Алексей Малашенко

Каким нам видится ислам

Подавляющая часть россиян судит об исламе по:
- действиям религиозных экстремистов,
- конфликтам с участием мусульман;
- осевшим по всей России мигрантам.

Мало кто открывал Коран, зато каждый читает газеты и смотрит телевизор, на экране которого правоверные упоминаются чаще всего в связи с терактами, войнами и спецоперациями на Северном Кавказе.

СССР и Россия в общей сложности почти четверть века воюет с мусульманами. Конкретный внешний враг в массовом сознании представляется афганским муджахедом, кавказским боевиком. И нынешнее поколение ветеранов вправе называть себя "ветераны мусульманских войн".

У граждан выработалось несколько стереотипов мусульманина - бритого наголо, бородатого человека с автоматом; террориста в маске; жуликоватого дельца. Все они агрессивны, безжалостны и с презрением относятся к русскому обывателю. Правда, есть еще приехавший из Центральной Азии на заработки и нещадно эксплуатируемый на стройках "убогий мусульманин" в спортивной шапочке вместо тюбетейки. Этот не вызывает неприязни, но нет к нему и сочувствия, и тем более сострадания.

Отношение к исламу вписывается в общий контекст ксенофобии, которая в первой половине 1990-х выглядела скорее темным облаком на демократических горизонтах общественного сознания и считалась рудиментом посттоталитарного мышления, зато спустя десять лет превратилась в его системообразующую часть. "Россия - это мононациональное государство русских по всем писаным и неписаным законам человечества, по всем международно-правовым нормам... Мы, русские, не хотим считаться ни с какими малыми народами" [1].Сие высказывание, выглядевшее десять лет тому назад "неуместным", - не более чем парафраз нынешнего лозунга "Россия для русских", который, по данным одного из опросов 2006 года, поддерживают 35,4% российских граждан [2]. Если в 1989 году, по оценке социологов, признаки ксенофобии проявлялись у 20% населения, то к 2003-му это число возросло до 50% [3].

"Мы потихоньку фашизеем, - говорит кинорежиссер Алексей Герман. - Сегодня почти любая выпивка кончается разговорами о "черных" [4].

Разница лишь в том, что если "вчера" в ксенофобии доминировал антисемитизм, то сегодня она пестрее, а ее главным объектом становятся выходцы с юга, большая часть которых - мусульмане.

Евреи боролись с антисемитизмом преимущественно "ногами", покидая СССР и Россию или вопреки ксенофобским настроениям сохраняя долю этноконфессиональной самобытности, в конечном счете встраивались в русскую культуру, утверждаясь среди образованной элиты общества. Мусульмане не уезжают и не растворяются. Они склонны к сохранению своей конфессиональной идентичности. За ними исторический опыт сопротивления, в том числе вооруженного, которому наследуют и нынешние конфликты.

Какая религия кажется россиянам наиболее чуждой? 27% опрошенных россиян полагают, что ислам (иудаизм с 21% на втором месте). 25% россиян считают мусульман непримиримыми противниками православия. Какого влияния сейчас следует больше всего опасаться? 27,3% уверены, что исламского. Как бы вы отнеслись к тому, чтобы были введены административные ограничения на распространение ислама в России? Целиком положительно - 19,2%, скорее положительно - 25,5%. Опросы проводились в 2002-2004 годах (в основном "Левада-центром").

Кто-то скажет, эти цифры не так уж трагичны. Могло быть и хуже. Особенно в нынешних условиях, когда тема "столкновения цивилизаций" буквально навязла на зубах и стала расхожим понятием в массовом сознании. Ведь, как пишет журналистка Надежда Кеворкова, "нашим экспертам все ясно: приезжие - грязь, террорист - исламский, таджики - наркокурьеры, интернационал - мусульманский, война цивилизаций" [5].

Но даже несмотря на это, большинство россиян относится к исламу если не благожелательно, то уж во всяком случае спокойно и уважительно.

И все же... все же исламофобия стала устойчивой и прогрессирующей.

Помимо, так сказать, объективных причин (терроризм, конфликты, миграция и т. д.) исламофобия "субсидируется" в немалой степени искусственно.

"Исламские волки убивают русских солдат", "Воины Аллаха выбирают Кавказ", "Мусульмане у Кремля", "Деньги для диктатуры шариата", "Зеленая чума", "Хиджаб замедленного действия", "В Европе звучит призыв к джихаду", "Хаджи на час" (по аналогии с известной опереттой "Факир на час"). Список таких заголовков бесконечен.

Они врезаются в память - статьи иногда остаются непрочитанными. Впрочем, есть что почитать и под заголовками. Например в Доме культуры на Дубровке схватились не только террористы и спецназовцы. Там сошлись Аллах и Христос..." Я нарочно не указываю названия газет. Но все они - центральные, популярные и влиятельные. И пишут в них чаще всего профессионалы. (Кое-что можно найти даже в кроссвордах. Например: "бестселлер мусульман", "религия, заставившая мир "дышать на Бен Ладена", "религия, которую считают наиболее воинственной" [6].)

Но влияние печатных СМИ ничто по сравнению с телевидением. Слава Богу, сейчас откровенной исламофобии на экране стало поменьше. Те времена, когда головорез с зеленой повязкой на голове был обязательным персонажем новостных и аналитических программ, прошли. Зато остались кинобоевики, в которых "наши" ведут жестокий вечный бой с "плохими" мусульманами. Конечно, кавказские войны не способствует улучшению нравов, в том числе среди мусульман. Однако дело не в этом. Если сравнить российские авантюрные фильмы с европейскими и особенно американскими, то сразу бросается в глаза: среди тех, кто противостоит злу там, обязательно присутствуют неевропейские лица - негров, арабов, китайцев,. В российском кино черноволосому негодяю почти всегда противостоят "белокурые бестии с нордическим характером".

От кино перейдем к детективно-приключенческой литературе. Здесь на смену жестоким, но все-таки благородным абрекам позапрошлого века в массовую культуру пришли головорезы и садисты. Цитировать нет нужды. И все же одна реплика: "Вы скоро встретитесь с ним в вашем христианском раю", - говорит своим жертвам мусульманин-чеченец [7]. Отрицательный персонаж, а вместе с ним и автор (авторша) проводят жесткий водораздел именно по религиозному принципу, что и "застревает" в подсознании читателя.

Есть другая литература, также отмеченная присутствием ислама. Ее можно отнести к художественно-политологической. Назову романы Андрея Волоса "Маскавская Мекка", Елены Чудиновой "Мечеть Парижской Богоматери", Владимира Михайлова "Вариант "И", книгу Юрия Никитина "Ярость"... Общая сюжетная канва этих произведений схожа: ислам наступает, утверждаясь в России, Франции (у Чудиновой) в качестве религии и идеологии. У Андрея Волоса действие происходит в Маскавской Мекке, "золотые купола и голубые минареты которой громоздились многочисленными ярусами, постепенно сужаясь и уводя взгляд все выше - туда, где тупая игла небоскреба в конце концов смыкалась с грандиозным хрустальным куполом" [8]. "У Чудиновой "над Парижем стоит сплошной, идущий отовсюду молитвенный призыв муэдзинов, пронзительный, монотонно вибрирующий, словно кто-то резал исполинского поросенка в вертящемся барабане стиральной машины" [9]. Этот кошмар - следствие того, что в 2030-е годы власть во Франции, да и вообще во всей Европе переходит к мусульманам, которые загоняют европейцев в гетто и преследуют христианство.

У Никитина и Михайлова описан триумф ислама в России, для которой это, однако, означает выход из критического положения и возрождение в качестве великой державы. Михайлов предлагает некий мифологический прогноз, в котором есть и нефтяной консенсус со странами Персидского залива с установлением мировой нефтяной монополии, и возможность передачи ядерного оружия некоторым мусульманским союзникам, и сентенция российского генерала: "...если бы командовать пришлось солдатами, исповедующими ислам... во имя Аллаха они бы не дрогнули".

В приведенных выше книгах нет слова "исламская угроза". Зато есть что-то могучее, непонятное и потому страшное. Есть, пользуясь словами Михайлова, "исламида". Обыватель ее не может не бояться, даже если она обещает ему геополитическое благополучие и процветание.

Ту же грозную "исламиду", но уже с откровенным знаком минус мы встречаем уже у честного исламофоба, писателя Михаила Веллера: "Они (мусульмане. - А.М.) сильнее духом, на большее готовы. Каждый день жертвуют собой, уничтожая всех тех, кого считают врагами. Они готовы уничтожить нас всех. Мы их - нет. Они готовы уничтожить нашу культуру. Мы их - нет. (...) Победив, они не пощадят нас, и реванша не будет" [10].

В общем литераторы себе позволяют немало.

Российские политики по отношению к исламу веду себя осторожнее и корректнее. Даже Жириновский, даже Рогозин. Иного в публичных высказываниях и быть не может. Чаще других высказывается Владимир Жириновский. Его соображения на счет ислама интересны не столько свойственным лидеру ЛДПР эпатажем, сколь сумбурностью, отражающей общую противоречивость и двойные стандарты в видении ислама всего российского истеблишмента. "Мы не говорим, что ислам сам по себе враждебный. Но есть в учениях ислама, его постулатах, отправлениях обрядов чрезмерный фанатизм, поворачивающий все против соседних народов". "В перспективе мы будем иметь столкновения между христианством и мусульманством". "Задача России уложить Ислам в рамки лишь культуры" [11].

В стане российского либерализма оценка ислама объективна, сдержанна. Наряду с общими словами о значение исламского фактора для России либералы, например Ирина Хакамада, считают, что "в Исламе меньший потенциал демократии". Она же полагает, что российское православное большинство в России более инертно и менее энергично, чем те, кто принимает ислам [12]. Остается только додумывать, что в данном случае понимается под "энергией мусульман". Ясно одно, что наиболее энергично мусульмане действует в оппозиции, когда речь идет о противостоянии власти, об отстаивании своих интересов, в том числе конфессиональных.

Во всяком случае, в мнении политиков, к какому бы спектру они ни принадлежали, угадывается некоторая настороженность. И ее не зачеркнуть даже знаменитым высказыванием Владимира Путина, о том, что Россия - защитница ислама.

Защищают ислам и его духовные лидеры, которые пытаются представить ислам как "религию мира" (наиболее расхожее выражение при разного рода межконфессиональных диалогах). Но зачастую немусульманские слушатели относятся к этому со скепсисом. Во-первых, у имамов и муфтиев нет достаточного профессионализма, чтобы убеждать людей в своей правоте. А во-вторых, по мере подавления свободы суждений звучащие из телевизора и на конференциях слова не вызывают доверия точно так же, как в недавние времена воспринималась разухабистая советская пропаганда.

К тому же некоторые исламские политики и духовные лица нередко допускают слишком тенденциозные высказывания о неминуемой исламизации России, о создании в перспективе исламского государства, выступают против браков мусульман с иноверцами и т. д.

 

В нарисованной мной картине краски сгущены. Сделано это сознательно. Я прекрасно понимаю журналистов, литераторов, которые уверены в своей правоте, которые имеют право на свою позицию. Более того, нельзя запретить журналистам "подавать жареные факты в жареном виде". Так же как удержаться политику от эффектного высказывания, которое призвано способствовать его авторитету?

Но все же в такой стране, как Россия, у публичных людей должна быть самоцензура. Есть темы, при освещении которых степень ответственности особенно высока, когда одним росчерком пера можно обидеть миллионы людей, спровоцировать их ко взаимному недоверию и страху.