отделения международного общества "Мемориал", эксперт Пермской гражданcкой палаты.

Текст опубликован на сайте Пермского областного отделения международного общества "Мемориал", по адресу: http://www.pmem.ru/index.php?mode=redaktor/gazon

11 марта - День гражданского неповиновения. В 1930 году Махатма Ганди во главе 79 последователей отправился в "Соляной поход" к морю, чтобы демонстративно выпаривать соль и выразить протест против монополии Великобритании на соляной бизнес в Индии. Этот поход для многих стал тогда примером, как граждане могут объединяться в защиту своих интересов и ненасильственными методами добиваться их реализации.

Возможно ли нечто подобное сегодня? Когда практически уже не осталось свободных СМИ, публичная составляющая политики сходит на нет, а парламент объявлен "не местом для дискуссий"? Я утверждаю, что возможно. Но прежде чем перейти к обоснованию выдвинутого тезиса, давайте немного осмотримся вокруг.

В России медленно, но верно идет процесс формирования различных социальных групп. Более или менее формируется класс, который приспособился к современным условиям, адаптировался к ним и даже пытается влиять на процессы, происходящие в обществе. Конечно же, по социально-экономическим показателям ему еще далеко до "среднего класса" европейских стран. Я бы назвал его классом "адаптировавшихся". Те люди, которые уже обзавелись разными видами собственности, хотят ее сохранить и приумножить.

Самое главное, что среди них очень высок уровень притязаний. Человек может выйти из гонки накопления капитала только в двух случаях. Либо когда он очень беден, и шансы исправить свое положение равны нулю. Либо когда он уже богат и живет на проценты от процентов. Посередине между этими крайностями мечутся те, чьи реальные возможности отстают от уровня потребностей. Не важно, что большинство таких "потребностей" навязано извне дискурсом потребления, нас в данном случае интересует чувство постоянной неудовлетворенности. Чем больше ты потребляешь, тем больше хочется. Это и есть "игла капитализма".

Вряд ли можно избавиться от этой зависимости. Но никто не запрещает нам попытаться направить "болезнь" в нужное русло.

Про гражданское общество за последнее время не сказал только ленивый. Все, начиная от обывателей и заканчивая президентом, признали факт его существования. И почему-то сказали, что оно слабое и только развивается. Я утверждаю, что у нас очень развитое и прогрессивное гражданское общество. Оно намного сильнее государства и еще само не осознает весь свой огромный потенциал. Для начала давайте договоримся об определениях. Их существует несметное количество. Но дабы не ходить далеко, воспользуемся термином И.В. Аверкиева: "Гражданское общество - совокупность некоммерческих негосударственных организаций и инициатив, направленных на формулирование, продвижение и защиту общественных интересов" [Аверкиев И.В.. "Российская общественность: тихий кризис идентичности". // Civitas. 2004. N 1 (3)].

Главная проблема гражданского общества в России в том, что оно слишком передовое и слишком развитое. Оно просто ушло намного дальше вперед, оставив позади себя бизнес, власть и само общество. На сегодняшний день в России существуют тысячи некоммерческих организаций, которые используют самые передовые технологии: "переговорные площадки", "гражданские переговоры", "гражданские экспертизы", "общественный контроль", "гражданские экспедиции", "подиумные дискуссии" и т.д. Кто наиболее часто использует Интернет? Кто еще так глубоко погружен и признан в мировом сообществе? Кто еще может похвастаться таким же кредитом доверия в западном сообществе?

Государственная власть в России на сегодняшний день слаба. Если кто и испытывает кризис, так это в первую очередь она. Ей не на что опереться. Вертикаль власти - это всего лишь миф, который вдалбливается в головы центральными каналами и официальной прессой. Зачем так часто говорить о том, что есть? Нужно говорить о том, к чему стремиться.

Власть действительно пытается подмять под себя все ростки спонтанности в обществе. Но это происходит не от ее силы, а от ее слабости. Большинство запланированных реформ сегодня заморожены. Те, что были объявлены реализованными, на самом деле мало что изменили. Так, если посмотреть провозглашенные цели судебной реформы (усиление авторитета судей, обеспечение необходимым кадровым составом, материально-технической базой и повышение научной квалификации судей), то мы не увидим в них того самого простого человека, чьи права эта система должна защищать. Про него просто забыли.

Национальные проекты, несбалансированные, непродуманные и, по сути, являются попыткой Кремля купить у электората следующий избирательный цикл, приведут к еще большей социальной напряженности. Признаки недовольства видны уже сейчас. Избирательное увеличение зарплаты врачам в условиях прогрессирующей инфляции - это еще одна мина, которую власть закладывает под саму себя.

Как хорошо было подмечено на Школе публичной политики, проходившей в Перми, складывается такое ощущение, что у власти вместо окон в кабинетах зеркала. Она бы и рада выглянуть за пределы Кремля и посмотреть, что происходит, но цепочка обратной связи нарушена и не работает. Поэтому Кремль везде видит только себя. Сам пишет доклады, сам принимает законы, сам по ним живет. А общество существует в отрыве от власти, по неким своим правилам. Чаще, правда, по понятиям...

То, что правозащитники называют авторитарным государством и наступлением на права человека, тоже является показателем не силы власти, а ее слабости. Ибо это не власть, а простой беспредел. Кремль не может организовать своих собственных чиновников, навести порядок внутри своей же вертикали, где проходимость властного сигнала очень слаба. В этом смысле точнее говорить не об авторитарном, а о феодальном государстве и системе кормления на местах. Не уверен, что гражданам станет легче от такой постановки вопроса, но он во многом меняет инструменты возможного решения. Бороться нужно не с Путиным, а с теми группировками и кланами, которые стоят за его спиной и занимаются "разрешением споров хозяйствующих субъектов".

Бизнес также слаб. Все разговоры об удвоении ВВП к 2007 году как-то сошли на нет. Частным предпринимателям надо ставить памятники только за сам факт существования в этой системе госкапитализма. Налоговое законодательство практически исключает возможность нормальной легализации схем бизнеса. По некоторым оценкам, в России затраты, которые несет бизнес на преодоление административных барьеров, составляют около 8,5% от оборота. Эта цифра становится еще более наглядной, если сравнить с Германией, где подняли тревогу, когда эти же затраты составили всего лишь 4,1% от прибыли (!).

Дело ЮКОСа стало уже притчей во языцех, и говорить об инвестиционной привлекательности России для стратегических вложений западных капиталов, становится просто неудобно. Последние проекты по национализации авиапрома и автопрома (во втором случае процесс сопровождали сотни свезенных в Тольятти "омонцев") также вызывают мало надежд на успех.

Как посчитали аналитики Альфа-Банка, даже в самом рыночном сегменте - в предприятиях, чьими акциями торгуют на фондовом рынке, - власть за два года нарастила свою долю с 20% до почти трети, а "частники" снизились с 38% до 21%. Примерно тоже самое произошло и в Великобритании в 1946 году с уходом Черчилля, в госсекторе оказалось 20% промышленности. Однако эффективность экономики упала, и изжить последствия неудачной национализации удалось лишь при Тэтчер. Те же неудачи преследовали и Францию по итогам национализации в 1946 и 1982 годах [Бараулина А. У Кремля за пазухой // Русский Newsweek. 2006. N 8 (86)]. Думать, что кремлевские менеджеры окажутся в последствии столь же эффективными, как Маргарет Тэтчер, мне кажется просто наивным. Что же остается?

Если воспользоваться пресловутой трехсекторной моделью, то ставку остается сделать только на общество. С ним также далеко не все в порядке, но это единственная сила, которая может попытаться изменить ситуацию в стране.

Здесь я хотел бы вернуться к обоснованию выдвинутого мной тезиса. Еще раз повторю, что проблема гражданского общества в России не в том, что оно слабое, а, наоборот, в том, что оно слишком развитое. Некоммерческие негосударственные организации ушли слишком далеко вперед в своем развитии от всего остального общества.

В этих организациях появились высококлассные специалисты, профессионалы, при чем в таких отраслях, где до них просто никого не было. Например, в отношении альтернативной гражданской службы Министерство здравоохранения и социального развития в первую очередь пользовалось наработками правозащитных организаций, это можно отследить по материалам, расположенным у них на сайте.

Сколько законодательных предложений было инициировано третьим сектором! На сегодняшний день он, пожалуй, единственный, кто непосредственно работает с обратной связью от населения. Именно поэтому гражданские организации обладают широтой и многомерностью реальной информации о положении дел в обществе.

Но вот здесь и находится точка разрыва: между просто информацией и активностью. Став экспертным сообществом в гражданском секторе, некоммерческие организации как-то забыли захватить туда остальное общество. Собрали информацию, а дальше что?

Много ли НКО сегодня занимается массовым "хождением в народ"? Не изучает, не проводит мониторинг, не пишет доклады и издает брошюры, а на деле, засучив рукава, отстаивает общественные интересы на низовом уровне? Пожалуй, самый удачный пример - это комитеты солдатских матерей. Они нашли и выполняют важнейший социальный заказ со стороны общества. Власть в лице министра Иванова его просто провалила. А есть ли такой же сильный заказ на толерантность, гендер, экологию, волонтерство и многое другое, чем занимаются сегодня некоммерческие организации?

Отрицать значимость этой деятельности я не могу, но мне представляется, что большинство некоммерческих организаций сегодня реализуют так называемый "отложенный спрос" со стороны общества. Спрос, который или только начинает появляться или уже есть, но пока еще не настолько актуален, чтобы им заниматься вплотную. И без него проблем хватает.

Именно в силу того, что наше гражданское общество такое прогрессивное и развитое, оно занимается вопросами, с которыми остальное общество столкнется только в будущем. Люди, до этих проблем еще просто не дошли. Конечно, толерантность важна (особенно когда Кремль снова пытается разыгрывать карту национализма), но она не выйдет на первое место, пока у тебя протекает крыша при огромных коммунальных платежах, пока ты зависим от настроения начальства, пока у тебя нет никаких рычагов воздействия хоть как-то изменить свое положение, нет уверенности в будущем. И рад бы, да не могу. А вот проблема армии - это близко и понятно, это важно для каждого здравомыслящего родителя. Это актуальный спрос. И тем больше он актуализируется, чем ближе восемнадцатилетние сына.

Есть хорошая фраза: "Не летай слишком высоко, могут не заметить". Мне кажется, что проблема гражданского общества именно в этом и заключается. Оно развито в том смысле, что развивается быстрее общества (и быстрее власти и бизнеса уж подавно). Так, например, правозащитники уже говорят о кризисе парадигмы прав человека в классической трактовке ООН, в то время как большинство наших сограждан еще даже не видели саму Декларацию в глаза. В этом смысле в российской правозащите нет людей, там есть небольшое количество носителей идей. В такой работе на опережение есть свои значимые плюсы, но если "обозы не поспевают за армией", то любое "наступление" рано или поздно выдохнется.

Мне кажется, наиболее значимым моментом является восстановление диалога между обществом и его прогрессивной прослойкой. Если некоммерческие организации уже более или менее сложились на сегодняшний день, то разные низовые группы внутри всего общества еще только формируются.

Я веду речь в первую очередь о всевозможных объединениях граждан по поводу "здесь и сейчас" (группа жильцов подъезда, дома, кружок по интересам и т. д.). Группы, которые еще не оформились, не собираются регистрироваться (отдельное спасибо новому закону об НКО), уже прочувствовали, но еще не сформулировали свои интересы. Вот эти низовые инициативы самих граждан внутри своих же сообществ, без создания или привлечения организационных структур, эти ростки массовой гражданственности я и имею в виду.

Чаще всего это такие союзы "на троих". Небольшому количеству людей всегда легче договориться. Но какими реальными рычагами воздействия они обладают? Можно сколько угодно собираться, обсуждать, ругаться и плеваться. Но пока нет площадок для выхода этих низовых интересов в публичный дискурс, их КПД остается очень низким.

Как сказал в свое время Ленин: "Пришло время соединить стихийное рабочее движение с научным социализмом". Сейчас именно тот момент, когда накопленные технологии (во многом научные, теоретические) третьего сектора должны быть переведены на доступный и простой язык этих стихийных объединений. НКО должны всячески поощрять эту гражданскую спонтанность.

Невольно напрашивается аналогия с теорией "спонтанного порядка" Хайека. Ее часто описывают, сравнивая с английским газоном. Сначала засевают весь газон травой и смотрят, где люди сами прокладывают дорожки. И уже только потом по этим тропинкам прокладывают асфальт.

Некоммерческим негосударственным организациям не нужно сразу пытаться освоить весь газон гражданского общества, давайте искать эти тропинки, где ходит больше всего людей. Будь проще, и к тебе потянутся. Вот тогда из узкой прослойки мы действительно станем обществом граждан. Тогда будет возможна реализация модернизационных проектов и всего остального.