Либерия. Ополченцы племени кран, мужчины и мальчики, колют острогами человека, заподозренного в принадлежности к НПФЛ, и забивают его до смерти

Около двухсот ополченцев племени кран продвигались по Брод-стрит. Вооруженные АК-47, мачете, рыболовными острогами и кухонными ножами, они намеревались отбить роскошный береговой квартал на мысу Мамба у ополчения Национального патриотического фронта Либерии (НПФЛ), возглавляемого Чарльзом Тейлором. Дело происходило в апреле 1966 года. Монровия, либерийская столица, стремительно погружалась в хаос - сотни погибших, десятки тысяч в панике покидающих город.

Командир услышал какие-то звуки в одном из домов. "Что там?" - возбужденно завопили ополченцы. Из укрытия на втором этаже вытащили невооруженного человека. Мы узнали его - это был сторож дома, и он явно не хотел нарываться на какие-либо неприятности. Для кранов он был врагом.

В течение нескольких следующих минут ополченцы, человек десять, травили этого человека, как дикого зверя. Они описывали вокруг него круги и кололи штыками, пока он, истекающий кровью, не ослаб настолько, что уже не мог сопротивляться. Сторож, человек рослый, но мирный, протянул недолго. Вскоре ему выстрелили из пистолета в спину, и пока он лежал на земле, умирая, несколько солдат по очереди били его в спину мясницким ножом дюймов шести в длину.

Возможно, последним, кого он видел перед смертью, был Дабл-Трабл ("Двойная Напасть"), девятилетний мальчик-солдат, одетый в слишком большую для него линялую футболку, в свой черед ухвативший нож и вонзивший его между лопаток сторожа. Затем он схватил пустую бутылку из под "коки" и, в виде tira de gracia, разбил ее о голову умирающего. После этого Дабл-Трабл поднялся и огляделся по сторонам, ища одобрения товарищей. Вид у него был, как у бейсболиста, только что совершившего пробежку по всем трем базам. Счет 1:0. Товарищи хлопали его по спине и аплодировали.

"Где твоя мама?" - спросила я его после боя. У него было мягкое, детское личико, лишь немного посуровевшее, когда он ответил: "Умерла". - "А папа?" - "Тоже умер. Все умерли". - "Сколько тебе лет?" - спросила я. "Достаточно, чтобы убить мужчину", - ответил он.

Дабл-Трабл. Один из тысяч либерийских детей-солдат. Очень многие из них, не дожив еще до восьми, узнали больше утрат и страданий, чем мы за всю свою жизнь. Родители многих были убиты прямо на их глазах, а то и хуже - мальчишкам приходилось самим убивать их в своего рода извращенном ритуале инициации. Но каждому ребенку нужна семья, и вскоре их семьей становилось ополчение.

Несколько дней спустя воюющие стороны договорились о недолгом прекращении огня. Бойцы получили возможность расслабиться. "Мальчишки - всегда мальчишки", - думала я, подходя к стайке детей-солдат НПФЛ (старшему было не больше двенадцати), играющих в футбол на уличном углу, в районе, за обладание которым велись наиболее тяжелые бои. Я увидела их оружие, лежащее на расстеленном прямо на улице, вымокшем под дождем либерийском флаге, и только тут поняла, что белый "мяч" которым они играют, это человеческий череп. Метрах в двадцати от них лежало разлагающееся тело.

Они гоняли свой "мяч" среди сора войны - пустых гильз, драных сумок и одежд, брошенных бежавшими из города жителями, старых фотографий, - взвизгивая от восторга, когда он влетал в ворота, помеченные двумя ржавыми банками из-под сардин. Проблеск детства, а утром - снова на баррикады. "Эй, белая женщина! - крикнул мне из-за выщербленной пулями стены мальчишка лет одиннадцати в великоватых для него теннисных туфлях, украденной где-то шляпке с желтыми цветочками и с АК-47 длиною в половину его роста. - Сегодня нет школа. Никакая. Сегодня кранов убивать будем".