экология и права человека
Содержание и поиск
Последний выпуск
Предыдущий выпуск
|
Союз "За химическую Безопасность" экология и права человека |
Об издании Содержание и поиск Последний выпуск Предыдущий выпуск |
журнал Индекс
|
| Выпуск 215, 13 ноября 2000 |
Право на экологичное разоружение
КОНВЕНЦИЯ О ХИМИЧЕСКОМ ОРУЖИИ И БАНКРОТСТВО АРМИИ
(из неопубликованного "Известиями")
3 октября в Комитете по экологии Государственной Думы России
случились парламентские слушания "Об обеспечении экологической
безопасности при хранении и уничтожении химического оружия". Как
водится, говорилось много чего, однако мы не об этом. Если называть
вещи своими именами, то наша доблестная армия пришла к этим
слушаниям полным банкротом.
ЧЕГО У НАС НЕТ
Дело в том, что в настоящий момент у России (а именно у
военно-химической службы, которая взяла на себя ответственность за
все химическое разоружение страны) так и не появилось нескольких
принципиально важных вещей, без которых начинать химическое
разоружение может разве что страна-самоубийца.
Перечислим то, чего у нас нет для экологически безопасного
химического разоружения.
1. В России НЕТ технологии уничтожения химического оружия, и она
не предвидится в ближайшем будущем. 2. У нас НЕТ приборов для
обнаружения в воздухе населенных пунктов утечек ОВ на уровне
действующих в стране гигиенических стандартов. 3. В стране НЕТ средств
защиты гражданского населения в случае подобных утечек у военных.
4. У России НЕТ и антидотов - средств спасения гражданских лиц в случае
их отравления новейшими ОВ. 5. В стране так и НЕ создана правовая среда,
которая бы обеспечила безотказные действия властей по защите населения
при любых неблагоприятных обстоятельствах в процессе химического
разоружения, а населению - безусловную защиту их прав, в первую очередь
права не быть отравленным. 6. Наконец, у российского общества НЕТ ни
малейшей информации об экологических последствиях прошлой деятельности
армии по химическому вооружению страны, которая имеет прямое отношение
к нынешнему экологическому положению в стране и к задачам будущего
химического разоружения.
Оставляя первые пункты этого перечня для отдельного разбора,
сосредоточимся на последнем - информационном. Этот аспект не только
не лучшем образом характеризует нашу армию, но и дает представление
о состоянии дел в целом в химическом разоружении.
Если вести отсчет от Верховного Совета РСФСР, то прошедшие в
октябре слушания были четвертыми по счету, хотя и отличались от первых
трех принципиально. И не только тем, что на первых слушаниях у общества
еще теплилась какая-то надежда на способность армии решать свои
задачи профессионально (ее, помнится, серьезно поколебали жители
Чапаевска в 1989 году), а сейчас на это уже мало кто рассчитывает.
Важно другое. На первых слушаниях, которые прошли в январе 1993 года,
сразу после подписания Россией Конвенции о запрещении разработки,
производства, накопления и применения химического оружия и о его
уничтожении, информационный аспект звучал особенно выпукло.
Общественность обращалась к армии с прямыми запросами в отношении
прошлых работ с химическим оружием - где, когда, чего и сколько. И не
получила в ответ ни одного путного слова. Звучали подобные вопросы и
на вторых и третьих слушаниях - с тем же успехом. Что до нынешних
слушаний, то ни важно подававший себя председатель Комитета по
экологии, ни ораторы из числа допущенных им к трибуне, уже ничего о
военно-химическом прошлом у армии не спрашивали.
Между тем информационные вопросы не были праздными в прошлые годы,
не потеряли актуальности они и в наши дни, когда появилась очередная
когорта депутатов из новой берлоги. Дело в том, что забытое и потерянное
химическое оружие столь же опасно, как и то, что лежит на официально
объявленных нашей армией 7 военно-химических арсеналах. Причем опасно
для благополучия всего общества, а не только в связи с угрозой возможного
терроризма, о которой не забывают попугать всех и каждого наши военные.
МОСКВА, КУЗЬМИНКИ
Наверное, лучше всего проиллюстрировать нашу мысль на примере
судьбы двух кусочков Москвы. Один из них оптимисты именуют шедевром
мировой культуры - "ансамблем Кузьминки". Другой - это район Очаково.
В Кузьминках многие годы существовал военно-химический полигон, в
Очакове - центральный склад химического оружия.
Земли имения Голицыных в Кузьминках наша военно-химическая служба
облюбовала еще в 1918 году, создав полигон для испытания химического
оружия (кстати, и биологического - тоже). Размер полигона был
нешуточный - 9 квадратных километров, и просуществовал он до 1961 года.
Однако 10 июля 1935 года случилось постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б)
"О генеральном плане реконструкции Москвы", где ставилась потрясающая
задача - "строить и создавать высококачественные сооружения для
трудящихся, чтобы строительство столицы СССР и ее архитектурное
оформление полностью отражали величие и красоту социалистической
эпохи". В результате планировавшегося изменения границ столицы СССР
рассматривалось возможное включение в нее загородных районов, в
частности, Кузьминок и Очакова. Это обстоятельство стимулировало
озабоченность председателя СНК СССР В.М.Молотова загрязненностью
районов, связанной с интенсивными и, в терминах наших дней,
экологически не безупречными работами с химическим оружием. У наркома
обороны маршала К.Е.Ворошилова, напротив, возникла необходимость не
попасть под топор того людоедского времени.
Очистные работы на военно-химическом полигоне в Кузьминках
начались 7 октября 1937 г. К 20 декабря 1937 г. они закончились, -
как водится, в основном. Из земли была извлечена бездна химических
боеприпасов - 6972 химических мин, 878 артиллерийских химических
снаряда, 75 химических авиабомб. Как попало в землю полигона все это
богатство? Промахнулись при выстреле, не заметили место приземления
боеприпаса (разорвавшегося или неразорвавшегося) и... забыли? Такая
гипотеза могла иметь право на существование, если учесть, что из 6972
химмин 4085 оказались неразорвавшимися. Точно так же неразорвавшимися
оказались все 75 авиабомб и 501 артснаряд из 878 найденных.
Только не все так просто. Во время тех же раскопок 1937 года
из полутора сотен (!) захоронений в подмосковной земле были извлечены
предметы, которыми не принято стрелять ни в одной армии. Нашлись,
например, 946 закопанных бочек, заполненных ипритом, хотя некоторые -
не полностью. Ясно, что все это закопанное богатство - не плод
рассеяния химических боеприпасов при стрельбах и рассеянности их
организаторов. Бочки с ипритом были закопаны в землю сознательно.
Столь же ясно, что закапывания наши советские туфтогоны проводили всегда
по окончании испытаний химического оружия - заказывали они много больше
нужного, а неизрасходованное (и списанное) прятали в землю. Догадка
эта представится абсолютно оправданной, если учесть, что в ту же осень
1937 года из земли было извлечено 353 баллона с синильной кислотой,
фосгеном и хлором, для метания которых орудия не изобретены и в наши
дни. А также 832 шашки ядовитого дыма с мышьяксодержащим адамситом и
другими отравляющими веществами (ОВ), которые не сожгли во время учений,
а просто зарыли.
Военно-химические раскопки 1937 года велись не только на суше.
Из озера на полигоне, "на дне которого потоплены заряды, баллоны,
бочки, фугасы и проч." (так скромно повествует уцелевший документ) и
которое характеризовалось твердым грунтом и топкими берегами, холодным
ноябрем 1937 года было извлечено 109 артиллерийских химических снарядов,
129 химических мин, 22 баллона и 24 бочки с ОВ. Поражает, однако, пропасть
между тем, что военно-химические небожители ожидали найти в том озере,
и тем, что нашли на самом деле. Оказывается, они надеялись найти вовсе
не 24 бочки с ОВ, а около 100, и не 109 артснарядов с ОВ, а примерно 2000.
Конечно, дело было ноябрьское, время холодное, сроки короткие, а озеро
немалое (150х100х3 метров)...
В общем к концу 1937 года стало ясно, что находки остальных предметов
военно-химической археологии (недовырытых бочек с ипритом, баллонов с
синильной кислотой, шашек с адамситом) - еще впереди. И в последнем докладе
1937 года высший военно-химический начальник докладывал наркому Ворошилову,
что весной 1938 г. им намечается тщательная разведка всей территории
военно-химического полигона в Кузьминках (в том числе раскопка от мин и
снарядов некоторых ранее НЕ обследованных участков), а также начало работ
по разведке и очищению территории склада ОВ в Очакове. Если будет на то
его, храброго конника Ворошилова, воля.
Карты, однако, легли иначе. Гроза над бессменным наркомом
разрядилась, и до очистки территорий полигона в Кузьминках и склада
в Очакове от иприта и синильной кислоты в 1938 г. руки у нашей армии
уже не дошли. А косметические раскопки на складе в Очакове были
отложены до лета 1939 года, когда очевидцев грязных событий уже не
стало (документов тогда старались не оставлять).
Что до практики закапывания химического оружия, то она
продолжалась в течение десятилетий не только в Кузьминках и Очакове, но
и на остальных военно-химических полигонах и складах страны. Потому что
"уничтожение закапыванием" было "экологическим" стандартом Советской
Армии в отношении химических боеприпасов.
Уже в марте 1939 г. начальник военно-химического управления издал
приказ о порядке поступления на "уничтожение" на военно-химический
полигон в Кузьминках новых партий "некондиционных" ОВ. А в феврале 1940 г.
очередной начальник докладывал К.Е.Ворошилову о том, что в Кузьминках
"на опытном поле промышленность г.Москвы уничтожает ненужные отравляющие
вещества, которые нельзя транспортировать на дальние расстояния, и тем
самым очищают Москву".
Все вернулось на круги своя.
Не составило исключения и "очищенное" озеро полигона в Кузьминках.
В годы войны затопление в нем отходов испытаний химического оружия
активно продолжалось (тому есть живой свидетель). В послевоенные годы -
тем более.
СТРАНА СОВЕТОВ
Не будем наивными. Стреляли военно-химическими снарядами и минами
артиллеристы не только и не столько в Москве, в Кузьминках. То же
самое они проделывали в предвидении "империалистической агрессии" во
множестве иных мест России - на артиллерийском полигоне в районе Луги,
что недалеко от Санкт-Петербурга, на окружном военном полигоне в районе
городка Юрга в Кемеровской области, на артполигоне в районе Чебаркуля
(Челябинская область), на учебном полигоне химических войск во Фролищах
(граница Нижегородской и Ивановской областей). А больше всего досталось
известному в "узких кругах" всего мира и очень большому - 900 квадратных
километров - военно-химическом полигоне в Шиханах (Саратовская область).
Естественно, знавали многие места России и бомбардировки химическими
бомбами, в частности, на химическом полигоне в районе Оловянной (Читинская
область) и на авиационном полигоне в районе Красноярска. А для полигонов
в Луге и Шиханах была явлена "широта взглядов" - им достались и химические
снаряды, и авиационные бомбы.
Это все - Россия, и никто из военных не покажет нашему обществу
документов об очистке этих полигонов от неразорвавшихся и потерянных
химических снарядов и мин, а также закопанных бочек с ипритом и баллонов
с синильной кислотой. Не потому, что они секретны, а потому что их не
существует.
Однако были в Советском Союзе и иные места для подобных боевых утех.
Например, мало кому известный артполигон в районе Дретуни (Белоруссия),
где обработка земли химическими снарядами и бомбами продолжалась многие
предвоенные годы. А летом 1940 года в Казахстане южнее Лбищенска (в
районе которого погиб В.И.Чапаев) был создан гигантский
авиационно-химический полигон размером 6400 квадратных километров.
Военно-химические учения и испытания успели провести в осенние
месяцы того же года. Что до "излишков" авиабомб с ипритом и синильной
кислотой, то вывозить их не стали (железной дороги там нет и поныне),
а оставили на следующий сезон, прикопав в земле 35 бомб ХАБ-200 с
синильной кислотой, 48 бомб ХАБ-200 со смесью иприта и люизита, 120
бомб ХАБ-100 со смесью иприта и люизита, и далее по всей номенклатуре.
Фашистская Германия подкорректировала эти планы, ну а где же те
"прикопанные" авиабомбы с синильной кислотой и ипритом?
Точно так же не известна судьба химических снарядов, мин и
авиабомб, которые не были израсходованы на учениях и сборах, а были
закопаны непосредственно на специализированных складах. Речь идет не
только о российских арсеналах, где химическое оружие хранили все
предвоенные годы - ст.Красная речка (Хабаровский край), ст.Сунгач
(Приморский край), Чита, ст.Ржаница (Брянская область), Бердск
(Новосибирская область) и многих других. Химическое оружие хранили
и во многих других районах страны Советов - ст.Кухеты (Грузия),
ст.Селещино (Украина), ст.Арысь (Узбекистан)...
Возвращаясь в наши дни, обратимся к той самой экологической
безопасности, о которой попытались поговорить в Государственной Думе
3 октября.
ЭКОЛОГИЯ
В последнем докладе 1937 года высший военно-химический начальник
доложил наркому обороны Ворошилову, что использование жителями
"очищенной" от химического оружия территории военно-химического
полигона в Кузьминках должно быть категорически запрещено. Имелись в
виду вещи, которые были очевидные для начальника даже в те неласковые
годы - новые постройки, общественные гуляния. Что до московских
гражданских начальников, этот запрет до них не дошел, а если и дошел,
то услышан не был. Во всяком случае ныне по тому полигону спокойно
разгуливают москвичи, не смущаясь вонью, которая иногда прорывается
из ядовитой преисподней, особенно летом или после дождя. С густо
удобренных мышьяком лесных угодий грибы спокойно перекочевывают на
рынки Москвы. А в недочищенном от химического оружия озере москвичи,
не смущаясь, ловят рыбу. Кстати, дома, составляющие одну из сторон
улицы Головачева, стоят непосредственно на территории, которая раньше
называлась военно-химическим полигоном. А совхоз "Белая дача" -
совсем рядом да и охраняемый бравыми милиционерами подземный водозабор
тоже недалеко.
ФИНАЛ
Ничего того, о чем говорилось выше, наша армия-защитница не
только не сообщила своим согражданам, но и никогда не собиралась
этого делать. Здесь и кроется причина того, почему она с носорожьим
упрямством уклоняется от любых расспросов экологов на тему о прошлых
работах с химическим оружием - не только на слушаниях в
Государственной Думе, но и нигде и никогда. И "народные" депутаты
всех разливов непрочь ей в этом подыграть.
А чтобы сограждане, не дай Бог, сами не разузнали чего-то
слишком экологичного, военно-химическая служба армии России
провернула в 1993-1994 годах столь же изящную, сколь и уголовно
наказуемую операцию. В государственном архиве, где за ними числится
3000 папок с документами, "химики" добились изъятия из оборота и
повторного упрятывания в спецхран 2700 дел, оставив для общего
обозрения лишь 300 папок (наиболее, как им казалось, безобидных).
Хотим оговориться, что речь идет не о сегодняшних событиях и даже не
о послевоенных годах, а о десятках тысячах документов 1930-1940-х годов,
которые не содержат абсолютно ничего, кроме экологической информации.
Видимо, стремление скрыть от общества документы 60-70-летней давности
было столь сильным, что наши военные химики совсем запамятовали об
Уголовном кодексе России. Между тем действующие законы России не позволяют
прятать от общества "секретные" документы, если они имеют возраст более
30 лет. Мы уж не говорим о документах любых годов, которые содержат
экологическую информацию, - эти вообще не могут считаться секретными
(см. ст.7 закона "О государственной тайне").
Впрочем, страсть к сокрытию от сограждан важнейшей экологической
информации сыграла с нашими военными химиками злую шутку - они
спровоцировали прямое нарушение Россией международных обязательств,
вытекающих из подписанной ею Конвенции о химическом оружии. Дело в том,
что много лет назад наши военные химики были обязаны сообщить не только
обществу, которое их содержит, но и Правительству России, которое ими
управляет, ВСЮ информацию о двух видах химического оружия - забытом
и оставленном. А оно (Правительство) в свою очередь обязано было доложить
об этом в Гаагу, в международную организацию по соблюдению Конвенции.
Напомним, что забытое химическое оружие - это то, что было закопано
и потеряно на полигонах и складах своей страны (России) до 1946 года.
Оставленное - то же самое оружие, если оно относится не к своей стране,
а к другим - Украине, Белоруссии, Казахстану и Узбекистану. "Не свои"
страны, вестимо, сами ничего этого сделать никогда не смогут - все
документы остались в России и не интересны даже нынешним
военно-химическим генералам.
Вот такая законопослушная у нас армия. Не ее ли имел в виду
В.Путин, когда сетовал в беседе с американским телеобозревателем
Ларри Кингом насчет "правового нигилизма", угнездившегося на
просторах России. Или он имел в виду прессу и экологов?
Что до ОВ под названием иприт, то его мы с корреспондентом
"Московской правды" и с ученым из Российской Академии наук нашли. Это
случилось в октябре 1998 года на берегу озера, где москвичи иной раз
ловят рыбу и где "очистные работы" были выполнены... (см. выше). Ни один
военный химик мира не поверит, что иприт смог прожить в земле 70 лет
без естественных изменений, однако теперь этого уже не требуется - в
Москве прожил и продолжает жить. И во многих других местах России иприт
(по данным науки, - жесточайший мутаген) тоже жив, если об этом захочет
вспомнить наш амбициозный председатель Комитета по экологии Государственной
Думы России.
В заключение напомним, что Конвенция о химическом оружии вступила
в силу для всего мира 29 апреля 1997 года. Что до России, то процесс ее
ратификации закончился 6 ноября 1997 года. Таким образом, срок выполнения
Конвенции невелик - 7 лет. Это - для нормальной армии, которая понимает
в том, за что берется. А наша армия, как уже упоминалось, - банкрот.
Федоров Л.А., доктор химических
наук, президент Союза "За химическую
безопасность" (Россия)
P.S. Месяц назад, 13 октября этот текст был предложен для
опубликования газете "Известия" (Москва). Как поступают нормальные
люди, получив предложение? Отвечают, что текст получен и что
он подходит или не подходит. Родившаяся в огне февральской
революции 1917 года газета просто никому и ни на что не отвечает.
Видать, так легче прожить на свете. Пожелаем ей удачи.