Алексей Рафиев

Типа - анализ... Вроде - про Интернет...

Когда-то давно я вошел в Интернет, движимый обыкновенным любопытством. А поскольку уже тогда пописывал тексты, то и прибился первым делом к литературным сайтам, только-только начинавшим (лет около семи-восьми назад) аккумулировать вокруг себя массовые движения, именуемые в просторечии тусовками. Телепузики проводили время у своих цветных телевизоров и, в массе своей, завсегдатаи Рунета были людьми интересными. Да и масса была не столь велика. Это сейчас счет идет на миллионы, а в тот далекий-недавний отрезок нас насчитывалось не больше десятков тысяч - разумеется, если не рассматривать тех, кто использовал Сеть в качестве почтового ящика и поисковой программы.

Уже заляпавшись по уши в журналистике образца газеты "Труд", я накинулся на Интернет с жадностью рвущегося к свободе слова неофита. Понимание того, что у свободы этой пресловутой есть всего один неоспоримый недостаток - ее отсутствие - пришло позднее. У меня за плечами был приличный, как мне тогда казалось, послужной список - пресс-секретарские полномочия в политической партии, сотня публикаций в центральных СМИ, первые увидевшие свет литературные опусы... Осознав то, что Сеть - отличная трибуна для подрастающего и пока еще плохо контролируемого темперамента, я тут же сочинил себе превосходный, как тогда казалось, образ отшельника, которому, несмотря на молодость, осточертело строчить заказуху и выдавать "джинсу" за золотое яичко. И свобода слова, разумеется, как магнит, тянула на очередное, как впоследствии выяснилось, дно собственного погрязшего в тупом тщеславии бытия.

Ко всему прочему - Сеть несет в себе (как и тогда несла) ярко выраженную психотерапевтическую функцию. Можно подписаться любым ник-неймом (псевдонимом) и спокойно, не опасаясь всплытия реального имени, поливать помоями то, что хочется - власть, например. Или оппонентов. Или религиозные чувства неверующих. Да что и кого угодно. Дальше игра захватывала с новой и новой силой. Подписываясь десятком разных погремух одновременно, можно инициировать жаркий спор вокруг чуть ли не любой интересующей на данный момент темки. Например, война в Чечне. В каком-нибудь посещаемом форуме появляется непонятный персонаж по имени "мать Тереза", вопиющий о несправедливости и беззаконии. Его поддерживает хор других вполне реальных голосов. А потом вдруг приходит некто "доктор Ганнибал Лектор" и заранее заготовленной речью обличает всех присутствующих в лицемерии. Поднимается буря в стакане воды. Через день-другой становится очевидным, что далеко не все единомышленники одинаково смотрят на проблему. И - понеслась нелегкая. А то, что "мать Тереза" и "доктор Лектор" одно лицо - в голову никому не приходит, поскольку все заняты склокой, уже грозящей перейти на личности.

Именно Интернет дал мне представление о том, что такое самоцензура. Пожалуй, она, главным образом, душит то, что очень хочется обозвать свободой этого злосчастного слова. Возьмем такой бриллиант Рунета, как форум русских националистов "Братья Карамазовы". Года два уже или что-то около того это место существует в замороженном виде. Там не прибавляется ни одной записи, но почитать архивы может любой и каждый. Когда форум действовал, многие его завсегдатаи идентифицировали себя людьми с ярко выраженной оппозиционной политической окраской. Некоторые даже претендовали на сакральность своих убеждений и взглядов. Справедливости ради необходимо заметить, что там действительно было много, очень много персонажей, постинги (сообщения) которых читались с интересом и удовольствием. Но вот появляется некто со стороны, вываливающий нечто "демократическое". Проходит день-другой, и от его писанины нет и следа.

Цензура в Интернете называется модным словом - модерация. Модератор чуть ли не единолично решает, чему быть, а что летит в корзину. Это правило распространяется на все модерируемые сайты. Человек, тянущийся к какому-либо конкретному ресурсу, пару раз обжегшись, уже не летит сломя голову в чуть освещенную пропасть чужих пока для него вкусов и пристрастий. Он внимательно читает архивы, составляет мнение о завсегдатаях, прорисовывает у себя в сознании портреты наиболее одиозных фигур еще одного микрокосма, и лишь потом заявляет о себе - с учетом того, чего делать ни в коем случае на данном отрезке пространства нельзя. Так появляется самоцензура. Она одинаково распространена на сайтах ультра-правых и ультра-левых, садо-мазохистов и пацифистов, брокеров и поклонников чайной церемонии.

Хорошо это или плохо? Каждому приходится решать для себя самостоятельно.

Но есть у Интернета одно непоколебимое преимущество перед макулатурой - неделимость информационного поля. Тексты в Сети не устаревают. Людей думающих это заставляет быть более взвешенными. Еще бы - нагородил частокола пару лет назад, а теперь отдувайся. И все потому, что какой-то любопытствующий субъект раскопал этот частокол, просто введя имя заинтересовавшего его автора.

Сам через подобное проходил. Полемизируя по поводу принятых разовых наркотических доз на сайте российских потребителей наркотиков, вдруг получил в свой адрес плюху со ссылкой на текст полуторагодичной давности о том, что от сексуальной зависимости к порнографии надо лечить. "И как тебе после этого верить?" - был сжатый смысл постинга. И действительно ведь. Так что - сто раз подумай, прежде чем ковырнуть что-то популистское и дешевенькое одновременно. Как бы после боком не вышло.

 

На сегодняшний день Рунет превратился в глобальную индустрию, охватывающую миллионы русскоязычных юзеров (пользователей) со всего мира. Там - в Сети - успешно продают книги, футболки, продукты, оружие, демократию, предвыборные агитки, рекламные слоганы и вообще все, что можно продать. То есть - все, включая тотальное безумие. Там группируются по интересам даже те, кто никогда не рискнул бы искать себеподобных в реальном времени. Например, копрофаги. И здесь начинается шизофрения. Или не начинается. Опять же - решать каждому. По мнению автора данного текста - реальность полностью зависит от права владения информацией об этой пресловутой реальности. Следовательно, если информационное поле Рунета неделимо, а макулатурное поле бумажных СМИ разорвано в клочья, то Сеть - куда реальнее той реальности, которую по скудоумию иных исследователей и экспертов до сих пор пытаются выдавать за подлинную.

 

Существуют в Сети и более масштабные объединения, включающие в себя много групп по интересам. Упомянем так называемых "ЖЖ-юзеров". Речь идет про "Живой журнал". Этакая еще одна Вавилонская башенка нашего нового времени. Единственное оправдание появления подобных мутантов кроется в человеческом одиночестве. Предположим (хотя, это и забавно), что я встаю пять раз в неделю в 7-00, чищу зубы, завтракаю шпротами, завожу машину, приезжаю на работу, отсиживаю до обеда, кушаю за отдельным столиком, отсиживаю до окончания срока, парюсь часок-другой в пробках по дороге домой и, наконец-то выхожу в Сеть с любимого моего и давно уже персонифицированного компьютера, чтобы пообщаться с такими же одичавшими в каменных джунглях бедолагами. И тут у "ЖЖ" появляется реальный - реальный! - спасительный смысл. Я больше не одинок! У меня десятки, если не сотни, друзей и собеседников. И плевать мне на то, что все они - символы и буковки на экране. Они становятся для меня значительно выпуклей, чем глупые сослуживцы или тупые гаишники, не годные даже на то, чтобы расчистить мне дорогу от станка до моего любимого компа.

Про то, что среди дружественно настроенных ник-неймов могут запросто попастья те же коллеги по работе или постовые, я не задумываюсь. Зачем? Ведь вокруг одни друзья.

Чем больше сообщество - тем многочисленнее те, кто пытается взять это сообщество в оборот. Становясь членом того же "ЖЖ", я могу пользоваться услугами, например, местной афиши. Теперь нет нужды скупать глянец и отслеживать - где, что и когда. Мне предоставляется чуть ли не полный спектр услуг - вплоть до политических обзоров текущей ситуации в интересующем меня регионе. Жаль только, что меня давно перестали интересовать какие-либо регионы и я никогда, скорее всего, уже не стану "ЖЖ-юзером".

Разлюбил я с какого-то момента Вавилонские столпотворения. Обратная сторона городского одиночества, если к ней приглядеться, выглядит не так уж и привлекательно. Куда вернее не следить за навязчивыми афишами в новомодном будуаре, а послушать тех, кому доверяешь и просто пойти по их стопам. А еще правильнее - никого не слушать и принимать решения самостоятельно. Но это ведь - ох как непросто. Так что - "Живой журнал" ждет новые шеренги адептов.

Чтобы не показалось, что я направо и налево рублю с плеча, скажу вот о чем. У Интернета есть много плюсов. Самый заметный из них - развитие языка, носителем которого являемся - и я, и мой редактор, и наш с редактором читатель. Сеть дает такую иллюзию раскрепощения, что люди зачастую напрочь забывают о правилах и авторитетах и просто общаются друг с другом, сокращая и коверкая как-нить (распространенный вариант сокращения) эдак слова, строя странные с филологической точки зрения конструкции, употребляя те или иные сомнительные для контекста термины. То там, то тут на протяжении всего пространства Рунета из-под привычных штампов вырывается поэзия. И это одно - оправдывает, пожалуй, многое другое. В моих глазах, само собой.

Под конец осмелюсь сделать странный для многих вывод. Между "ЖЖ" и сайтом все тех же копрофагов нет практически никакой разницы. "Нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется". Отследить резонанс не на месяц, а лет эдак на сто вперед не сможет, наверно, никто из живых людей. И никто, следовательно, не возьмет на себя ответственность сказать, что через век развитие языка будет обязано "ЖЖ-юзерам" в большей степени, чем ищущим друг друга и наконец-то находящим копрофагам. Ведь главное - чтоб развивался язык. Чтоб он двигался. Чтоб газеты не были похожи друг на друга. Чтоб газета этого года не была похожа на газету предыдущего. Самое страшное, что может произойти с народом - это смерть его языка. На мертвых языках говорили только вымершие сообщества. Но, возможно, это не только самое страшное, но и самое прекрасное, что может быть в Поднебесной. Бог его знает.